Адриан Дойл - «Рыжая вдовушка»

Свет свечей отражался в запятнанном кровью стальном лезвии, покоившемся теперь в специальном пазу, и почти сливался с сиянием, исходившим от шапки огненно-рыжих волос женщины, сидевшей рядом со страшным безголовым трупом. Не обратив ни малейшего внимания на наше появление, она продолжала совершенно неподвижно сидеть в кресле с высокой резной спинкой, причем ее лицо казалось маской из слоновой кости, на которой выделялись темные блестящие глаза, не мигая смотревшие куда-то в тень, застывшие, как у рептилии. При том что я знавал женщин с трех континентов, мне никогда прежде не встречалось более холодного, но в то же время совершенного в своей красоте лица, чем у хозяйки замка Арнсуорт, которая словно дала обет бдения в этой обители смерти.

Доулиш кашлянул.

— Вам бы отдохнуть, ваша милость, — сказал он без обиняков. — Можете не сомневаться, что прибывший к нам инспектор Грегсон и я сам доведем это дело до справедливого торжества правосудия.

Женщина впервые подняла на нас взгляд, и, должно быть, таков был эффект неверного освещения, создаваемого хаотично расположенными свечами, что на долю секунды я увидел в ее глазах эмоцию, более походившую на лукавство, чем на глубокое горе. Впрочем, наверняка мне это лишь померещилось.

— А Стивен не с вами? — невпопад спросила она. — Ах, конечно, он сейчас, вероятно, в библиотеке — наш старый верный Стивен.

— Боюсь, что смерть его светлости…

Она резко поднялась, ее грудь вздымалась, одна из рук придерживала подол черного кружевного платья.

— Была предопределена свыше! — закончила она фразу, а потом с видом человека, исполненного невыразимого отчаяния, повернулась и медленно выплыла из зала.

Как только дверь за нею закрылась, Шерлок Холмс опустился на колено рядом с гильотиной и, приподняв край пропитанной кровью тряпки, стал внимательно осматривать тот ужас, что она прикрывала.

— Бог ты мой, — произнес он затем негромко, — от удара такой силы голова должна была откатиться через весь зал.

— Возможно.

— Что значит возможно? Вы же должны знать, в каком месте лежала голова.

— Я ее не нашел. Нет ее, головы-то.

Не поднимаясь с колена, Холмс долго в немом изумлении смотрел на собеседника.

— Знаете, мне начинает казаться, что вы слишком многое воспринимаете как должное, — сказал он, выпрямляясь во весь рост. — Хотелось бы услышать вашу версию этого весьма своеобразного преступления.

— По-моему, все как раз очень просто. В какое-то время вчера вечером эти двое повздорили. Слово за слово, и дошло до драки. Более молодой одолел старика, а потом прикончил, воспользовавшись этим инструментом. О том, что лорд Джоселин был еще жив, когда его положили под гильотину, говорит тот факт, что капитану Лотиану пришлось связать ему руки. Убитого первым обнаружил нынче утром дворецкий Стивен и послал за мной мальчишку-конюха. По прибытии в замок я следовал принятой процедуре, проведя опознание погибшего, которым оказался лорд Джоселин, и составив перечень вещей, обнаруженных на трупе. Если вас интересует, как скрылся убийца, мне это тоже известно, поскольку из конюшни пропала одна из кобыл.

— Очень поучительно, — заметил Холмс. — Если я правильно понял вашу теорию, то двое мужчин дрались здесь не на жизнь, а на смерть, но при этом не сдвинули с места ничего из мебели и не разбили ни единого стекла, которого очень много в этом зале. А потом, расправившись с врагом, убийца ускакал в ночь с чемоданом в одной руке и головой своей жертвы под мышкой другой. Воистину захватывающая история.

Злая гримаса исказила физиономию Доулиша.

— Легко находить изъяны в чужих рассуждениях, мистер Шерлок Холмс, — презрительно усмехнулся он. — Возможно, теперь вы поделитесь с нами своей версией, а?

— У меня ее пока нет. Для построения версии мне не хватает фактов. Между прочим, когда тут у вас в последний раз шел снег?

— Вчера ближе к вечеру.

— Тогда у нас еще есть надежда. Но давайте сначала посмотрим, нельзя ли извлечь еще хоть какую-то пользу из осмотра этого помещения.

Последующие десять минут мы стояли и наблюдали — я и Грегсон с интересом, а инспектор Доулиш с почти нескрываемой насмешкой на обветренном лице, — как Холмс, похожий на гигантское серо-коричневое насекомое, медленно ползал по комнате на четвереньках, кряхтя и что-то бормоча себе под нос. Естественно, увеличительное стекло было им извлечено из кармана плаща и, как я заметил, не только пол, но и содержимое некоторых витрин подверглось тщательному изучению. Затем он наконец выпрямился и встал в задумчивости спиной к свечам, отбрасывая непропорционально длинную тень на бледно-красную гильотину.

— Все было не так, — внезапно заговорил он. — Убийство явно предумышленное.

— С чего вы взяли?

— Спусковую защелку недавно смазали, а жертва была без сознания. Иначе одного хорошего рывка ему хватило бы, чтобы освободить себе руки.

— Тогда зачем его вообще связали перед казнью?

— В том-то и дело, что его принесли сюда уже связанным и без сознания.

— А вот в этом вы ошибаетесь! — громко и торжествующе вмешался Доулиш. — Судя по узору, его связали каймой оторванной от одной из оконных портьер из этого зала.

Холмс помотал головой.

— Оконные портьеры выцветают на солнце, — заметил он, — а эта материя не выцветшая. Вне всяких сомнений, ее позаимствовали с портьеры на одной из дверей, каковых в этой комнате не наблюдается. Ну что ж, с этим помещением мы, пожалуй, закончили.

Полицейские посовещались между собой, отойдя немного в сторону от нас, и Грегсон обратился к Холмсу.

— Уже глубоко за полночь, — сказал он, — и нам лучше будет отправиться переночевать в гостиницу, чтобы назавтра продолжить расследование по отдельности. Мне трудно не согласиться с инспектором Доулишем, что, пока мы здесь занимаемся теориями, убийца, чего доброго, успеет добраться до побережья.

— Мне только необходимо прояснить кое-что, Грегсон. Являюсь ли я в этом деле лицом, официально представляющим полицию?

— Конечно, нет, мистер Холмс. Это было бы против правил!

— Вот и отлично! Тогда я вправе действовать на свой страх и риск. А теперь прошу дать мне с доктором Уотсоном пять минут на осмотр двора, и мы присоединимся к вам.

Пронизывающий холод пробирал до костей, когда я медленно шел за тусклым лучом фонарика Холмса по тропинке, проложенной в снегу, через внутренний двор к воротам замка.

— Какие же идиоты! — возмущался он, ступая по уже лишенной снега поверхности. — Вы только посмотрите на это, Уотсон! С таким же успехом здесь мог бы промаршировать полк солдат! Следы колес экипажей в трех местах. А вот — башмаки Доулиша и еще чьи-то с огромными гвоздями в каблуках, вероятно, конюх потоптался тоже. А здесь пробе жала женщина. Объяснимо — леди Джоселин, только что узнавшая трагическую новость. Да, без сомнения, это была она. А вот что тут делал Стивен? Его ботинки с квадратными носами трудно спутать с другой обувью. Не сомневаюсь, вы заметили их, Уотсон, когда он открывал нам дверь. Так, а это что такое?

Фонарь на секунду замер, а потом луч снова медленно пополз вперед.

— Топ, топ! — воскликнул он в сильном волнении. — И ведут следы от ворот. Видите, вот снова они. Судя по размеру ноги, высокий мужчина, который нес нечто тяжелое. Шаг укорочен, а носки вдавлены более глубоко, чем каблуки. Человек с тяжелой ношей всегда переносит центр своей тяжести вперед. А вот он возвращается! Все, как я и предполагал, в точности так! Что ж, теперь, я думаю, мы заслужили право хорошенько выспаться.

Всю обратную дорогу до деревни мой друг хранил молчание. Но когда у дверей гостиницы мы расставались с инспектором Доулишем, он положил руку на плечо полицейского.

— Человек, совершивший это преступление, высок и строен, — сказал он. — Ему примерно пятьдесят лет, при ходьбе он слегка выворачивает внутрь носок левой ноги, а еще он жить не может без турецких сигарет, которые курит через мундштук.

— Это вылитый капитан Лотиан! — хрипло отозвался Доулиш. — Ничего не знаю ни про ноги, ни про какие-то там мундштуки, а в остальном вы описали его достаточно точно. Но кто дал вам его словесный портрет?

— Я отвечу вам вопросом на вопрос. Коупы были когда-то католиками?

Местный инспектор бросил многозначительный взгляд на Грегсона и похлопал себя полбу.

— Католиками? Ну, если вам это интересно, то да, по-моему, они ими были в старые времена. Но какое, черт возьми, это имеет отношение…

— Я бы рекомендовал вам снова заглянуть в ваш собственный путеводитель. Доброй вам ночи!

Следующим утром, высадив моего друга и меня у ворот замка, двое полицейских отправились расследовать, куда исчез их беглец. Холмс посмотрел им вслед с легкой насмешкой в глазах.

— Боюсь, что на протяжении многих лет я был несправедлив к вам, Уотсон, — бросил он несколько загадочную для меня фразу, когда мы повернулись в другую сторону.