Томас Фрэнк - Шерлок Холмс и Священный Меч

Не помню, что у нас было на ужин. Я пребывал в таком беспокойстве, что вопреки обыкновению не замечал, что ем. Полагаю, что у меня были достаточно веские причины для подобной озабоченности. Холмс говорил о Чу Санфу и его втором пришествии с каким-то зловещим оттенком в голосе. Я не сомневался, что он готов в случае надобности пожертвовать собой, чтобы предотвратить мятеж, и почитал своим долгом следовать за ним с неотступностью тени, оказывая ему всемерную поддержку, даже если для этого придется пустить в ход свой верный «веблей». Холмс отнюдь не был порывистым или опрометчивым человеком, все свои предприятия он обычно взвешивал заранее. Но я понятия не имел, каким именно способом он собирается поставить Китайца на колени. Не стоило сомневаться, что его дотошный ум разработал абсолютно надежный план действий, однако любой план, каким бы гениальным он ни был, неизбежно сопряжен с риском: я обещал себе разделить с ним этот риск.

Мир, безусловно, не погрузится в великую скорбь, если с неким Джоном Г. Ватсоном, доктором медицины, случится несчастье. Трудно ожидать, что Ее Величество будет справлять по мне траур, а вся Империя – безутешно горевать. Тем не менее нельзя же допустить, чтобы Холмс пал жертвой какой-нибудь случайности: я поклялся в случае смертельной опасности защитить дорогого друга своим телом. Пусть меня поразит пуля, предназначенная для него, я приму смерть с радостью. Благодаря ему я прожил такую богатую жизнь, какая дается лишь немногим. Я в состоянии распроститься с этим бренным существованием, уверенный, что жил не зря. Будь мне дано прожить жизнь заново, я бы не стал ничего менять из того, что было назначено Случаем, Судьбой или Божественной Волей.

Подобные мысли, хотя и довольно мрачного свойства, позволили мне собраться с силами. Мы с Холмсом вышли на веранду, дабы насладиться сигарами, и я почувствовал себя много бодрее и фаталистически готовым ко всему. Однако энтузиазма у меня несколько поубавилось, как только я вспомнил, что подобное же чувство испытал в ту памятную ночь, ожидая во мраке и безмолвии в доме Оберштейна, когда захлопнется западня за полковником Валентайном Уолтером. Что сказал Холмс незадолго до окончания расследования этого дела, безусловно, имевшего чрезвычайную важность для Империи? Конечно же, «да будем жертвами, принесенными на алтарь нашей страны».

В тот вечер Холмс ошибался и я здорово приуныл. Полковник Уолтер, увы, оказался не той птицей, которую следовало бы поймать. Силы небесные, неужели и на этот раз мой друг допустил большой просчет?

– Вы были примерно в этом месте, старина, когда увидели, как по Шария Камель идет адвокат Лу Чанг?

– Да, Холмс, – ответил я.

– В направлении садов Эзбекийе?

– Именно. Вы считаете, что он хотел заманить меня в ловушку?

– Вряд ли, – откликнулся Холмс. – Скорее он увидел, что вы преследуете его, и решил забрать вас в качестве заложника. Но вы, с вашей находчивостью, сумели его обхитрить.

– Да нет. Холмс, мое решение оказалось вынужденным и у меня не было бы никаких шансов, если бы на голову того здоровенного маньчжура не обрушилась цветочная ваза или что там еще тяжелое.

– Я уже задумывался над этим. Видимо, вы родились под счастливой звездой, за что я искренне благодарен судьбе. Попробуем-ка воспроизвести путь, который вы тогда проделали. Может быть, нам удастся найти его убежище.

– Лу Чанг сейчас на пути в Макао, – произнес я и тут же понял, что замечание не имеет никакого смысла.

– Но ведь Чу Санфу, вероятно, здесь, в городе, скрывается в том же логове. Наверняка он в туземной части города.

Пришлось согласиться, но я не заблуждался по этому поводу. Это была отнюдь не спонтанная мысль, ибо он упомянул о нашем предполагаемом походе еще до ужина. На его месте, принимаясь за поиски преступника в старом городе, я, несомненно, выхлопотал бы себе эскорт из местной полиции, на что у Холмов имелись все необходимые полномочия. Однако по каким-то одному ему Понятным причинам он решил предпринять этот поход самостоятельно, без всякой помощи со стороны местных властей.

Опасную экскурсию по закоулкам Каира я совершил сравнительно недавно и посему без особого труда восстановил свой путь. В скором времени огни и шум небольшой европейской части города остались позади и мы углубились в старинную часть, не так уж сильно изменившуюся с тех пор, когда ее называли «Египетским Вавилоном», столь же переполненную людьми и столь же таинственную, как в те времена, когда ее возвели халдеи. Я поведал своему другу о том, как происходило преследование, впрочем, ни словом не обмолвился ни о своих мыслях и намерениях, ни о своих сомнениях по поводу того, насколько осуществимы эти намерения. Острым взглядом Холмс внимательно изучал все окрестности, а его шестое чувство наряду с его познаниями в географии помогало отыскать верный путь.

Наконец мы достигли того закоулка, куда свернул Лу Чанг. Холмс внимательно обозрел весь закоулок, вскинув свой орлиный нос так, что казалось, он пытается унюхать запах своего заклятого врага.

– Пошли, старина, – вдруг бросил он. – В обратную сторону. Следующая улочка, насколько я помню приметы, выведет нас к мечети Аль-Азгар, которая и является единственным ключом к разгадке всей этой путаницы. Именно туда, если мои предположения верны, намеревается пойти Чу Санфу. В этом-то месте нам и следует произвести разведку.

Мы прошли квартал в обратную сторону, затем под прямым углом свернули направо и вышли на относительно широкую улицу. Приземистые, убогие, как две капли воды похожие один на другой дома тянулись еще полтора квартала. В тени какой-то одноэтажной лачуги Холмс остановился и указал на другую сторону улицы.

– Пожалуй, единственное здесь сколь-нибудь крупное здание, Ватсон.

Оно и в самом деле отличалось от всех остальных: высотой в четыре этажа, фасад в глубине квартала. Первого этажа не было видно: его целиком закрывал высокий каменный забор, усаженный сверху осколками стекла. Все окна темные, здание казалось покинутым и заброшенным на вид.

– Похоже, этот дом никогда не использовался как жилой, Холмс.

– Думаю, по крайней мере какое-то время он служил тем, что наши американские кузены называют «тюрягой». На верхних окнах кое-где решетки.

Даже при свете луны я так и не смог разглядеть решеток, о которых упомянул Холмс. Ничего удивительного, ибо он обладал в отличие от меня отличнейшим ночным зрением. Старое здание, безусловно, привлекло к себе внимание сыщика. В течение примерно полминуты он тщательнейшим образом осматривал его, затем, по его знаку, я двинулся по грязной улице и вновь остановился метров через десять.

– С дальней стороны этого здания есть еще одна улочка. Появляется возможность осмотреть его под другим углом, – бросил Холмс.

Я хотел было возразить, но мой друг бодро зашагал дальше и мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Дойдя до конца квартала, мы пересекли улицу и подошли к забору так заинтересовавшего его здания. И опять Холмс укрылся в тени возле калитки, неподалеку от проулка.

– Послушайте, – произнес я, с трудом переводя дух после быстрой ходьбы. – Вам не кажется, что все это слишком просто? Кругом ни души, так тихо, что не слышно даже воя какой-нибудь собачонки.

– Ничего странного, Ватсон, туземное население уже давно спит.

– Но у нас нет ни малейшего понятия о том, что может находиться в той, как вы ее называете, «тюряге»?

– Возможно, там ничего нет, но ведь наш долг проверить, так ли это на самом деле.

Взяв меня за руку, ибо в проулке не было видно ни зги, Холмс двинулся вперед. Справа от нас тянулся забор и я заметил, что и здесь в него тоже было вцементировано битое стекло: перелезть через этот забор – непростая задача. При мысли о том, что Холмс не только намерен сам забраться в эту, по всей видимости, западню, а еще и хочет взять меня с собой, мое сердце екнуло. Прошло не так уж много времени, но мои прежние героические намерения почему-то сильно потускнели. Правда, мне в голову пришло такое соображение: если это странное здание построено с тем расчетом, чтобы не допустить посторонних, вряд ли оно может служить западней.

Мгновение спустя Холмс остановился и я понял, что это тщетная надежда.

– Вот я и нашел то, что искал, Ватсон. Калитка, которая служила и, вероятно, еще служит для входа во двор.

– Послушайте, Холмс, даже если калитка и не заперта, я входить не собираюсь. Слишком рискованная затея. – При тусклом свете ночного неба я видел широкую улыбку на лице Холмса, улыбку, казалось бы, совершенно неуместную в данной ситуации.

– К моему глубокому сожалению, – ответил он, – калитка заперта, поэтому ваш страх, возможно, не имеет под собой оснований.

Естественно, его слова меня не успокоили, тем более что он принялся рыться в кармане, без сомнения, ища одну из тех отмычек, которыми снабдил его Тощий Гиллиган. Мой друг явно замыслил что-то неразумное. Таинственное здание, самыми своими размерами выделявшееся среди всех соседних, само это место, вполне вероятно, облюбованное врагами Холмса, – казалось, все здесь предостерегало о возможной засаде. И вот прославленный мастер дедукции с простодушием молодого инспектора Хопкинса, идущего по ложному следу, добровольно забирается в раскинутую обманщиками сеть. Просто уму непостижимо!