Рекс Стаут - Гамбит

Эвери повернулся.

— Вас пятеро, — сказал он. — Пятеро. — Он подошел снова к столу Вульфа. — Так вы говорите, все записано? На магнитофон?

— Да.

— Даю вам сто тысяч долларов за пленку. Чек будет завтра утром. За пленку и то, что подписал Гудвин. Вы ведь ничего не сможете доказать. Я в этом совершенно уверен, но не знаю… Ну, ладно. Завтра утром.

Вульф кивнул.

— Теперь поняли? Вы пытались торговаться с судьбой. Мистер Гудвин все равно отказался бы, но если б вы сразу согласились на его условия, то не так-то просто было бы вытянуть из вас признание. Сейчас я тоже отказываюсь, но не совсем уверен в том, что произойдет потом. Вы правы, я ничего не могу доказать: но я могу показать моим клиентам, что заработал заплаченные мне деньги — дать мистеру Блаунту, его жене и дочери прослушать эту запись.

— Нет, — сказал Эвери. — Никогда.

— Безусловно, именно это я и сделаю.

Эвери нервно закусил губу.

— Сколько вы хотите?

Вульф покачал головой.

— Тут задето мое самолюбие. Я допускаю, что вы представляете собой большую ценность для нашего общества, чем Мэтью Блаунт. И если б я руководствовался общественным интересом, то мне следовало бы спасти вас, но в данном случае речь идет обо мне лично. К сожалению, у меня очень сильное самолюбие. Я уже сейчас предвкушаю тот момент, когда буду сидеть в кресле и смотреть как семейство Блаунт слушает эту пленочку. Так что прощайте, доктор.

— Никуда я не пойду. Сколько вам надо? Скажите только, сколько вы хотите.

— Все, разговор окончен, уходите.

— Нет! Нет! Нет!

Вульф повернулся.

— Фред! Орри! Арчи с Солом сегодня уже хорошо поработали, вы лишь смотрели. Ну-ка, выпроводите его отсюда.

Они вошли и взяли его под руки; Фред грубым голосом гаркнул:

— Ну пошел, какого черта!

Я рад был бы сказать, что Эвери вывернулся и вышел сам, но останусь верным своему главному принципу — быть правдивым. Его пришлось подталкивать, и когда он оказался в дверях, то визгливо вскрикнул, как только они вышли в холл, Сол закрыл дверь. Вульф прорычал в мою сторону:

— Без чувства собственного достоинства человек перестает быть человеком. Зови мистера Кремера

Я счел бы более приличным подождать, пока возвратятся Фред с Орри и не доложат, что он ушел, тем более что все равно Вульф не станет разговаривать с Кремером раньше, чем спустится в шесть из оранжереи, так что торопиться было некуда, но я подчинился. В полиции меня вообще не хотели соединять ни с кем, даже с сержантом Стеббинсом, пока я не изложил подробно, в чем дело, и когда я все-таки добился своего, на другом конце провода оказался лейтенант Роуклиф. Снова пришлось выдержать битву, я и выиграл ее только после того, как напомнил ему случай двухлетней давности, когда он бросил трубку, мне пришлось звонить окружному прокурору, и в результате Вульф рассказал ему какие-то сведения, которые Кремер хотел бы узнать первым. Итак, в конце концов я добрался до Кремера и дал сигнал Вульфу. Он поднял свою трубку, а я свою вешать не стал.

— Это Ниро…

— Я знаю, кто это. Я сейчас очень занят. Что вы хотите?

— Вас. И чем раньше, тем лучше. Из моего дома только что вышел человек, убивший Пола Джерина и Дэниела Комуса, и я…

— Вышел из вашего дома?

— Да, и я…

— Как вы могли его отпустить?

Эту реплику вряд ли можно было счесть за комплимент. Не «откуда вы узнали, что он убийца?», не что-либо еще, «а как вы могли его отпустить?»

— Очень уж он противный, — пояснил Вульф. — Я выгнал его из дома. И я бы хотел…

— Кто он?

— Да перестаньте все время перебивать. Я хотел бы вам обо всем рассказать. У меня тут кое-что есть…

— Мне немедленно нужно его имя!

— Нет. Когда я смогу вас увидеть?

— Сами прекрасно знаете, когда вы сможете меня увидеть. — Он бросил трубку.

Я посмотрел на часы. Без двадцати три. В это невозможно было поверить. Вот-вот будет нарушено еще одно правило, самое жесткое из всех. Вот уже много лет, как Вульф в четыре поднимается в оранжерею, но ведь он не сможет бросить Кремера в самый разгар такого разговора. Здорово это его проняло. Только я хотел поинтересоваться у Фреда с Орри, много ли они поломали Эвери костей, как зазвонил телефон, и я снова повернулся в кресле и снял трубку.

— Кабинет Ниро Вульфа. У телефона Арчи Гуд…

— Арчи, это Салли.

— Доброе утро. Точнее, добрый день. Мы по вас скучаем. Я собирался позвонить вам, как только немного освобожусь. Но я был очень занят.

— А вы… это было…

— Да, да. Все шло по плану. Рад был с вами познакомиться и хотел бы оставить на память автограф. Это было первое настоящее дело, которое вы сделали в вашей жизни, и сделали отлично.

— Но это было… как он…

— Он вел себя так, как мы ожидали. Я все вам расскажу, но попозже. Сейчас ситуация под контролем. Сидите тихо еще сутки, может, даже меньше. Матери, конечно, пока ничего не говорите, да впрочем, и всем остальным тоже.

— Да, конечно. Но не могу ли я… Я могла бы прийти…

— Сейчас мы очень заняты. Может быть это покажется вам грубым, но я попрошу вас сидеть дома, пока я не позвоню. Договорились?

— Договорились.

Она повесила трубку.

Усевшись в красное кожаное кресло. Кремер сказал:

— Ну, выкладывайте все по порядку. Что там у вас есть?

Это был тихий семейный праздник. Сол, Фред и Орри с бокалами в руках сидели перед письменным столом Вульфа. Фред пил виски с содовой, а мы с Солом и Орри распивали бутылку шампанского. У Вульфа было пиво. Кремер не пил ничего, хотя ему и предлагали.

Вульф поставил стакан и облизнул губы.

— Начнем с преамбулы. Она здесь необходима, хотя я и постараюсь быть кратким. Помните ли вы происшествие четырехлетней давности в ресторане Пиотти, что на Тринадцатой улице?

— Прекрасно помню. Сержант Стеббинс с Гудвином сидели в наушниках на кухне.

— Вот-вот. Нечто подобное произошло и сегодня. Мистер Пензер находился на кухне, только вместо наушников у него был магнитофон. Мистер Даркин и мистер Кэтер сидят в ресторане, но за разными столиками. За отдельным столиком в одиночестве сидит мистер Гудвин, а букет пышных искусственных цветов перед ним искусно скрывает микрофон. Он ждет мистера Эвери. Около часу дня в ресторане появляется мистер Эвери; он подходит к столику, где его уже ждет мистер Гудвин, и садится. Мистер Пиотти немедленно сигнализирует об этом мистеру Пензеру, и тот включает магнитофон. Ну, а сейчас вы услышите, что записано на пленку. Ну что, удалось мне воссоздать картину?

— Безусловно.

— Вопросы есть?

— Пожалуй, я сперва послушаю.

Вульф распорядился:

— Ну, Сол, давай.

Сол встал и вышел, прихватив бокал шампанского. Динамик уже был подключен. Раздался шум и треск, и затем мой голос произнес:

— Здешние спагетти — нечто особенное. Советую попробовать.

Наблюдать за Кремером неинтересно: он всегда сидит прямо, глядя на Вульфа, губы сжаты и глаза чуть прищурены, независимо от того, что он слышит. Гораздо интереснее было смотреть на Фреда и Орри, которые слышали это в первый раз и пока плохо себе представляли, что, собственно говоря, происходит. Они развернулись в своих креслах и уставились на динамик. Фред сидел с каменным лицом, но все же не смог сдержать усмешки, когда я посоветовал Эвери позвонить окружному прокурору. Орри скорчил гримасу, как бы критически оценивая работу коллеги, и в наиболее удачных местах одобрительно поглядывал в мою сторону. Он улыбкой выразил свое восхищение тем, как мне удалось вытянуть из Эвери признание, что он заходил в дом, и плотно сжал губы, когда я уверял доктора в том, что Вульф обложил его со всех сторон. На его лице читалась ревность, он ведь понимал, что в этом он со мной не может тягаться. «Вам что, действительно хочется в преисподнюю, или вы все-таки поедете?». Заключительная реплика. Занавес.

Кремер поджал под себя ноги, чтобы не вскочить с места.

— Черт возьми! — хрипло сказал он. — И он пришел? Прямо сюда?

— Да. Прослушав пленку, он тут же в присутствии трех свидетелей, которые перед вами, предложил мне чек на сто тысяч долларов. За пленку и подписанное Гудвиным заявление… Арчи, покажи его.

Я вытащил из кармана лист и дал его Кремеру. Кремер прочел и сказал.

— Это он собственноручно написал?

— Не знаю. По всей вероятности, да.

Он снова прочел, сложил лист и сунул себе в карман.

— Знаю, что вы любите выдумывать, — сказал он. — Так насколько это серьезно?

— Если под «выдумыванием» вы подразумеваете обман, то здесь все чисто. Просто, зная, что доктор Эвери двойной убийца, я решил вытянуть из него признание. А раз невозможно…

— Ни когда вы об этом узнали? Вы уже знали, когда… — Кремер не договорил, поднялся с кресла и направился ко мне. Понимая, что ему надо, я услужливо предложил ему мой стул. Пока он набирал телефонный номер, я налил себе шампанского, и к тому времени, как я сунул бутылку назад в лед, он уже соединился с сержантом Стеббинсом.