Эрл Гарднер - Дело об искривленной свече

– Я не могу, – признался Гамильтон Бюргер.

– Однако для решения дела он имеет огромное значение! – с упреком произнес судья.

– Понимаю, но…

Дверь кабинета открылась, и вошел Перри Мейсон, оживленный и элегантный.

– Доброе утро, джентльмены.

Лицо судьи Ньюарка посветлело.

– Мистер Мейсон, – сразу же заговорил он, – я страшно заинтересован вопросом о приливах. Мне не представляется возможным решить дело, не приняв его во внимание. Не сообщите ли вы, что вам удалось установить прошлой ночью? Похоже, что вы единственный человек, понявший значение данной информации.

Мейсон усмехнулся:

– Яхта покоится на грунте два часа и пятнадцать-двадцать минут после полной воды. Она кренится постепенно до тех пор, пока не достигнет угла наклона в семнадцать градусов. Тут наступает коротенький период полного покоя, после которого судно резко валится набок.

– А когда наступает этот резкий крен?

– Прошлой ночью он был примерно через четыре часа после полной воды.

Глаза Ньюарка зажглись от интереса.

– Да что вы говорите!

Мейсон усмехнулся:

– Многие адвокаты не любят косвенных доказательств. А я никогда не оставляю их без внимания. Чего я не признаю, так это привычку подходить к событиям с общепринятой меркой. Терпеть не могу небрежное отношение к так называемым мелочам.

Возьмем для примера данное дело. Нам стало известно, что миссис Милфилд побывала на борту яхты примерно в 9.30 вечера. Мы знаем, что к этому времени яхта уже очень заметно накренилась. Нам известно, что судно накренится так сильно, что его правый борт окажется внизу. Нам известно, что кто-то зажег новую свечу приблизительно в тот момент, когда яхта отклонилась на семнадцать градусов от перпендикуляра. Мы знаем, что свеча была воткнута в растопленный кусок воска, оставшийся от предыдущей свечи, которая была прикреплена к столу в этом же месте. И все это мелочи, косвенные улики.

– Значит, вы предполагаете, что преступление совершила миссис Милфилд? – спросил судья Ньюарк. – Если да, то каким образом? Не забывайте о показаниях патологоанатома, что удар был очень сильным.

– Мы столкнулись с кажущимся противоречием, – продолжал уверенно Мейсон. – Вроде бы убийство должно было быть совершено в то время, когда яхта находилась на ровном киле, в противном случае кровавый отпечаток ноги не оказался бы в центре ступеньки спускового трапа. Однако, если тело скатилось в то место, которое я назвал на своей диаграмме второй позицией, смерть должна была наступить минут за двадцать до последнего сильного крена яхты в правую сторону.

– Эти факты увязать невозможно, – заявил Бюргер. – Нужно остановиться на чем-то одном. Нельзя использовать оба.

Мейсон улыбнулся:

– Решение настолько простое, что оно проскальзывает сквозь пальцы.

– Я вас не понимаю! – высокомерно произнес Гамильтон Бюргер.

– Человек был убит, его тело первоначально упало в позицию номер два, убийца перекатил его в позицию номер один, а позднее, через какое-то время, прилив возвратил тело снова в позицию номер два. К тому времени кровотечение уже прекратилось. Из-за того, что мы под головой трупа, лежащего в позиции номер два, обнаружили на ковре кровавые пятна, мы скоропалительно решили, что кровотечение имело место тогда, когда прилив перекатил тело в эту позицию. Второе объяснение настолько простое и очевидное, что невольно удивляешься, почему с самого начала оно не пришло в голову.

Судья Ньюарк взял диаграмму Мейсона.

Гамильтон Бюргер поднялся, обошел вокруг стола судьи и стал вглядываться в написанное из-за плеча судьи.

– Будь я неладен! – чуть слышно произнес он сквозь стиснутые зубы.

– Но если тело сразу упало в позицию номер два, – указал судья, – тогда причиной смерти Милфилда был вовсе не удар головой при падении о край порога. Что же явилось причиной его гибели?

– Тяжелая кочерга, стоявшая возле печки, отапливаемой дровами.

– Но если человека ударили сзади по затылку кочергой, – сказал судья Ньюарк, – отпадает версия сильного мужчины. Даже женщина могла бы кочергой раскроить Милфилду череп, если бы только ухитрилась незаметно подкрасться к нему сзади…

– Совершенно верно, – подхватил адвокат. – Но убийца все же одного не предусмотрел. С какой целью тело было передвинуто в позицию номер один? Очевидно, убийца задался целью впутать в это дело Бербенка. Поскольку новоорлеанская история была вытащена на свет, Бербенка без колебаний заподозрили в преступлении.

Гамильтон Бюргер смущенно закашлялся.

– Итак, – продолжал Мейсон, – тот факт, что убийца намеревался подвести под монастырь Роджера Бербенка, показывает, что этому человеку было известно прошлое Бербенка.

Мейсон забрал диаграмму, сложил ее и сунул в карман.

– Конечно, не мое дело подсказывать прокурору, как исполнять свои обязанности, но на месте мистера Бюргера я бы непременно надавил на приятелей и партнеров Бербенка. Когда убийца переместил тело Милфилда, он нечаянно разоблачил свою тайну. Теперь, джентльмены, я сообщил вам все, что мне самому известно по делу о кривой или наклоненной свече, называйте ее как хотите. И этого вполне достаточно, чтобы вынести правильное решение, если только действовать быстро.

Перри Мейсон, Делла Стрит, Кэрол Бербенк и ее отец находились в офисе адвоката. Роджер Бербенк курил сигару за сигарой. Мейсон выстукивал какой-то мотивчик на крышке стола. Делла Стрит напряженно сидела на краю своего секретарского стула. И только Кэрол Бербенк внешне оставалась совершенно спокойной.

Мейсон заметил:

– Недавно звонил Пол Дрейк, он в скором времени появится.

Кэрол поинтересовалась:

– Как вы считаете, судья Ньюарк во всем разберется?

– Какие-то мелочи он, несомненно, упустил. У него имелась собственная теория относительно времени убийства, основанная на фазе приливов, но ему не пришло в голову, что убийца выдал себя, передвинув тело. Он… А вот и Пол!

Дрейк едва успел постучать, как Делла распахнула перед ним дверь.

Детектив был настолько возбужден, что забыл о своей привычке растягивать слова.

– Ты изменил весь ход судебного дела, Перри! – начал он с информации, не тратя времени на приветствия. – И теперь у них уже имеется полная картина.

– Что, убийца сознался? – спросил Мейсон.

– Сознался не он, от него пока ничего не смогли добиться. А вот миссис Милфилд почти сразу раскололась.

– Ну и что она сказала?

– Достаточно, чтобы у Бюргера было обоснованное дело по обвинению. Признайся, Перри, как ты узнал, кто убил этого Милфилда?

– Ответ мне подсказал тот факт, что тело Милфилда было перенесено в другое место, то есть с позиции номер два в позицию номер один. Убийце было известно о тайне Роджера Бербенка. Он рассчитал, что, если бросить на него подозрение, у Бербенка не будет ни малейшего шанса выпутаться.

А о прошлом мистера Бербенка знали всего трое: миссис Милфилд, ее муж и Ван Ньюис.

Барыши Ван Ньюиса в нефтяном деле зависели только от того, сумеет ли Милфилд добиться денег у Бербенка. Но если бы Бербенк заподозрил обман и мошенничество с их стороны, то им бы ничего не досталось.

Как я понимаю, поскольку была предпринята попытка спекуляции на прошлых неприятностях Бербенка, убийцей могла быть либо миссис Милфилд, либо Ван Ньюис. Лично я склоняюсь в сторону последнего, потому что именно убийца должен был подложить взрывное устройство на яхту. Удирая на лодке, он поднял невероятный шум веслами. Конечно, он не такой профан в гребле, как Бурвелл, но далеко и не такой специалист, как миссис Милфилд, которая в свое время занималась спортивной греблей.

Однако мне было ясно, что миссис Милфилд узнала об убийстве мужа вскоре после того, как оно было совершено. Вот почему я предположил, что миссис Милфилд окажется слабым звеном в этой цепочке.

– И ты был абсолютно прав, Перри! – воскликнул Дрейк. – Когда Бербенк сообразил, что Милфилд самым наглым образом обкрадывает его, он приказал Милфилду явиться на яхту для объяснения. В панике Милфилд связался с Ван Ньюисом, потому что не знал, что ему делать и как выкручиваться. На случай, если ему не удастся вывернуться, он сказал Ван Ньюису, что Бербенка придется ликвидировать до того, как он обратится в суд.

Вдвоем они разработали план убийства. Милфилд должен был взять лодку напрокат у Камерона, подойти на веслах к яхте, поговорить с Бербенком, попытаться рассеять его подозрения. Самое же главное – выяснить, что ему стало известно. Незадолго до того, как отправиться на встречу, Милфилд вызвал по телефону Палермо. Милфилд по описанию внешности сразу же сообразил, кто именно был «соперничающим с ним спекулянтом», предложившим Палермо пять тысяч долларов за его участок.

Тогда Милфилд пообещал Палермо заплатить еще большие деньги за то, чтобы тот отправился к Бербенку на яхту и «признался», что он высосал из пальца всю историю о продаже земли, потому что понадеялся содрать с него большие деньги.