Эрл Гарднер - Спальни имеют окна

— Я никого не желаю здесь видеть. И вообще… на какие вопросы я могу ответить? Я видела его всего один раз, когда…

Селлерс прервал ее:

— Мы хотели бы получить кое-какую информацию о человеке по имени Дэрхэм.

— Что именно? — спросила она резко.

— Мы предполагаем, что между Лэмом и этим человеком есть какая-то связь.

— Ни в коем случае! О чем вы говорите? Что их может связывать? Мистер Дэрхэм — вполне порядочный молодой человек.

— Когда вы видели его в последний раз? — спросил я.

Она сердито на меня взглянула.

— Я не обязана отвечать на ваши вопросы.

— Дело в том, — сказал я, — что Дэрхэм замешан в этой истории… с двойным самоубийством.

Она не обратила никакого внимания на мое заявление.

— Я думаю, — продолжал я, — что он шантажист.

— Шантажист! — презрительно фыркнула она.

— Он вас шантажировал? — спросил я.

Она не ответила.

— Он вас шантажировал, отвечайте! — настаивал я.

— Не понимаю, с какой стати я должна отвечать на вопросы этого гнусного убийцы, этого негодяя, который проник в мой дом под видом писателя и еще вызвался помочь мне получить страховку. И это перед ним я должна отчитываться о своих личных делах! Подумать только! Мне еще очень повезло, что я не лежу бездыханная на полу с чулком вокруг шеи. А могла бы!

— Пытался ли Дэрхэм шантажировать вас? — прервал я ее.

Она опять проигнорировала мой вопрос.

— Так шантажировал или нет? — спросил Селлерс.

— Не понимаю, с чего вы взяли?

— Если он вас не шантажировал, чего же он от вас хотел? — спросил я. — Отвечайте прямо на поставленный вопрос. Не уклоняйтесь. Что он здесь делал?

— У нас были дела, и мы их обсуждали.

— Какие дела?

— Речь шла о шахте.

— О какой шахте?

— О той, где добывают свинцовую руду.

— Где она находится?

— В Колорадо.

— Вы уверены, что там добывают свинец? — спросил я и изобразил торжествующую улыбку.

Эта улыбка ее обеспокоила. Ей показалось, что она попала в ловушку.

— Ну, там был свинец… смешанный с золотом.

— А на чем вы собираетесь делать деньги — на свинце или на золоте?

— Не знаю… Я… я особенно не вникала. Мы еще не обсуждали детали.

— Вы хотите сказать, что не заинтересованы в помещении капитала в эту шахту?

— Нет.

— Тогда почему вы так часто встречались с Дэрхэмом? Почему?..

— Я не позволю вам допрашивать меня в моем собственном доме! Это возмутительно! Сержант, я буду на вас жаловаться!

Селлерс смущенно поежился.

Она повернулась ко мне.

— Вы мерзкое животное! — Потом, содрогаясь от отвращения, сказала: — Подумать только! Такая славная девочка! И как раз в тот момент, когда она взяла его лицо в ладони и притянула к себе, чтобы поцеловать, он…

— Постойте, — сказал я, — откуда вы знаете, что она делала?

— Я слышала по радио…

— Вы не могли этого слышать. По радио этого не передавали. В газетах этого тоже не было. Откуда же вы знаете?

Я наклонился и посмотрел ей прямо в глаза. Она смутилась.

— Я не знаю, — сказала она. — Я же говорила, что выпила слишком много лекарств, я…

— Это я вам сказала, — вмешалась Сюзи Ирвин. — Это я слышала по радио.

— Как вы могли слышать такое? — спросил я. — Интересно, где же прятался диктор? Откуда он узнал, как меня целовали?

— Сообщение сделала полиция, а не диктор, — сказала Сюзи. — Наверное, у них есть свидетели.

— Да, да, верно. Это Сюзи мне сказала.

— Теперь мне все понятно! Каким же дураком я был! — сказал я.

— В чем дело? Что понятно? — воскликнул Селлерс. — Самым большим дураком был я. Сам сунул голову в петлю.

— Разве ты еще не понял? — спросил я.

— Что?

— Дэрхэм — шантажист. Это верно. Но он не шантажировал эту женщину. И не он здесь главный. Пригласите доктора, и пусть он посмотрит на этот «радикулит». Вы убедитесь, что причиной «радикулита» была пуля 32-го калибра.

Амелия закричала пронзительно:

— Уберите этого человека! Я требую!

— Вызовите доктора! Побыстрей! — настаивал я.

Селлерс колебался.

— Ты с ума сошел, Лэм. Разве можно так вести дело?

Ты сам хочешь выпутаться, поэтому…

Не будь дураком. Все ясно как день. Этот внезапный приступ «радикулита» вызван тем, что пуля, выпущенная в «Коузи Дэлл», попала ей в бедро.

— Сержант, — сказала Амелия, изобразив праведный гнев, — я требую, чтобы все немедленно покинули мой дом. Достаточно с меня оскорблений… Сюзи, позвони в полицейский участок и скажи…

— Прошу прощения, — сказал Фрэнк, — очень сожалею…

Он схватил меня за воротник и рывком поставил на ноги.

— Пойдем, Лэм. Ты поставил меня в ужасное положение. Вот что получается, когда хочешь сделать людям одолжение.

Он сильно ударил меня, и я упал, инстинктивно вытянув руки вперед. Стальные наручники так впились в запястья, что я чуть было не заорал от боли.

— Надеюсь, вы извините меня, миссис Джаспер, — оказал Селлерс. — Мне просто хотелось прояснить несколько моментов, чтобы закрыть дело. Этот малый наговорил мне неизвестно что.

— Выпроводи их, Сюзи, — скомандовала миссис Джаспер.

Я повернулся к Селлерсу.

— Ты набитый дурак, — сказал я. — Разве ты не видишь, что произошло? Она…

— Заткнись! — Селлерс ударил меня по лицу. — Выходи!

Клэр плакала.

Берта, тяжело ступая, шла сзади.

Я обернулся и сказал умоляюще:

— Берта…

Селлерс тут же ударил меня по голове, да так сильно, что чуть не сломал мне шею.

Но я успел увидеть, что Берта повернула назад.

Мы были примерно на полпути к выходу, когда из гостиной послышался душераздирающий крик… грохот опрокидывающегося стула, шум борьбы, опять крик…

Амелия Джаспер звала на помощь…

И голос Берты:

— Все ясно. Подлая лгунья! А ну тихо, а не то я тебе шею сломаю… Фрэнк, возвращайся!

Несколько замешкавшись, Селлерс в конце концов развернулся и бросился бежать по коридору. Я бежал впереди.

Каталка была опрокинута и отброшена в противоположный угол комнаты, на полу валялась окровавленная повязка. Амелия лежала на полу, Берта сидела на ней верхом, мертвой хваткой вцепившись в ее ногу. Амелия визжала дурным голосом и звала на помощь.

— Берта, этого нельзя делать, — закричал Селлерс. — Не можешь же ты…

— Черта с два не могу, — сказала Берта сердито. — Еще как могу! Посмотри на пулевое ранение.

— Отпусти ее, Берта. Этого делать нельзя. — Селлерс схватил ее за плечи и попытался оттащить.

— Дело уже сделано.

Селлерс опять попытался сдвинуть Берту с места.

Она оттолкнула его с такой силой, что он потерял равновесие и чуть было не рухнул на пол. Несколько секунд его шатало из стороны в сторону, пока он, наконец, не пришел в себя.

Неожиданно в дверях появилась Сюзи с револьвером в руке. Вид у нее был решительный и мрачный.

— Руки вверх! — сказала она. — Все как один! — Зловещая интонация не оставляла никаких сомнений относительно ее намерений.

— Это вас тоже касается, сержант, — сказала она. — Поднимите руки.

Селлерс слишком быстро повернулся — это напугало Сюзи, и она спустила курок. Грохнул выстрел, и я увидел, как Селлерс, оцепенев, смотрит на свою правую руку, из которой хлещет кровь.

Опасность ситуации стала очевидной для всех. Сюзи Ирвин не шутила.

Амелия с трудом встала на ноги.

— Быстрей, Амелия! — скомандовала Сюзи и побежала к выходу. Амелия бросилась вслед. Она бежала, припадая на одну ногу. Каждый шаг, наверняка, причинял ей ужасную боль.

Селлерс попытался дотянуться до кобуры левой рукой, но не смог. Берта тяжело поднялась и двинулась вперед как танк, рванувшийся с места в атаку. Сюзи остановилась у входной двери и прицелилась в Берту.

Я успел выставить ногу и дать Берте подножку. Она упала с таким грохотом, что зашатался дом. Сюзи выстрелила, и пуля, рассекая со свистом воздух, пролетела как раз в том месте, где мгновение назад находилась голова Берты.

Входная дверь захлопнулась.

Послышался шум мотора.

Селлерс закричал Клэр:

— Быстрее, вынь мой револьвер из кобуры и вложи мне в левую руку!

Клэр вынула револьвер и вложила его в левую руку Селлерса. Он ринулся к выходу.

Выскочив на улицу, он увидел стремительно удаляющуюся полицейскую машину.

Селлерс опешил, потом взбеленился и накинулся на меня:

— Это ты во всем виноват! Теперь я стану посмешищем всего…

— Заткнись! — сказал я. — Сними с меня наручники и передай по радио сигнал тревоги. Тебе предстоит продвижение по службе, а ты такой тупой, что до сих пор этого не понял.

Фрэнк Сёллерс сердито на меня взглянул, потом вынул носовой платок и начал перевязывать рану, пытаясь остановить кровь. У него это плохо получалось.

— Вот что выходит, когда я следую твоим советам, — сказал он свирепо.

— Что именно?

— Подумать только! Какая-то ничтожная женщина… сумела застать меня врасплох, ранить, да еще и удрать в моей машине. Женщина, понимаешь! Как мне теперь смотреть людям в глаза?