Амброз Бирс - Фантастические басни

И, отвернувшись от него, она столкнула человека в колодец.

Волк, проходя мимо пастушьей хижины, заглянул в дверь и увидел обедавших Пастухов.

– Войди и отобедай с нами, – иронически сказал один из них. – У нас сегодня твое любимое блюдо – баранья нога.

– Спасибо, я сыт, – сказал Волк, отойдя от двери на почтительное расстояние. – Я только что отобедал ногой барана, которого вы оставили пасти овец.

Лев уже собирался было броситься на разоравшегося Осла, как вдруг находившийся поблизости Петух с испугу закукарекал, и Лев убежал.

– Чего он так испугался? – спросил Осел.

– Львы испытывают суеверный ужас при одном звуке моего голоса! – гордо сказал Петух.

– Ну и ну! – сказал Осел, хлопая ушами. – А ведь отсюда следует, что животное, которое боится твоего голоса и не обращает никакого внимания на мой, должно иметь, по крайней мере, ослиные уши.

Ласточка свила гнездо в здании суда и вырастила поистине замечательный выводок птенцов. Однажды Змея, выползшая из щели в стене, чуть не съела их, и Справедливый Судья тут же навел порядок, предписав им перебраться к нему домой, где он и съел их сам.

– Ты больше, сильнее и ловчее собаки, – сказал Олененок своему отцу, – и у тебя острые рога. Почему же ты убегаешь, когда слышишь ее лай?

– Дитя мое, – ответил Старый Олень, – у меня такой неуравновешенный характер, что если я позволю этому шумному существу подойти слишком близко, я могу выйти из себя и изувечить его.

Ласточка сказала Курице, которая терпеливо высиживала яйца Гадюки:

– Ну и дура же ты, что даешь жизнь тварям, которые только тем тебя и могут отблагодарить, что кокнуть тебя.

– Я и сама могу кокнуть, – сказала Курица, спокойно проглатывая одну из вылупившихся рептилий. – И, по-моему, я неплохо обеспечила себя деликатесами по сезону.

Мот, увидев, как одинокая Ласточка отдает в заклад свой плащ, подумал, что лето уже близко. Так оно и было.

Лев, пробираясь через лес, занозил лапу и попросил встретившегося ему Пастуха вынуть занозу. Пастух вынул ее, и Лев, только что наевшись до отвала другим пастухом, ушел, не тронув его. Через некоторое время Пастух, будучи осужден по ложному доносу, был брошен на съедение львам в амфитеатре, и когда они уже были готовы сожрать его, один из них сказал:

– Это тот самый человек, который вынимал у меня из лапы занозу.

Услышав это, остальные львы честно-благородно отошли от Пастуха, и истец съел его совершенно самостоятельно.

Потерпевший поражение Бойцовый Петух, унося ноги, куда-то смылся, в то время как победитель, взлетев на забор, во все горло кричал о своей победе.

– Берегись! – сказал Ястреб, чье внимание привлекли крики распетушившейся птицы. – За взлетом всегда следует падение!

И он камнем упал на расхваставшегося Петуха и чуть было не убил его, но в это время второй Петух выбрался из своего укрытия, и они вдвоем с победителем разделали Ястреба в пух и перья.

Голуби, страдавшие от налетов Коршуна, попросили Орла заступиться за них. Орел согласился и, спрятавшись в птичнике, дождался очередного налета Коршуна, напал на него из засады и тут же уничтожил его. Когда Орел так наелся, что мог двигаться с трудом, Голуби в порыве благодарности выклевали ему глаза.

Проголодавшийся Волк, проходя мимо избы в лесу, услышал, как Мать говорит своему Ребенку:

– Сейчас же угомонись, а не то я выброшу тебя из окна, и Волк съест тебя!

Он прождал под окном целый день, становясь все злее и голоднее, но только вечером Хозяин, вернувшись домой из сельского клуба, ни слова не говоря, выбросил и Мать, и Ребенка.

Волк, жадно уничтожавший человека и подавившийся связкой ключей, попросил Страуса засунуть голову ему в глотку и вытащить ключи, что Страус тут же и сделал.

– Я полагаю, ты ждешь награды за свое доброе дело? – оскалившись, спросил Волк.

– Доброе дело – само по себе награда, – ответил Страус. – Я съел ключи.

Пастух, у которого украли вола, молил богов показать ему вора и клялся, что он пожертвует за это козла. Как раз в этот момент к Пастуху подошел Лев, с пасти которого капала кровь украденного вола.

– О, добрые боги! – сказал Пастух, возобновив прерванную было молитву, – Я бесконечно благодарен вам за то, что вы показали мне вора, и если теперь вы уберете его, я пожертвую вам еще одного козла.

Услышав, что Государство – накануне вероломного нападения врага, Армейский Конь, принадлежавший Полковнику Милиции, предложил свои услуги бежавшему мимо Мельнику.

– Почетный долг и святая обязанность – умереть за свою страну, – сказал Мельник, – но я не могу довериться тому, кто покидает свой пост в минуту грозной опасности!

Что-то в этих словах показалось ему удивительно знакомым и, вглядевшись в Мельника, Армейский Конь узнал своего переодетого хозяина.

Правдивый Человек нашел на дороге музыкальный инструмент и захотел узнать, как он называется.

– Какой клевый саксофон! – сказал музыкант, которому он показал инструмент.

Обрадовавшись, что он нашел рыбий рожок, Правдивый Человек в следующий раз взял его с собой на рыбалку и, забросив удочки, дул в него целый день, чтобы клев был лучше, но до самого вечера не только ему не удалось поймать ни одной рыбешки, но и никому в том месте, где он ловил. По дороге домой он встретил друга, и тот спросил его, удачный ли был день.

– Для рыбной ловли – так себе, – ответил Правдивый Человек, – но зато незабываемый день для занятий музыкой!

Погонщик вез на тележке товары широкого потребления. Когда колеса забуксовали в разбитой колее, он, не приложив никаких усилий, стал молить Геркулеса придти ему на помощь.

– Ленивый малый! – сказал Геркулес. – Ты просишь меня помочь тебе, даже не приложившись к тележке сам!

Тогда Погонщик приложился к такому количеству наиболее ходовых товаров, что лошади легко убежали с остатком.

Черепаха вызвала Зайца, смеявшегося над ее медлительностью, бежать наперегонки. Лиса, которую они выбрали в судьи, расположилась на финише, и они дружно стартовали: Заяц – включив первую скорость, а Черепаха – черепашьим шагом, поскольку у нее не было никакого другого желания, кроме как посмеяться над Зайцем, заставив его лезть из кожи. Погуляв таким образом некоторое время, Черепаха неожиданно увидела очевидно спавшего у обочины дороги Зайца и, решив, что у нее появились шансы на победу, поползла так быстро, как только можно ползти. Несколько часов спустя, задыхаясь от усталости, она доползла до финиша и потребовала, чтобы ее объявили победителем.

– Ну, нет! – сказала Лиса. – Заяц уже давно побывал здесь, но побежал назад, чтобы оказать тебе моральную поддержку на дистанции.

Лев, пытаясь заманить Быка туда, где он мог бы безнаказанно напасть на него, сказал:

– Приятель, я убил великолепную овцу; не хочешь ли ты пойти со мной и полакомиться свежей бараниной?

– С удовольствием, – сказал Бык, – но не раньше, чем ты подкрепишься на дорогу. Будь другом, поешь немного свежей травы!

Старый Отец, огорченный поведением своих непослушных Сыновей, принес домой вязанку прутьев и предложил детям сломать ее. Долго и безуспешно провозившись с вязанкой, они вынуждены были признаться, что не могут этого сделать.

– Вот преимущество истинно братской сплоченности, – сказал Старый Отец. – Вместе они несгибаемы, но взгляните-ка, как легко обломать их поодиночке, – и, выдернув из вязанки один прут, он обломал его о голову старшего Сына, продолжив это занятие до тех пор, пока все они не были обломаны.

Человек поймал Орла, подрезал ему крылья и пустил его к цыплятам на птичий двор. Орел так тяжело переживал эту перемену в судьбе, что Человек утешил его:

– Ты напрасно расстраиваешься: ты был бы в лучшем случае обыкновенным петухом среди орлов, но зато здесь, среди цыплят, ты настоящий орел!