Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

— Не очень это нам поможет, ведь теперь ее нет, — сказал Льюис неуверенно.

— Да, теперь ее нет! Не понимаете? Сам факт, что Маргарет Бауман вернулась во второй раз, показывает, насколько она важна. Но я думаю, что вспомню — штемпель был августовский. Нужно только узнать, кто провел отпуск на Озерах в прошлом году в августе!

— Это могло быть и в позапрошлом году.

— Не будьте таким пессимистом! — отрезал Морс.

— Но нам нужно быть пессимистами, — настаивал Льюис, имея в виду свой недавний горький опыт с косметическими клиниками. — Миллионы людей проводят свои отпуска на Озерах каждое лето. И кто из них «Эдвина»?

— Это любовник. Том Бауман заподозрил бы что-нибудь и заинтересовался бы кто это, если бы он подписался своим настоящим именем. Но человек, с которым мы имеем дело, Льюис — мужчина, который почти точно убийца Баумана — достаточно умен: он изменил свое имя, но не очень сильно! И это нам указывает путь к истине. Этот человек подписался «Т» на том индийском листочке, а после подписался «Эдвина» на почтовой открытке. Вот, мы уже знаем его имя, Льюис! «Т» идет не от Том, а от Тэд. А «Тэд» это сокращенно от «Эдвард»; и он подписывается женским вариантом — «Эдвина»! Ч.Т., черт возьми, Д., Льюис! Как говорится, что и требовалось доказать! Хорошо! Вы говорите, что имеется миллион человек, которые каждый год сгорают от желания послушать, как дождь барабанит по крышам их фургонов в Грасмире. Но едва ли многих из них зовут «Эдвард», а половина вероятно слишком стары — или чересчур молоды — чтобы обхаживать нашу белокурую Маргарет. И, что более важно, по всей вероятности тот человек, которого мы ищем, живет в Оксфорде или недалеко от него. И если он может себе позволить отпуск на Озерах, то, вероятно, он работает, а не живет на социальное пособие, не так ли?

— Но…

— И… позвольте я закончу — не каждый знаком с романом «Возвращенный Рай». Мистер Мильтон[20] не каждому по зубам в нынешнее упадочное время, и я об заклад побьюсь, что наш человек ходил в школу.

— Но сейчас все ходят в школу, сэр.

— Вы знаете, что я имею в виду! Он из верхних 25 процентов по шкале интеллекта.

— Тогда дело можно считать законченным, сэр.

— Не будьте так отвратительно саркастичны, Льюис!

— Простите, сэр, но…

— Я не закончил! Какого цвета волосы у Баумана?

— Ну… вроде как светлые.

— Правильно! А что общего между Робертом Редфордом, Стивом Кремом и Яном Ботэмом?

— Все девчонки бегают за ними.

— Нет! Внешность, Льюис.

— Хотите сказать, что все они блондины?

— Да! И если Маргарет Бауман была верна себе, этот ее красавец, вероятно, тоже был светловолосым! И если четверть англичан блондины…

— Может, он был шведом, сэр.

— Что? Швед, который читал «Возвращенный Рай»?

Для Льюиса вся эта история становилась все невероятнее; и, несмотря на это, он уловил, что следит за дедуктивной логикой Морса с невольным восхищением. Если Морс прав, то не могло быть так уж много работающих блондинов по имени Эдвард в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, живущих в Оксфорде или его окрестностях, которые провели свой последний отпуск в районе Озер, не так ли? И Льюис оценил значимость замечания, которое Морс только что сделал: Маргарет Бауман совершила два рискованных посещения дома на Чарлбери-Драйв за последние двадцать четыре часа. И если целью первого была чековая книжка строительного кооператива, чтобы снять оттуда деньги, то в этом не было ничего необычного. Но основной целью второго посещения было, как предполагал Морс, устранить из дома все жизненно важные доказательства, которые могли быть спрятаны в самых невероятных местах…

Пока они сидели в спальне Бауманов в это послеполуденое время, Льюис осознал, что даже сейчас не осмеливается напомнить Морсу о навязчивой мысли, которая упорно засела в его сознании. До сих пор он отстранялся от этой идеи, как полностью воображаемой, но вопреки этому, она не исчезала совсем.

— Я знаю, что это смешно, сэр — но не могу перестать думать, про тот подъемный кран сзади отеля.

— Продолжайте! — сказал Морс, проявляя известный интерес.

— Эти краны могут поставить торцом бревно на монету в шесть пенсов: им нужно только точно отрегулировать болты и все. То есть, если хотите, можно поднять сундук, скажем, и переместить куда пожелаете — через окно, может быть? Это только беглая идея, сэр, но не возможно ли, что Бауман был убит в основной части отеля? Если убийца завернул тело и положил его на кран, он мог перенести его к Пристройке 3, где кто-то мог помочь ему поместить тело в комнате. Сам убийца, вероятно, вообще не попадает под подозрение, потому что он никогда и близко не был у пристройки. И если шел снег — как утверждают в метеорологической службе — не должно быть никаких отпечатков ведущих, к пристройке, так? Позади отеля так много мусора и грязи, что никто не заметил бы ничего необычного; и никто ничего не услышал бы с этим дискошумом внутри. Я знаю, это наверное глупо, но в списке опять люди, которые были в отеле. И, думаю, вы согласитесь, сэр, нам начинает не хватать подозреваемых.

Морс, который внимательно слушал, притихнув, теперь покачал головой со странным весельем.

— На что намекаете, Льюис? Что наш убийца крановщик, что ли?

— Это только идея, сэр.

— Все же это сужает круг. Светловолосый крановщик по имени Тэд, который провел неделю на Уиндермире или где-то еще…

Морс засмеялся.

— Льюис, да вы хуже меня!

Из дома Бауманов Морс позвонил в Управление и узнал, что к нему выезжают двое детективов, которые помогут тщательно обыскать все помещения на Чарлбери-Драйв.

Сам Морс взял ключи от машины и поехал обратно к Оксфорд.

Вместо того, чтобы вернуться в Кидлингтон, Морс в очередной раз заехал в Саммертаун и повернул на Эверт-Плейс, где остановился точно перед лестницей и припарковался. Он узнал, что Секретарь на месте и почти сразу сможет его принять. Пока Морс ждал, сидя на длинной скамейке в фойе, он был под приятным впечатлением (как и в прошлое посещение) от дизайна и обстановки Экзаменационной Палаты. Это здание, наверное, было одним из вершин достижений архитектуры в Оксфорде после 1950 года. Он понял, что пытается определить дату постройки: 1960? 1970? Но прежде чем он пришел к какому-либо заключению, ему сообщили, что Секретарь готова принять его.

В очередной раз Морс расположился в красном кожаном кресле.

— Красивое у вас здание!

— Да, нам повезло с ним.

— Когда оно построено?

— Закончено было в 1965 году.

— Я сравниваю его с некоторыми страшноватыми зданиями, которые были построены в Оксфорде после войны.

— И все же, не надо думать, что у нас нет проблем.

— Правда?

— О, да. Очень часто протекают трубы в подвалах. А кроме того, у нас плоская крыша: едва ли можно дать Королевскую премию по архитектуре тому, кто спроектировал плоскую крышу для такого большого здания — и это в Англии! Я бы, во всяком случае, уж точно не дала.

Секретарь говорила убедительно, и Морс ощутил, что проявляет интерес к теме.

— У вас были неприятности?

— Неприятности? Да, были, а они и сейчас есть, и буду очень удивлена, если их не будет в будущем. Мы только что поменяли полностью всю черепицу на крыше — в третий раз.

Морс кивал сочувственно, пока ее слушал, но скоро его интерес к строительным проблемам Палаты исчерпался, и он перешел к причине своего посещения. Он рассказал секретарю, вполне доверительно, почти все, что узнал о Бауманах, и намекнул, что сильно беспокоится за жизнь Маргарет Бауман. Потом спросил, не было ли у нее каких-нибудь наиболее близких подруг среди коллег; а может у нее были друзья; или имели место какие-либо сплетни о ней; и вообще, было ли что-нибудь, что можно было узнать от коллег Маргарет.

В результате в кабинет Секретаря была приглашена миссис Глэдис Тейлор, которая отрицала, что знала чтобы то ни было о семейной жизни Маргарет Бауман, или о какой либо возможной внебрачной связи, или же о ее сегодняшнем местопребывании. Вскоре Морс решил, что особой пользы от этой женщины не будет и отпустил ее. Он совсем не удивился, что она знает так мало; к тому же он решил, что его резкий тон при беседе бесконечно сильно смущал бедную женщину. То, чего Морс не смог понять — и о чем, вероятно, мог бы догадаться, не будь он так самоуверен — это то, что беспокойство Глэдис Тейлор не имело ничего общего с тоном его вопросов. Зато было сильно связано с тем фактом, что Маргарет, проведя уикэнд в ее доме в Северном Оксфорде, появилась снова — так драматично! — поздно вечером накануне и попросила Глэдис принять ее и пообещать, что никому не скажет, где она.