Агата Кристи - В 4:50 с вокзала Паддингтон

– Еще бы, – сказал Краддок, по-прежнему не спуская с нее глаз. – Мы непременно проверили бы эту открытку, не подвернись тогда так кстати эта версия относительно Мартины.

– Куда как кстати, – тихонько ввернула мисс Марпл.

– Все выстроилось в связный ряд, – продолжал Краддок. – Есть же, в конце концов, письмо к Эмме, подписанное «Мартина Кракенторп». Пусть леди Стоддарт-Уэст не посылала его, но кто-то ведь послал! Кто-то, кто собирался выдать себя за Мартину и, сыграв на этом, поживиться чужими денежками. Этого-то ведь нельзя отрицать.

– Нельзя, нельзя.

– И потом, возьмите конверт с ее лондонским адресом от письма, которое ей написала Эмма. Найденный в Резерфорд-Холле и свидетельствующий, что она в самом деле там была.

– Но ведь убитой там не было! – уточнила мисс Марпл. – В том смысле то есть, какой подразумеваете вы. Она попала в Резерфорд-Холл лишь после того, как ее убили. И столкнули с поезда на железнодорожную насыпь.

– Хм, справедливо.

– А конверт свидетельствует лишь о том, что там побывал убийца. Предположительно, забрал этот конверт вместе с другими вещами и бумагами, которые были при ней, а после случайно обронил – хотя… теперь у меня нет уверенности, что случайно. Наверняка инспектор Бейкон, да и ваши люди тоже, провели в имении тщательный обыск и почему-то не нашли его. Он только позже обнаружился, в котельной.

– Ну, это как раз понятно, – сказал Краддок. – Старик садовник подбирал любую бросовую бумажку и запихивал в бак.

– Который так естественно перерыть сверху донизу мальчикам, – заметила мисс Марпл.

– То есть его, по-вашему, нарочно подложили с тем, чтобы он попал к нам в руки?

– Пока я просто размышляю. В конце концов, не так уж сложно было предвидеть, куда отправятся на поиски мальчики в следующий раз или даже подсказать им… Да, об этом стоит задуматься. Во всяком случае, вас это отвлекло, не так ли? Вы перестали заниматься Анной Стравинской.

Краддок сказал:

– А вы считаете, что ею-то и нужно было заниматься все это время?

– Я только думаю, что вы кого-то напугали, когда принялись наводить о ней справки. Думаю, кто-то хотел положить этому конец.

– Давайте будем отталкиваться от того факта, что кто-то замышлял выдать себя за Мартину, – сказал Краддок. – А потом вдруг отказался от этого плана. Почему?

– Очень хороший вопрос, – сказала мисс Марпл.

– Кто-то шлет телеграмму, что Мартина возвращается во Францию, затем договаривается с этой женщиной о поездке сюда и по дороге убивает ее. До сих пор все верно?

– Не совсем, – сказала мисс Марпл. – Мне думается, вашему построению недостает простоты.

– Простоты? – вскричал Краддок. – Вы хотите меня запутать, – пожаловался он.

Мисс Марпл сокрушенным голосом уверила его, что такое ей даже в голову не могло прийти!

– Тогда скажите наконец, – взмолился Краддок, – знаете вы или нет, кто эта убитая женщина?

Мисс Марпл вздохнула.

– Как бы мне поточнее выразиться – это так трудно… Я хочу сказать, кто она – я не знаю, но в то же время почти наверняка знаю, кто она была, если вы меня понимаете.

Краддок запрокинул голову.

– Понимаю? То есть даже отдаленно не догадываюсь!.. – Он поглядел в окно. – А вот и ваша Люси Айлзбарроу к вам пожаловала. Ну, а я удаляюсь. У меня нынче неважно с amour-propre [10], и наблюдать молодую особу, у которой все получается и горит в руках, выше моих сил.

– Я посмотрела в словаре, что значит «тонтина», – сказала Люси.

Минуты первых приветствий остались позади, и теперь Люси бесцельно бродила по комнате, трогая здесь – фарфоровую собачку, там – салфеточку, пластиковую шкатулку для рукоделья на подоконнике.

– Да, я так и предполагала, – отозвалась ровным голосом мисс Марпл.

Люси медленно процитировала на память:

– «1653, по имени итальянского банкира Лоренцо Тонти, – форма ренты с общим фондом, при которой доли умерших участников фонда прибавляются к долям тех, кто их пережил». – Она помолчала. – То самое, да? Подходит в общих чертах, и вам это пришло в голову еще до последних двух смертей.

Словно не в силах усидеть на месте, она вновь принялась беспокойно бродить по комнате. Мисс Марпл сидела, наблюдая за ней. Сейчас это была совсем не та Люси Айлзбарроу, какую она знала до сих пор.

– Прямой соблазн, иначе не назовешь, – продолжала Люси. – Так составить завещание, чтобы все досталось тому, кто переживет всех остальных. А в то же время, деньги-то ведь огромные. Казалось бы, и без того хватит на всех… – Конец фразы прозвучал почти неслышно.

– Беда в том, – сказала мисс Марпл, – что людям свойственна алчность. Некоторым людям. С этого все часто и начинается. Не с убийства – желания убить кого-то или хотя бы помыслов об этом – нет. Начинается с алчности, с желания заграбастать больше, чем вам полагается. – Она опустила на колени вязанье и устремила взгляд в пространство. – Как раз такой случай, кстати, впервые свел меня с инспектором Краддоком. Было это за городом, неподалеку от курорта Меденем. Началось вот так же – обыкновенный человек, незлой, но слабохарактерный, который позарился на большие деньги. Деньги, предназначенные вовсе не ему, но которые, казалось, был легкий способ прибрать к рукам. Ни о каком убийстве на этой стадии речь не шла. Всего лишь о чем-то простом, элементарном, в чем вроде и греха особого нет. Вот так обыкновенно и начинается. А кончилось это троекратным убийством.

– Похоже, – сказала Люси. – Теперь у нас тоже три убийства. Сначала – женщина, которая выдавала себя за Мартину и могла бы претендовать на часть наследства в пользу своего сына, за нею – Альфред, потом – Гарольд. И значит, остались только двое, да?

– То есть только Седрик и Эмма, вы хотите сказать?

– Не Эмма. Эмма – не высокий, темноволосый мужчина! Нет. Я хочу сказать – Седрик и Брайен Истли. О Брайене у меня раньше и мысли не было, ведь он скорее светлый шатен. Пышные белокурые усы, голубые глаза… Но видите ли, на днях… – Она умолкла.

– Да-да, продолжайте, – сказала мисс Марпл. – Говорите. Что-то вас глубоко поразило, не так ли?

– Это произошло, когда уезжала леди Стоддарт-Уэст. Она уже попрощалась и собиралась сесть в машину, как вдруг обернулась ко мне и спрашивает: «Кто был тот мужчина, что стоял на террасе, когда я приехала? Высокий, с темными волосами?» Я в первую минуту не могла сообразить, о ком это она, поскольку Седрик еще лежал в постели. И, все еще не понимая, говорю ей: «Вы что, имеете в виду Брайена Истли?» «Конечно, – говорит она, – так, значит, это он самый? Майор авиации Истли? Он как-то прятался у нас на чердаке во Франции, во времена Сопротивления. Мне хорошо запомнилась его осанка, посадка головы». Она еще прибавила, что хотела бы с ним встретиться снова, но мы не смогли его найти.

Мисс Марпл молча ждала, что она скажет дальше.

– А уже после, – сказала Люси, – я посмотрела на него… Он стоял спиной ко мне, и я увидела то, что должна была заметить давно. Что даже у шатена волосы темнеют, когда их смазывают, знаете, таким составом, чтобы лежали. У Брайена от природы шевелюра скорее русая, но выглядеть может темной. Так что, возможно, ваша подруга видела в поезде Брайена. Возможно…

– Да, – сказала мисс Марпл. – Я уже думала об этом.

– Вы, как я погляжу, ухитряетесь подумать обо всем! – удрученно вскричала Люси.

– Что поделаешь, голубчик, приходится.

– Непонятно только, что Брайен при этом выигрывает. Деньги достались бы не ему, а Александру. Да, вероятно, им жилось бы легче, больше могли бы себе позволить, но выкачать капитал на осуществление грандиозных замыслов и так далее, он бы не мог.

– Однако если бы с Александром, покуда ему нет двадцати одного года, стряслось что-нибудь, тогда деньги перешли бы к Брайену, как его отцу и ближайшему родственнику.

Люси бросила на нее взгляд, полный ужаса.

– Он никогда на такое не пойдет. Ни один отец на такое не решится ради… всего лишь ради денег.

Мисс Марпл вздохнула:

– Бывает, что решаются, дружок. Как это ни печально, как ни страшно, но бывает… Люди способны творить ужасные вещи, – продолжала она. – Я знаю женщину, которая ради мизерной страховки отравила трех родных детей. Знаю, что одна старушка – вполне, судя по отзывам, милая старая дама – отравила сына, когда он приехал в отпуск домой. А как вам другая старая дама, пресловутая миссис Станич? О ней еще писали в газетах – вы, наверное, читали. Умерла ее дочь, потом сын, а потом она заявила, что ее тоже отравили. И действительно, в овсянке обнаружили следы яда, но выяснилось, что она положила его сама. А отравить собиралась свою дочь, последнюю из детей. В данном случае это делалось не совсем из-за денег. Больше из зависти к детям, что они моложе ее, полны жизни, она боялась, – язык не поворачивается сказать, но это правда, – что она уйдет, а они будут жить да радоваться. Расходами ведала всегда она и щедростью отнюдь не отличалась. Да, конечно, это была особа, как говорится, со странностями, но для меня это ничего не объясняет. Странности у людей бывают разные. Один будет раздавать направо-налево все, что есть за душой, выписывать чеки на банковские счета, которых не существует, потому лишь, что одержим желанием помочь ближнему. Тогда вы знаете, что при всех своих странностях человек этот по натуре хороший. Ну, а когда, понятно, помимо странностей, и человек сам по себе дрянь, – то вот вам и результат. Ну как, немножко прояснилось от этого, милая моя Люси?