Джон Карр - Окно Иуды

Потом мне пришлось поспешить. Я уже поместила арбалет в темном коридоре и собиралась отнести его в сарай, когда все будет кончено. Нитка уже была прикреплена к дверной ручке…

Г. М. бросил папку на стол.

– Хуже всего было то, что, закончив работу, Амелия действительно услышала шаги Дайера, едва она успела снова «запечатать» дверь (в перчатках Эйвори Хьюма, которые мы нашли в чемодане). Она не собиралась прятать арбалет в чемодан – было достаточно вернуть его в сарай, где он не вызвал бы подозрений. Но теперь на это не оставалось времени. Она даже не успевала вытащить из ворота кусочек пера. Через полминуты Дайер появится в коридоре и увидит все.

Это едва не направило меня по ложному следу. У Амелии были маленький саквояж и большой чемодан – оба стояли в коридоре. Конечно, она намеревалась положить более мелкие вещи в свой саквояж, чтобы потом избавиться от них, и отнести арбалет назад в сарай. Но Дайер вернулся слишком скоро, и арбалет пришлось положить в чемодан Спенсера, так как в саквояж он не умещался.

Это заставило меня подозревать (и достаточно долго), что Спенсер замешан в убийстве. Она воспользовалась его чемоданом, а когда все вещи для уик-энда внезапно исчезли, Спенсер не поднял шум…

– Конечно, – сказал я. – Во второй половине первого дня процесса он уверял, что отправил костюм для гольфа в чистку.

– Поэтому я и решил, что Спенсер и Амелия вдвоем спланировали все шоу, и он подготовил себе алиби в больнице. Мы реконструировали события вплоть до того момента, когда Амелия выбежала из дома, чтобы ехать в больницу за Спенсером. Их совместное участие в грязной работе выглядело весьма вероятным.

Но когда я сидел и думал, меня беспокоила одна вещь. Амелия выбежала из дома с чемоданом и не могла привезти его назад – во всяком случае, в тот вечер, – так как кто-то мог что-то заподозрить или все еще продолжать поиски штемпельной подушечки. Ей нужно было избавиться от него, и притом срочно, так как она должна была ехать прямо в больницу и привезти дядюшку Спенсера. Если бы Амелия и Спенсер были соучастниками, она могла бы оставить чемодан в больнице, где у Спенсера наверняка имелась комната или хотя бы личный шкаф. Но этого не произошло. Хронометраж, вернее, примечания к нему указывают, что портье больницы видел, как Амелия приехала и уехала со Спенсером, не оставив никакого чемодана. Тогда куда же он делся? Она не могла выбросить его в сточную канаву или отдать слепому нищему, а избавиться даже временно от чемодана, полного опасных улик, чертовски трудно. За то ограниченное время, которым, как показывает хронометраж, располагала Амелия, можно было сделать только одно. Больница на Прейд-стрит, как вам известно, а если нет, как вам указали, находится рядом с вокзалом Паддингтон. Чемодан могли оставить в камере хранения. Это неизбежный вывод, ребята.

Конечно, в какой-то мере мне повезло. Я пришел к этому выводу в феврале. В вечер убийства Амелия слегла с воспалением мозга и тогда все еще не выходила. Значит, она не могла забрать чемодан из камеры, и он должен был все еще находиться там.

Как глупый мальчик из анекдота, я отправился туда и нашел чемодан. Вы знаете, что я прихватил с собой моего старого приятеля доктора Паркера и мастера на все руки Шенкса. Я хотел, чтобы они были свидетелями находки чемодана и его обследования, ибо тогда уже не мог остановить судебный процесс. Во-первых, он готовился уже месяц. Во-вторых, что еще важнее, вы знаете, что бы мне пришлось сказать властям? Старик, никогда не пользовавшийся особой популярностью в министерстве внутренних дел, приплелся бы и заявил: «Ребята, у меня имеются для вас кое-какие указания. Я хочу, чтобы обвинение было отозвано по следующим причинам: Амелия Джордан лжет, Спенсер Хьюм лжет, Реджиналд Ансуэлл лжет, Мэри Хьюм лгала. Короче говоря, в этом чертовом деле лгали все, кроме моего клиента». По-вашему, мне бы поверили? Нет, мне нужно было привести всю компанию к присяге и заставить их говорить. Вот вам причина моей скрытности.

Вы знаете, где и почему я нашел своих свидетелей. Но одна проблема продолжала меня беспокоить вплоть до второго дня суда. Был Спенсер Хьюм замешан в убийстве или нет?

Я раздобыл чемодан, но он пробыл на вокзале с вечера убийства. Если Амелия и Спенсер работали вместе, она бы велела ему срочно забрать чемодан, покуда какой-нибудь любопытный парень не сунул в него нос. Ведь она не лежала в бреду больше месяца. Но только спустя неделю после моего визита на вокзал какой-то мужчина – не Спенсер – пришел и стал расспрашивать о чемодане.

Я начал видеть проблески света вечером первого дня суда. Спенсер сбежал, но написал Мэри, клятвенно уверяя, что видел, как Джим Ансуэлл совершил убийство. Письмо выглядело правдивым, в отличие от большинства заявлений Спенсера. Тем не менее, я знал, что это должно быть ложью, пока внезапно не понял, в чем дело. Во всей этой истории Амелия выглядела простодушной и невинной, а Спенсер – хитрым и лживым. Но в действительности беда дядюшки Спенсера состояла в том, что он был слишком простодушным. В течение четырнадцати лет он верил – вероятно, не без оснований – каждому слову этой практичной женщины. Амелия сказала ему, что видела, как Ансуэлл совершил преступление, и он ей поверил. Неужели вам не ясно, что этот человек искренне верит во все изрекаемые им цветистые банальности? Согласно ее заявлению, Амелия сообщила ему, что присоединилась к Эйвори в этом маленьком заговоре, воспользовалась чемоданом Спенсера, чтобы спрятать графин, стаканы и прочие атрибуты ловушки, и бросила чемодан в реку, поэтому ему придется примириться с потерей. Ибо, если эти вещи найдут в его чемодане, у него будут серьезные неприятности. Разумеется, об арбалете она не сказала ни слова. Поэтому Спенсер держал язык за зубами. Он даже в письме к Мэри не выдал Амелию и не сообщил, что его информация не из первых рук. Думаю, мы неверно судили о дядюшке Спенсере. Он вел себя слишком по-рыцарски.

– Но послушайте! – запротестовал я. – Кто же был мужчина, который через неделю после вас приходил на вокзал Пэддингтон и справлялся о чемодане? Вы спрашивали об этом управляющего на суде. Я был уверен, что этот человек – убийца. Кто же приходил на вокзал?

– Реджиналд Ансуэлл, – с довольным видом отозвался Г. М.

– Что?!

– Наш Реджиналд, как вы знаете, отправится на пару лет в тюрьму за лжесвидетельство. Он заявил под присягой, что практически видел, как было совершено убийство. Я хотел, чтобы Реджиналд дал показания. Не было достаточных доказательств, чтобы предъявить ему обвинение в шантаже, но, если бы он попытался солгать (на что я надеялся), я мог прижать его к стенке в одну секунду. Я сказал ему, что полученная им повестка – чистая формальность и что его, вероятно, вообще не вызовут. Естественно, я не хотел, чтобы Реджиналд сбежал как Спенсер – что он наверняка бы сделал, если бы я сообщил ему, что намерен затронуть тему шантажа Мэри Хьюм. Поэтому Реджиналд спокойно занял свидетельское место и попытался обвести меня вокруг пальца, а в результате заработает два года за лжесвидетельство. Но самая прекрасная и самая извращенная часть всего этого заключается в том, что Реджиналд сказал правду – он действительно видел, как произошло убийство.

– Неужели?

– Разумеется. Реджиналд не знал, что мне все известно о его разговоре с Грейбеллом – я имею в виду, о его осведомленности о краже пистолета Хьюмом – до второго дня процесса. Реджиналд был зол на меня за то, что я затронул вопрос о шантаже, когда он сидел за солиситорским столом, поэтому напустился на меня. Но первая часть его показаний была абсолютно правдивой. Реджиналд был на Гроувнор-стрит и поднялся в проходе между домами к боковой двери. Если вы помните примечания Моттрама к плану, эта дверь была найдена незапертой…

– Но, черт возьми, вы же сами доказали, что он ничего не мог видеть через деревянную дверь!

– Вы забываете о двух стаканах виски, – мягко произнес Г. М.

– О двух стаканах виски?

– Да. Эйвори Хьюм налил два стакана – один для себя, к которому не прикоснулся, не желая пить брудин, а другой для гостя, который выпил только половину. Вы также слышали, как Амелия Джордан потом упаковала эти стаканы в чемодан. Но она никак не могла упаковать туда две порции виски – ей пришлось опустошить стаканы. Так как раковины вблизи не оказалось, а она не хотела открывать окна, дабы не нарушать впечатление запертой комнаты, она попросту отперла боковую дверь, открыла ее и выплеснула содержимое стаканов, таким образом открыв Реджиналду доступ. Помните, что он сказал, когда я разоблачил ложь о стеклянной двери? Он слегка позеленел и промолвил: «Возможно, дверь была открыта», что являлось истинной правдой. Дверь была открыта. Реджиналд даже не заметил, что это за дверь, – он просто помнил прежнюю дверь со стеклянной панелью и упомянул о ней, не желая признавать, что совал нос в дом. Но должно быть, Реджиналд видел достаточно, чтобы получить средство для шантажа Амелии Джордан, и хорошо знал, что в чемодане было нечто сомнительное. Беда в том, что чемодан исчез, и он не знал куда. Трудно сказать, что происходило у него в голове или как он подобрался к Амелии. Она попала в такое положение, что я невольно начал ее жалеть, но не собирался позволить из-за этого вздернуть моего клиента. Но, думаю, ее порадовало лицезрение Реджиналда, корчившегося на свидетельском месте, как на раскаленных углях. А меня радует то, что эта свинья заработает длительный срок в кутузке за то, что, по существу, сказала правду.