Джун Томсон - Метод Шерлока Холмса (сборник)

У барона было приятное или, скорее, холеное лицо, румянец на его широких, плоских щеках свидетельствовал о привычке потакать своим прихотям и жить на широкую ногу, маленький чувственный рот под ухоженными усиками подтверждал эту догадку. Но истинная натура этого человека проявлялась в его взгляде. Он остановился у гостиничной стойки и заговорил с портье, который усердно лебезил перед богатым постояльцем. Равнодушно внимая подобострастному клерку, барон отвернулся и стал медленно обводить взглядом вестибюль и комнату отдыха.

Даже с большого расстояния я заметил, что это был за взгляд: тяжелый, холодный и безжалостный. Он напоминал неподвижный, блестящий, осмысленный взгляд змеи. Я вдруг увидел перед собою умного, расчетливого человека, который мог сделаться грозным противником, и почувствовал, как сердце мое тревожно сжалось. Тут я невольно посмотрел на Холмса, спрашивая себя: понимает ли он, насколько опасен может быть барон. Холмс все так же сидел, откинувшись на спинку кресла, с полузакрытыми глазами, но теперь на его лице появилась блаженная улыбка, точно мысль о грядущей вылазке, целью которой было перехитрить этого человека, доставляла ему наслаждение.

Тут мизансцена в оконном отражении поменялась: фигуры, участвующие в пантомиме, опять переместились. Словно упреждая следующее действие барона, Нильс склонился над кофейным столиком и бросил возле пустой чашки несколько монет. В тот же миг в отражении показался молодой человек, который прежде был мне не виден, поскольку находился в некотором отдалении от стойки. Это был коренастый мужчина, с ног до головы одетый в черное, как слуга, однако мне сразу стало ясно, что это не обычный лакей. В его движениях, в позе боксера, выходящего на ринг, ощущалась скрытая угроза.

Я понял, что это один из телохранителей барона – тот, который, по выражению графа фон Лингстрада, неизменно сопровождал хозяина. Он следовал в нескольких ярдах позади барона, который тем временем уже отошел от стойки и направился через вестибюль к выходу из отеля.

Едва эта парочка скрылась из виду, Нильс начал действовать. Беззаботной походкой человека, которому совершенно некуда спешить, он тоже двинулся в направлении больших двустворчатых дверей, услужливо распахнутых для него швейцаром, и исчез в шуме и сутолоке Пикадилли.

Рассудив, что теперь можно обернуться, я бросил взгляд в сторону вестибюля, где уже не было ни барона с его телохранителем, ни маленького Нильса – тайного агента короля Скандинавии. Однако там по-прежнему царило оживление, и я заметил, что Холмс пристально наблюдает за снующими туда-сюда людьми. Он выпрямился и подался вперед, особенно внимательно следя за теми постояльцами, что входили в здание.

Вдруг он тихо прошептал:

– Ждите здесь, Уотсон. Я скоро вернусь.

После этого он, к моему удивлению, встал и быстро пересек комнату, направляясь в вестибюль, куда с улицы только что зашли дама и джентльмен средних лет, сейчас собиравшиеся подняться по лестнице. Слегка поклонившись им, точно знакомым, он отпустил какое-то замечание. Дама улыбнулась, джентльмен что-то ответил. Затем Холмс жестом пригласил их на лестницу и сам последовал за ними.

Некоторое время я пребывал в заблуждении, решив, что Холмс действительно встретил своих знакомых и по какой-то причине пожелал проводить их наверх. Разумеется, эта уловка помогла ему обмануть служащих отеля, находившихся в вестибюле, – портье за стойкой, швейцара, посыльных, и они не помешали Холмсу проникнуть на верхние этажи гостиницы, куда посторонние, как правило, допускались, только получив дозволение управляющего. Я в очередной раз восхитился смелостью и изобретательностью моего друга, ибо не знал никого, кто обладал бы ими в той же степени.

Как Холмс и обещал, вернулся он очень быстро. Когда он снова уселся на диван, я принялся восторгаться его находчивостью. Он улыбнулся, польщенный комплиментом.

– Надо уметь пользоваться случаем, Уотсон, и, по моему опыту, если терпеливо ждать, случай обязательно представится.

– Случай действительно оказался подходящим?

– О да, дружище! Мне удалось установить два важных факта. Во-первых, апартаменты барона, под номером двадцать четыре, располагаются на третьем этаже, а все четные номера окнами выходят во двор. Во-вторых, двери номеров снабжены типовыми замками. В случае необходимости к ним легко подобрать отмычку. Кстати об отмычках. Пришло время навестить моего старого друга Чарли Пика, бывшего громилу[77], или, чтобы вам, Уотсон, было понятно, взломщика. Он как раз специализируется по этой части.

– Бывшего? – спросил я.

– Ему семьдесят четыре года. Он сам признает, что уже слишком стар, чтобы вторгаться в чужие дома. А сейчас мы оплатим счет и возьмем кэб до Сиднэма, где Чарли кое-что нам растолкует, – ответил Холмс, подзывая официанта.

К моему удивлению, кэб высадил нас у нарядного краснокирпичного особнячка с кружевными занавесками на окнах и сверкающим медным молотком у двери. По моим представлениям, дом больше походил на жилище респектабельного банковского служащего, чем на обитель отставного домушника.

Опрятная маленькая служанка в белоснежном чепце и фартуке проводила нас в гостиную. Чарли Пик – симпатичный старичок, седовласый и розовощекий, – с удобством расположился в большом кресле, окруженный уютными мелочами вроде горшков с геранью, вязаных салфеточек и семейных фотографий. Ноги хозяина, обутые в домашние шлепанцы, покоились на стуле, рядом стояла его тросточка.

– Мистер Холмс! – радостно вскричал он, подавая нам руку, как только мы вошли. – Простите, что не встаю, чтобы поприветствовать вас. Ноги уже не те, знаете ли…

Сердечно пожав нам руки, он жестом пригласил нас присесть. Мы взяли себе по стулу и устроились напротив хозяина, напоминавшего доброго гения – хранителя очага во главе праздничного стола.

После обмена новостями, естественного для двух давно не встречавшихся друзей, Холмс перешел к цели нашего визита.

– Что ж, Чарли, – сказал он, – я здесь не только потому, что мне приятно вновь видеть вас. Мне нужен ваш совет.

– Верно, о замќах пришли справиться? – подмигнув, спросил старик.

– Разумеется.

– Что за замок? Двери? Буфет? Сундук? Сейф?

– Металлический ящик размером с сейф для наличности, но очень крепкий и оснащенный сразу тремя замками, для каждого из которых требуется свой ключ.

Физиономия Чарли просияла:

– А, ларец Медичи[78]! – воскликнул он.

– Так вы о нем слышали? – встрепенулся Холмс.

– Берите выше, мистер Холмс. Я держал один такой в этих самых руках. Это был прекраснейший образец слесарного искусства, какой я когда-либо видел. Их делает синьор Валори из Флоренции. Он называет себя прямым потомком Луиджи Валори, замочного мастера, работавшего для семьи Медичи. У него небольшая лавочка в переулке позади этой огромной церкви с такими странными черно-белыми стенами…

– Собор Санта-Мария-дель-Фьоре? – догадался Холмс.

– Наверно, – ответил Чарли Пик, пожимая плечами. – Я не спрашивал.

– Значит, вы встречались с синьором Валори?

– Ну да, встречался. Я прослышал об этих его ларцах. Говорили, их нельзя открыть, если не знаешь секрета. А я в те дни промышлял тем, что вскрывал замки, вот и захотел разузнать поподробнее. Пошел я в его лавчонку и начал с ним толковать.

– Но как? – искренне полюбопытствовал Холмс. – Синьор Валори говорил по-английски?

Чарли Пик издал хриплый смешок.

– Нет, мистер Холмс, так же как и я по-ихнему. Но ежели двум людям случается посидеть и поговорить о деле, которое обоим по душе, понимаете ли, они меж собой всегда разберутся. Тут на пальцах растолкуют, там картинку нарисуют или в лицах изобразят. Мы уж нашли способ объясниться друг с другом. Синьор Валори поведал мне, что изготовляет эти ларцы только на заказ, обычно для очень богатых людей, потому что стоят они кучу денег. Он за свою жизнь сработал всего четыре таких ларца. Их делают из самой прочной стали, простому взломщику такие не по зубам. И, как вы сказали, каждый ларец снабжен тремя замками, совершенно разными и до того хитрыми, что самый искусный громила не сможет их отпереть, пока не узнает секрет.

– Секрет? – спросил Холмс.

Чарли Пик многозначительно подмигнул.

– Он никогда не открыл бы мне его, мистер Холмс, как никогда не сказал бы, для кого он сделал эти ларцы, зато оказал мне большую честь, показав один такой ларец. Прямо загляденье! Черный, лакированный, с медной птичкой на крышке.

Я почувствовал, что Холмс, сидевший возле меня, внезапно напрягся, будто пронзенный электрическим разрядом, однако ничем не выдал своего волнения.

– Что за птичка? – спросил он, делая вид, что интересуется этим из праздного любопытства.