Агата Кристи - Рождественское убийство

Затем вы подготовили сцену убийства. Вы взяли алмазы. Сложили в кучу столы, кресла, лампы, фарфор, стекло и оплели все это очень тонкой веревкой или проволокой, которую вы принесли с собой, обмотав ее вокруг тела. У вас также была с собой бутылка со свежей кровью какого-то животного, к которой вы добавили некоторое количество цитрата натрия[22]. Вы разбрызгали эту кровь по всей комнате и подлили немного цитрата натрия в лужу крови, вытекающую из горла Симеона Ли. Затем подбросили дров в камин, чтобы в теле убитого сохранялось тепло. Вы пропустили оба конца проволоки через узкую щель под окном и сбросили вниз. Вы вышли из комнаты и повернули ключ снаружи. Это было совершенно необходимо, ибо никто ни в коем случае не должен был входить в комнату.

Выйдя из дома, вы спрятали алмазы в каменном садике миссис Альфред Ли. Если бы их рано или поздно там обнаружили, это только усилило бы подозрение против членов семьи Ли, а этого вы и добивались. Около четверти десятого вы возвратились к дому, подошли к окну и потянули за оба конца проволоки. Вся ваша аккуратно сложенная пирамида развалилась. Мебель и фарфор с грохотом упали. Вы ухватились за один конец проволоки и, спустив всю ее вниз, вновь спрятали под пальто и жилет.

Однако у вас было еще одно хитроумное устройство!

Пуаро повернулся к другим.

— Помните, как каждый из вас описал вопль умирающего мистера Ли. Впечатление у всех было разное. Вы, мистер Альфред, описали его как крик человека в смертельной агонии. Вашей жене и Дэвиду Ли он показался похожим на крик души в аду. По мнению миссис Дэвид, это был, напротив, крик кого-то, у кого не было души. Крик нечеловеческий, крик животного.

Ближе всех к истине оказался мистер Гарри Ли. Он сказал, что это было похоже, как будто режут поросенка.

Вы все, должно быть, видели эти большие розовые шарики с нарисованными на них поросячьими мордочками? Их обычно продают на ярмарках, и они называются «умирающие поросята». Когда из них выходит воздух, они издают нечеловеческий вопль. Это, Сагден, был ваш последний штрих. Вы оставили один такой шарик в комнате. Отверстие для воздуха было заткнуто колышком, соединенным с проволокой. Когда вы потянули за проволоку, колышек выскочил, и шарик начал сжиматься. Таким образом, непосредственно за падением мебели последовал и вопль «умирающего поросенка».

Пуаро снова повернулся ко всем остальным.

— Теперь вы понимаете, что подняла Пилар Эстравадос? Суперинтендант надеялся вовремя прибыть к месту преступления, чтобы успеть подобрать маленький обрывок резины, пока его никто не заметил. Однако он опоздал. Правда, он сразу же отобрал его вместе с колышком совершенно официально у Пилар. Однако вспомните, он никогда никому не говорил об этом. Само по себе это уже было достаточно подозрительным. Я услышал об этом эпизоде от Магдалены Ли и обратился к Сагдену за разъяснениями. К тому времени он уже был готов к расспросам. Он отрезал кусочек от резиновой сумки мистера Ли и предъявил его мне с деревянным колышком. Внешне все это отвечало описанию — кусочек резины и кусочек дерева, но это, как я сразу же понял, не значило абсолютно ничего! Как я был глуп, что сразу же не сказал себе: «Этот кусочек резины ничего не значит, следовательно, его не могло быть на месте преступления, и суперинтендант Сагден лжет». Нет, я настойчиво пытался найти в этом хотя бы какой-нибудь смысл. Это продолжалось до тех пор, пока мадемуазель Пилар не закричала о лопнувшем воздушном шарике, что точно такой же шарик она подняла в комнате Симеона Ли. Только тогда я понял все.

Видите, как все теперь удачно укладывается в схему преступления? Неправдоподобная картина борьбы необходима для того, чтобы нельзя было установить настоящее время убийства, дверь заперта, чтобы никто не обнаружил тела слишком рано. Нужное время должен был подчеркнуть и предсмертный крик. Преступление становилось логичным и разумным.

Но с того момента, как Пилар Эстравадос громко заявила о своем открытии насчет шарика, она стала представлять огромную опасность для преступника. И если ее возглас был им услышан (а это было вполне возможно, так как у нее высокий и звонкий голос, а окна в доме были открыты), она сама оказалась в большой опасности. Она уже доставила убийце одно очень неприятное переживание. Говоря о старом мистере Ли, она предположила: «Должно быть, в молодости он был очень красив» и, обращаясь непосредственно к Сагдену, добавила: «Как вы». Сама того не сознавая, она сказала правду. Не удивительно, что Сагден покраснел и долго не мог прийти в себя. Он был потрясен — это было так неожиданно и таило в себе большую опасность. Он хотел обвинить девушку в убийстве, но это оказалось неожиданно сложно, так как у нее, как у внучки покойного, явно не было и не могло быть мотива для преступления. Позднее, когда из комнаты Симеона Ли он услышал ее звонкое замечание о шарике, он решился на отчаянный шаг. Он установил над дверью ее комнаты эту примитивную ловушку, пока мы обедали. Девушку спасло только чудо…

Наступила глубокая тишина. Наконец Сагден спокойно спросил:

— Когда вы окончательно убедились во всем этом?

— Последние мои сомнения исчезли, когда я купил накладные усы и приложил их к портрету Симеона Ли. С портрета на меня глянуло ваше лицо.

— Господи, покарай его душу! — воскликнул Сагден. — Я рад, что сделал это!

— Пилар, — сказала Лидия, — я думаю, вам следует пожить у нас, пока мы не сумеем что-нибудь устроить для вас.

— Вы очень добры, Лидия, — кротко отозвалась Пилар, — и великодушны, не поднимаете шума из-за пустяков.

— Я все еще продолжаю звать вас Пилар, — улыбнулась Лидия, — хотя у вас, наверное, совсем другое имя.

— Да, на самом деле меня зовут Кончита Лопес.

— Кончита тоже очень милое имя.

— Вы действительно очень добры, Лидия, но вам нет нужды заботиться обо мне. Я собираюсь замуж за Стивена и уезжаю с ним в Южную Африку.

— Что ж, поздравляю вас, раз все так прекрасно устроилось.

— Скажите, Лидия, — робко спросила Пилар, — вы не будете возражать, если мы когда-нибудь приедем к вам погостить — может быть, на рождество, — и тогда у нас будут шутихи и жареный изюм, и эти блестящие шары на деревьях, и маленькие снеговички?

— Конечно, дорогая, вам следует приехать и провести у нас настоящее английское рождество.

— Это было бы чудесно! Видите ли, Лидия, мне кажется, в этом году мы провели здесь не очень приятное рождество.

Лидия глубоко вздохнула.

— Да, вы правы.

— Ну, прощай, Альфред, — сказал Гарри. — Не думаю, что когда-нибудь в будущем потревожу тебя своим приездом. Я уезжаю на Гавайи — всегда мечтал поселиться там, когда у меня заведутся деньги.

— Прощай, Гарри, — кивнул Альфред. — Надеюсь, ты не будешь там скучать.

Гарри продолжал, смотря куда-то в сторону:

— Извини, что я так раздражал тебя, старина. У меня какое-то извращенное чувство юмора. Никак не избавлюсь от привычки глупо шутить.

— Наверное, в этом есть доля и моей вины, — выдавил из себя Альфред. — Мне следовало бы научиться понимать шутки.

— Ну… пока, — с облегчением произнес Гарри.

— Дэвид, — сказал Альфред, — мы с Лидией собираемся продать этот дом. Я подумал, что ты, быть может, захочешь взять себе некоторые вещи матери — ее кресло и эту скамеечку для ног. Ты всегда был ее любимцем.

После некоторого колебания Дэвид медленно ответил:

— Благодарю тебя за заботу, Альфред, но знаешь, я не возьму их. Мне ничего не нужно из этого дома. Я считаю, что лучше всего окончательно порвать с прошлым.

— Да, я тебя понимаю, — кивнул Альфред. — Наверное, ты прав.

— Ну, до встречи, Альфред, — сказал Джордж. — До встречи, Лидия. Что за ужасные дни мы пережили! А впереди еще одно испытание — суд. Я надеюсь, что вся эта постыдная история не будет предана огласке… Боже мой, как подумаешь, что Сагден — сын моего отца… Знаете, может, будет лучше, если он покажет на следствии, что отстаивал коммунистические взгляды и питал ненависть к моему отцу, как к капиталисту? Или что-нибудь в этом роде…

— Мой дорогой Джорджи, — возразила Лидия, — неужели вы думаете, что такой человек, как Сагден, станет лгать, чтобы пощадить наши чувства?

— Э-э… возможно, что и нет. Да, вы, наверное, правы. Все равно этот тип наверняка сумасшедший. Ну хорошо, до свидания.

— До свидания, — сказала Магдалена. — Давайте в будущем году все вместе проведем рождество где-нибудь на Ривьере. Повеселимся вдоволь…

— Все зависит от положения дел на бирже, — важно заметил Джордж.

— Дорогой, не будь занудой, — протянула его жена.