Рекс Стаут - Право умереть

— Возможно, что никакой. Если мне удастся найти связь, тогда вы поймете. Не знаете ли вы, бывал ли ваш сын в доме Ричарда Оулта? Может быть, во время каникул?

— А где он жил?

— Эвансвиль, штат Индиана.

— Тогда нет, Питер там не бывал. Я в этом вверен. А у вас есть основания предполагать, что он бывал там?

— Нет. Весьма признателен, мистер Воун, за содействие. Если это приведет к чему-нибудь положительному, я тем самым отплачу вам за причиненное беспокойство.

Кладя трубку на рычаг, я не мог отвести от нее глаз. Я думал о дифтонгах. Надо будет навести справки. Слишком много лет прошло с тех пор, как я изучал эту премудрость в школе. В пятом классе? Или, может быть, в четвертом.

Мои размышления прервал Вулф.

— Соедини меня с мистером Друкером.

Снова я не сразу понял, чего он добивается. Прошло десять дней с тех пор, как я ел ростбиф и яблочный пирог с Отто Друкером, видным гражданином города Расина, в моей комнате в гостинице. Я отыскал номер телефона и заказал междугородный разговор. Когда Друкер подошел к телефону, я перекинулся с ним несколькими вежливыми фразами после чего передал трубку Вулфу. Друкер заметил, что ему приятно говорить с человеком, за чьей деятельностью он следит с интересом и восторгом.

Вулф от удовольствия хрюкнул.

— Но я могу потерять ваше уважение из-за дела, которым я сейчас занимаюсь. Вы можете оказать мне большую услугу. Надеюсь, что вы помните ваш разговор с мистером Гудвином.

— Конечно. Относительно Сюзанны Брук. Вы все еще занимаетесь этим делом?

— Да. Совершенно запутался в нем. Что вы можете сказать относительного молодого человека, застрелившегося на пороге дома Бруков?

— Не много. Я рассказал Гудвину все, что мне было известно. Я даже не запомнил его имени.

— Его звали Ричард Оулт. Не знаете ли вы, приезжал ли в Расин кто-либо из членов его семьи? Или кто-нибудь по поручению родных?

— Не знаю, но думаю, что нет. Насколько я помню, тело находилось здесь всего один или два дня, а затем гроб был отправлен. Не припоминаю, чтобы кто-нибудь приезжал за ним. Могу узнать.

— Не беспокоитесь. Если не ошибаюсь, мистер Гудвин говорил вам, чтобы вы распоряжались нами, если вам понадобится какая-либо информация отсюда.

— Он не произносил слова «распоряжаться», но сказал, что вы ответите взаимностью, и я высоко ценю вашу любезность. Мне нравится это «распоряжаться». Если вам что-нибудь понадобится — дайте мне знать. Я к вашим услугам.

Вулф поблагодарил и, положив трубку, оттолкнул от себя телефон, словно обиделся на него, как это и было в действительности. Затем он отодвинул кресло назад, поднялся и, подойдя к глобусу, повертел его и уставился в точку неподалеку от центра Соединенных Штатов Америки.

Минуту спустя он, не оборачиваясь, вопросил:

— Черт возьми, где находится этот Эвансвиль?

— Если вы нашли Индиану, то внизу, на реке Охайо.

Прошло еще десять секунд.

— Как туда добираться? — Он обернулся к Солу.

— Пожалуй, быстрее всего самолетом до Луизвиля. Но я должен вернуться до понедельника. В понедельник у меня есть дела, — сказал Сол.

— Туда отправится Арчи. Вы будете нужны мне здесь. Арчи, отыщи…

Он умолк, так как я повернулся к телефону и начал набирать номер справочной аэропорта.

В десять минут третьего, в ночь на пятницу, я сидел на табурете перед столом, покрытым стеклом, в комнате с двумя окнами, под пристальным взором полицейского. Я был, как говорится, не в лучшем виде после суетливого дня в Нью-Йорке, перелета в Луизвиль и трехчасового переезда на взятой напрокат машине в Эвансвиль, но так как теперь уже знал, о каком дифтонге шла речь, и знал также, что засну крепче, лишь получив ответы на некоторые вопросы, я забросил вещи в гостиницу и, памятуя о том, что полицейский участок работает всю ночь напролет, прямехонько отправился туда.

Признаюсь, я все время твердил себе в участке, что должен держаться независимо.

Полицейского звали Сиверc, точнее — лейтенант Сиверc. Это был старый служака с огромной челюстью и небольшим количеством волос на голове. Он внимательно рассмотрел мою лицензию детектива, выданную полицией штата Нью-Йорк, вернул мне и нахмурился.

— Арчи Гудвин… — произнес он. — Кажется, я где-то встречал это имя.

— Надеюсь, что не в списке разыскиваемых преступников. Возможно, вы слышали про человека, у которого я работаю, — Ниро Вулф.

— Да? — удивился он. — Этот! И как вы его считаете?

— Я задавал себе этот вопрос тысячу раз, и будь я проклят, если хоть раз мог найти ответ.

— Не рассчитывайте на мою помощь в этом деле. Что вас привело сюда?

— Нам понадобились кое-какие сведения относительно человека по имени Ричард Оулт, вернее, относительно его семьи. Сам он умер. Покончил с собой в Расине, штат Висконсин, четырнадцатого августа тысяча девятьсот пятьдесят девятого года.

— Помню, помню.

— Эвансвиль ведь его родной город, не так ли?

— Да. Он здесь родился.

— Вы его знали?

— Встречал. Не припомню, приходилось ли мне хоть раз разговаривать с ним. Он был не из той категории людей, с которыми нам приходится часто беседовать. А почему вы заинтересовались им спустя столько лет?

— А мы в нем заинтересованы. В связи с одним делом, которое мы в настоящее время расследуем, нам, возможно, сумели бы помочь его родные. Я повидаюсь с ними завтра, — или, точнее сегодня, — но я подумал, что не помешает заранее узнать, что они за люди. Как они тут котируются?

— Никак не котируются. Вы их здесь не увидите. Ни завтра, ни когда-либо. Просто некого видеть.

— Некого?

— Да. Если вы желаете знать подробности, могу вам рассказать. Отец Ричарда Оулта, Бенджамин Оулт-младший, владел мебельной фабрикой, довольно крупной фабрикой. Он получил ее в наследство от своего отца, Бенджамина Оулта-старшего. Оулт младший умер лет десять назад. Дайте-ка вспомнить… — Лейтенант Сиверс закрыл глаза и опустил голову. Затем глянул вверх, на потолок. — Да, совершенно верно, в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Почему вы не пишете? Не верите в пользу записей? Мы тут всегда все записываем.

— Я тоже записываю, когда это нужно. Братья, сестры?

— Ричард был единственным сыном.

— Но остается еще миссис Оулт. Где она?

— Не знаю, и вряд ли кто знает. Может быть, вам поможет адвокат Литтауэр, Эрнест X. Литтауэр. Он вел ее дело, когда она продавала фабрику.

Я вынул блокнот и сделал запись. В Эвансвиле действую, как римлянин.

— Мне необходимы все подробности, которые вы знаете, — сказал я. — Я не задерживаю вас?

— Что вы! Я свободен. Во всяком случае, пока по телефону не сообщат о каком-нибудь происшествии.

— Надеюсь, этого не случится. Когда же миссис Оулт продала фабрику?

— Около трех лет назад. Ее супруг умер, и она переменила название фирмы на «М. и Р.Оулт». «М» — означало Марджори, а «Р» — Ричард. Затем, года через два после самоубийства Ричарда, она все распродала и покинула город. Насколько мне известно, она ни разу не приезжала сюда, и где она теперь, я не представляю. Вы знаете стенографию?

— Только из вежливости можно так оценить мои каракули. Благодарю вас. Если не ошибаюсь, Ричард поступил в Гарвардский университет?

— Кажется, да. Дайте вспомнить… — Он закрыл глаза и мгновение спустя сказал: — Да, туда.

— Не известно ли вам, случайно, навещала ли его там миссис Оулт?

Он склонил голову набок и воззрился на меня.

— Послушайте, может быть, я кажусь вам олухом, закостенел в этой глуши, но до десяти я считать умею. Все это чепуха — подробности, которые могут знать близкие Ричарда. Давайте лучше говорить откровенно, а?

Я кивнул.

— Конечно, но я вовсе не хитрю перед вами. Если бы вы мне сказали, что она находится здесь, в Эвансвиле, я бы и пальцем не пошевельнул, чтобы встретиться с ней. Так она навещала его в Гарварде?

— Не знаю. Знаю только, что она души в нем не чаяла.

Я затаил дыхание.

— Мне неприятно начинать этот разговор… Я даже не хотел просить вас, но это необходимо. Обрисуйте ее внешность.

— Так я и думал, — сказал он.

— Надеюсь, что вы будете думать так же и после того, как обрисуете ее.

— Что ж, три года назад она весила фунтов сто сорок. Возраст под пятьдесят или чуть больше. Рост — пять футов с половиной. Каштановые волосы с проседью. Глаза карие, очень близко посаженные. Небольшой рот. Длинный тонкий нос, очень тонкий. Острый подбородок. Достаточно.

— Я не умею говорить комплименты, — ответил я, — но даю голову на отсечение, что вы наилучший устный портретист южнее Северного полюса! Я сэкономил бы уйму времени и нервов, если бы сразу спросил вас об этом. Еще один вопрос. Не согласились бы вы совершить со мной прогулку в Нью-Йорк? Все расходы за мой счет, обслуживание по первому классу, как почетного гостя.

— Какие могут быть сомнения! Конечно, согласился бы! Но ведь я являюсь служащим города Эвансвиля… А что вам нужно от мисс Оулт?