Агата Кристи - Убийство в доме викария

Я повесил шотландскую шаль на спинку стула, потом подошел и сел в кресло напротив своей гостьи. Мы сидели и глядели друг на друга; на лице мисс Марпл заиграла лукавая улыбка.

– Вот вы сейчас сидите и думаете – отчего я во все это вмешиваюсь? Наверно, вам кажется, что это не женского ума дело. Нет-нет, прошу вас, позвольте мне объяснить все самой.

Она на минуту умолкла, и щеки ее начали медленно заливаться нежным румянцем.

– Видите ли, – наконец начала она, – когда живешь совсем одна в таком заброшенном уголке, поневоле приходится искать себе хобби. Ну, разумеется, есть и вязание, и образцовые дети, и благотворительность, можно и пейзажи рисовать, но у меня одно хобби с давних пор: человеческая натура. Такое разнообразие, так невероятно увлекательно! И как-то само собой получается, что, когда человек живет в глухой деревушке, где нет никаких развлечений, у него возникает масса возможностей стать настоящим знатоком, если так можно сказать. Начинаешь классифицировать людей – словно они птицы или цветы: такой-то класс, такой-то род, такой-то вид. Разумеется, порой можно и ошибиться, но со временем ошибаешься все реже. Знаете ли, привыкаешь себя проверять на практике. Например, берешь мелкую загадку – помните, милая Гризельда так смеялась над историей с полупинтой креветок? Эту мелочь и тайной не назовешь, и тем не менее она абсолютно неразрешима, если не найти верный ключ. Или вот еще случай с подменой микстуры от кашля и с зонтиком жены мясника – он тут как бы и ни при чем, если не предположить, что бакалейщик и жена аптекаря ведут себя совершенно неподобающим образом; конечно, так оно и оказалось. Это так увлекательно, когда поразмыслишь над чем-нибудь, а потом убеждаешься в своей правоте.

– А вы всегда оказываетесь правы, мне кажется, – улыбнулся я.

– В том-то и дело, что из-за этого становишься чуточку самоуверенной, – созналась мисс Марпл. – Но мне так хотелось проверить, смогу ли я также разгадать настоящую, серьезную тайну. То есть сумею ли я в ней разобраться. Рассуждая логически, это совершенно тот же процесс. В конце концов, маленькая действующая модель торпеды практически мало отличается от настоящей торпеды.

– Вы считаете, что все дело в подобии, а размеры относительны? – медленно проговорил я. – Должно быть, это так, признаю, это логично. Но я не уверен, что теория всегда подтверждается практикой.

– Уверяю вас, это одно и то же, – сказала мисс Марпл. – Видите ли, все можно свести к общему знаменателю, кажется, мы так это называли в школе? Во-первых, деньги, затем привлекательность... ммм... для людей противоположного пола, и, конечно, разные странности – людей со странностями такое множество, не правда ли? Признаться, когда узнаешь человека получше, непременно углядишь в нем какую-то странность. Нормальные люди иногда такое выкинут, что и не придумаешь, а ненормальные часто ведут себя очень разумно. Понимаете, единственный выход – сравнивать людей с другими, которых вы знаете или знали раньше. Вы бы очень удивились, если бы я вам сказала, что всех людей можно отнести к немногим определенным типам.

– Вы меня пугаете, – сказал я. – Я себя чувствую как под микроскопом.

– Вы, конечно, понимаете, что у меня и в мыслях не было говорить об этом ни с полковником Мельчеттом – он такой властный, ни с бедняжкой инспектором Слаком – он ведь точь-в-точь как молоденькая продавщица в обувной лавке, которая хочет непременно заставить вас купить лакированные лодочки, потому что у нее есть как раз ваш размер, и слышать не хочет, что вам нужны простые опойковые туфли[36].

Честно говоря, это блестящая характеристика Слака.

– Но вы, мистер Клемент, знаете о преступлении не меньше инспектора Слака, я уверена. И я подумала, что если мы с вами станем работать вместе...

– Как знать, – сказал я. – Должно быть, каждый человек в глубине души воображает себя Шерлоком Холмсом.

Потом я рассказал ей про три письма, полученных сегодня. Рассказал и о том, как Анна нашла портрет, изуродованный до неузнаваемости ножом. Описал и поведение мисс Крэм в полицейском участке, упомянул и о том, как Хэйдок определил подобранный мною кристалл.

– А так как я его нашел, то мне и хотелось бы, чтобы он имел решающее значение, – сказал я в заключение. – Но, всего вероятнее, этот кристалл вообще не имеет отношения к нашему делу.

– А я за эти дни прочла кучу американских детективов – брала в библиотеке, – сказала мисс Марпл. – Может пригодиться для дела.

– Там ничего нет про пикриновую кислоту?

– Боюсь, что нет. Однако я где-то читала, что одного человека отравили, растирая его вместо лекарства пикриновой кислотой на ланолине.

– Но у нас тут никого не отравляли, так что это не подходит, – сказал я.

Потом взял со стола и подал ей свой небольшой реестр.

– Вот моя попытка восстановить некоторые факты, привести их в порядок, – сказал я.

Опись фактов

Четверг, 21 сего месяца.

12.30 – полковник Протеро переносит время своего визита с 18.00 часов на 18.15. Весьма возможно, что это слышала вся деревня.

12.45 – пистолет в последний раз видели лежащим на своем месте (несколько сомнительно, так как ранее миссис Арчер утверждала, что этого не помнит).

17.30 (примерно) – полковник и миссис Протеро выезжают из дому в деревню на машине.

17.30 – ложный вызов к умирающему, звонили из привратницкой у Северных ворот.

18.15 (или раньше на одну-две минуты) – полковник Протеро зашел в мой кабинет, куда его проводила Мэри.

18.20 – миссис Протеро проходит аллеей со стороны сада к окну кабинета. Она не видела полковника Протеро.

18.29 – звонок из коттеджа Лоуренса Реддинга к миссис Прайс Ридли (по данным с телефонной станции).

18.30 – 18.35 – слышен выстрел (если считать, что время телефонного звонка было указано точно). По показаниям Лоуренса Реддинга, Анны Протеро и доктора Стоуна, выстрел был слышен раньше, но весьма вероятно, что права миссис П. Р.

18.45 – Лоуренс Реддинг приходит в мой дом и обнаруживает труп.

18.48 – я встречаюсь с Лоуренсом Реддингом.

18.49 – я обнаруживаю труп.

18.55 – Хэйдок осматривает труп.

Примечание. Никакого алиби на время с 18.30 до 18.35 нет у двух лиц – у мисс Крэм и миссис Лестрэндж. Мисс Крэм говорит, что была на раскопках, но свидетелей нет. Однако подозрение с нее может быть снято, так как она явно не связана с этим делом. Миссис Лестрэндж вышла от доктора Хэйдока в самом начале седьмого, так как торопилась на свидание. Где и с кем было назначено свидание? Едва ли с полковником Протеро, так как он в это время должен был быть у меня. Миссис Лестрэндж могла быть поблизости от места преступления в указанное время, но у нее вряд ли имелись какие-либо мотивы для убийства. Она ничего не выиграла с его смертью, а версия инспектора – вымогательство – мне кажется неприемлемой. Миссис Лестрэндж не такой человек. Также маловероятно, что она могла получить доступ к пистолету Лоуренса Реддинга.

– Очень четко, – сказала мисс Марпл, одобрительно кивая головой. – Джентльмены всегда все записывают с отменной точностью.

– А вы согласны с тем, что я написал? – спросил я.

– О да, вы так прекрасно все расписали.

Тогда я задал ей вопрос, который мне давно не терпелось задать.

– Мисс Марпл, – сказал я. – Кого вы подозреваете? Вы как-то говорили, что подозреваете семерых.

– Да, как будто, – рассеянно сказала мисс Марпл. – Но, мне кажется, мы с вами подозреваем разных людей. Собственно говоря, так оно и есть.

Но она не стала спрашивать, кого подозреваю я.

– Все дело в том, – сказала она, – что необходимо подыскать объяснение для всего случившегося. Каждую мелочь нужно истолковать и объяснить. И если у вас есть версия, которая включает в себя все факты без исключения, значит, вы правы. Но это неимоверно сложно. Если бы не эта записка...

– Записка? – удивился я.

– Да, вы же помните, я вам говорила. Записка мне не дает покоя с самого начала. Что-то в ней не так.

– Но ведь теперь все совершенно ясно, – сказал я. – Записка была написана в восемнадцать тридцать пять, а сверху другой рукой, рукой убийцы, приписано «18.20». Я думаю, что с этим все ясно.

– Пусть так, – сказала мисс Марпл. – И все же записка меня беспокоит.

– Почему?

– Послушайте. – Мисс Марпл с живостью наклонилась ко мне поближе. – Миссис Протеро, как я вам уже говорила, прошла мимо моего сада, и она прошла к окну кабинета, заглянула внутрь и не увидела полковника Протеро.

– Потому что он сидел за столом и писал, – сказал я.

– Вот тут-то и не сходится! Это было в двадцать минут седьмого. Мы с вами говорили, что он не мог сесть и написать, что до половины седьмого он ждать не может, зачем же ему тогда было усаживаться за стол?