Эрл Гарднер - Дело одинокой наследницы

– У меня есть чувство, – призналась Делла, – что если бы мы побольше знали о передвижениях Роберта Каддо в районе полудня семнадцатого числа, то без проблем решили бы это дело.

– Он практически не курит, – сказал Мейсон. – Может, конечно, он и курит сигары, но я никогда этого не видел и не замечал их у него в карманах.

– Вы правы, – неохотно согласилась Делла.

– Ладно, давай обедать, а потом вернемся в зал суда и посмотрим, что будет дальше.

Они доели салат, Мейсон оплатил счет, и они направились обратно во Дворец правосудия.

Внезапно Делла схватила его за руку.

– Шеф, смотрите! Вы заметили?

Мейсон остановился и повернулся туда, куда направляла взгляд Делла.

Роберт Каддо в сопровождении Палмера и Ральфа Эндикоттов и Лоррэн Эндикотт Парсонс подходили к Дворцу правосудия, и в тот момент, когда Делла обратила внимание Мейсона на них, Палмер Эндикотт протягивал Каддо свой портсигар. Издатель взял предложенную сигару и умелым движением опытного курильщика откусил кончик, зажег спичку, повернул сигару, зажигая ее, чтобы она ровно горела, а затем направился дальше. Он небрежно держал сигару в зубах, слегка под углом. Выражение лица Каддо показывало, что он прекрасно пообедал, готов насладиться хорошей сигарой и в его жизни нет никаких проблем.

Когда слушание возобновилось, судья Осборн спросил:

– Вы готовы продолжать дело по обвинению Марлин Марлоу, господа?

– Защита готова, – сказал Мейсон.

– Обвинение готово, – объявил Гановер. – Я с радостью сообщаю суду, что дополнительные свидетели находятся в зале, так что я могу доказать подлинность копии. Перед обеденным перерывом показания давал лейтенант Трэгг, но мне бы хотелось на время отложить допрос Трэгга и пригласить мистера Ральфа Эндикотта.

– Возражений нет, – заявил Мейсон. – Но я хочу уточнить, что лейтенант Трэгг должен будет вернуться на место для дачи свидетельских показаний, потому что я собираюсь провести перекрестный допрос касательно ряда моментов, по которым он уже дал показания.

– Вам будут предоставлены все возможности для перекрестного допроса, – заверил его судья Осборн.

– Теперь я хотел бы пригласить Ральфа Эндикотта, – объявил Гановер.

Ральф Эндикотт холодно кивнул Мейсону и занял свидетельское место, ответил на предварительные вопросы, заявил, что он брат покойного Джорджа П. Эндикотта и что он был знаком с Розой Килинг при жизни.

– Получали ли вы семнадцатого числа этого месяца копию письма, сделанную под копирку, от Розы Килинг, которое она послала по почте обвиняемой?

– Да.

– Что это была за копия?

– Я получил от мисс Килинг сделанную под копирку копию письма, написанного ее почерком.

– Кому было адресовано письмо?

– Марлин Марлоу.

– Обвиняемой по этому делу?

– Да.

– Я покажу вам копию письма, адресованного Марлин Марлоу. Видели ли вы это письмо когда-нибудь раньше?

– Да, сэр, видел. Мне ее передала Роза Килинг.

– Письмо написано почерком усопшей Розы Килинг?

– Да. Я видел ее почерк. Я очень внимательно изучал ее подпись. Она стоит на завещании моего покойного брата. Мисс Килинг тогда выступала свидетельницей.

– И только поэтому вы знаете, что письмо написано почерком Розы Килинг?

– Нет, не только. Я обсуждал вопрос с самой Розой Килинг. Она мне сказала, что написала это письмо.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – обратился Гановер к Перри Мейсону.

– Когда она вам сообщила, что написала это письмо? – спросил адвокат.

– Семнадцатого.

– В тот день, когда ее убили?

– Да, сэр.

– А где происходил разговор?

– В ее квартире, в гостиной.

– В какое время?

– Около восьми утра.

– А как вы оказались там в этот час?

– Она позвонила мне и попросила зайти.

– И, когда вы пришли к ней, вы разговаривали?

– Да.

– Что она сообщила вам во время этого разговора?

– Ваша честь, – Гановер не дал Эндикотту ответить на вопрос. – Защита уходит в сторону. Я задавал свидетелю только вопросы, касающиеся письма. А адвокат защиты теперь пытается выяснить все темы, которые они обсуждали. Ваша честь, я протестую на основании того, что перекрестный допрос ведется не должным образом.

– Я считаю, ваша честь, – заявил в ответ Мейсон, – что основным правилом представления доказательств является следующее: если при первоначальном допросе свидетеля выставившей стороной задаются вопросы по имевшему место разговору, то при перекрестном допросе противная сторона имеет право выявить суть всего разговора.

– Я не спрашивал об этом разговоре, – возразил Гановер.

Мейсон улыбнулся и ответил:

– Вы спросили мистера Эндикотта, откуда он знает, что это ее почерк, и свидетель сказал, что знаком с ее почерком, и, более того, она подтвердила, что это ее почерк. Затем я спросил его о разговоре, и выяснилось, что подтверждение было сделано у нее на квартире. Теперь я спрашиваю обо всем разговоре.

– Протест отклоняется, – объявил судья Осборн.

– Она позвонила мне и попросила зайти к ней, – сообщил Эндикотт. – Она хотела передать мне сделанную под копирку копию письма, которое она послала Марлин Марлоу.

– Она сказала это по телефону?

– Да.

– Так что вы пошли к ней на квартиру и разговаривали там с ней?

– Да, сэр.

– Что она сказала?

– Она призналась, что Элеонора Марлоу пообещала ей деньги за заверение подписи под завещанием и в дальнейшем вручила ей за это тысячу долларов. Завещание было составлено с нарушением правил, и мой брат не знал его содержания. Роза Килинг сомневалась, подписывал ли он его вообще: ее не было в палате, когда оформлялся документ. В такой ситуации она считала, что тысяча долларов от Элеоноры Марлоу, полученная в результате продажи драгоценностей, которыми миссис Марлоу также завладела мошенническим путем, должна быть возвращена мне. Поэтому она дала мне чек на тысячу долларов, чтобы ее не мучила совесть.

– Об этом вы говорили у нее на квартире?

– Да.

– Утром семнадцатого?

– Да.

– И в то время она передала вам чек, на котором стоит ее подпись?

– Да.

– А когда вы сказали, что подпись Розы Килинг под этим письмом является истинной, я предполагаю, что вы частично руководствовались сравнением с подписью на чеке?

– Да.

– А откуда вы знаете, что подпись на чеке является истинной?

– Во-первых, потому, что я видел, как она его подписывала, а во-вторых, банк акцептовал его.

– Чек у вас с собой?

– Да.

– Я хочу на него посмотреть и хочу, чтобы он был приобщен к делу в качестве доказательства, – заявил Мейсон.

– Это незаконно, не относится к делу и несущественно, – выразил протест Гановер.

– Это один из документов, на который ссылается свидетель, заявляя, что письмо подписано усопшей, – ответил Мейсон.

– Но она сама сообщила ему, что написала письмо, – возразил Гановер.

– Так утверждает свидетель, но, к сожалению, Розы Килинг нет в живых, чтобы подтвердить или опровергнуть его показания. Заявляя, что подпись является истинной, свидетель основывается на сравнении с подписью под другим документом, находящимся в его собственности. Естественно, при таких обстоятельствах я имею право на изучение этого документа.

– Хорошо, – неохотно согласился Гановер. – Если вы хотите, чтобы это дело продолжалось бесконечно, я думаю, вы имеете право растягивать его то под одним, то под другим предлогом. Покажите ему чек, мистер Эндикотт.

Ральф Эндикотт достал бумажник, вынул оттуда удостоверенный чек, который ранее показывал Мейсону, и сказал:

– Пожалуйста, будьте очень осторожны с этим чеком. Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. Это доказательство.

– Естественно! – ответил Мейсон. – Секретарь проштампует его прямо сейчас.

Секретарь сразу же поставил штамп на чеке.

– Когда вы ушли из квартиры Розы Килинг?

– Я уже обсуждал это с вами и лейтенантом Трэггом. Я ушел примерно в восемь тридцать. Я могу отчитаться за каждую минуту этого дня.

– Пока это все. Может, мне придется задать вам пару вопросов позднее. Ваша честь, я хотел бы, чтобы этот чек сфотографировали.

– Хорошо, – согласился судья Осборн.

– Я останусь здесь, пока не получу чек обратно, – со свирепым видом заявил Эндикотт. – Я не возражаю, чтобы вы его фотографировали, но требую вернуть его мне.

– Мы сделаем фотостат в первый же перерыв, – успокоил его секретарь. – Это займет не более десяти минут.

– Прекрасно. Я думаю, мистер Эндикотт все равно хочет остаться на слушании дела, – заметил судья Осборн, улыбаясь Эндикотту.

– Меня это вполне устраивает. Я задержусь, – сказал Ральф Эндикотт и проследовал в дальние ряды зала, где сидели его брат и сестра.

– Лейтенант Трэгг, пожалуйста, вернитесь для дачи показаний, – пригласил Гановер, и Трэгг снова уселся в свидетельское кресло.