Агата Кристи - Врата судьбы

– Я не хочу йодом. Он щиплет. К тому же теперь врачи считают, что йодом мазать не следует.

– Мне казалось, что монастырский бальзам применяется для ингаляций, – проговорил Альберт, слабо надеясь на успех.

– Это один из способов его применения. Кроме того, им смазывают ссадины, порезы, детские коленки и тому подобное. А где эта штука, она у тебя, Томми?

– Какая штука, Таппенс?

– Я имею в виду то, что мы вытащили из кембриджского Лоэнгрина. То, что висело там на гвозде. Ведь это, наверное, что-нибудь важное. Нас выследили. И если они собирались нас убить – или еще что-нибудь с нами сделать, – значит, это действительно что-то.

Томми сидел в своем кабинете вместе с прибывшим из полиции человеком. Этот полицейский, инспектор Норрис, сочувственно кивал.

– Надеюсь, если нам повезет, мы получим какие-нибудь результаты, мистер Бересфорд, – говорил он. – Вы говорите, что у вашей жены сейчас доктор Кросфильд?

– Да, – ответил Томми. – Насколько я понимаю, рана не представляет серьезной опасности. Пуля царапнула кожу, поэтому было много крови, но я надеюсь, что все обойдется. Доктор Кросфильд говорит, что никакой опасности нет.

– Но ведь ваша жена, как мне кажется, в годах, – сказал инспектор Норрис.

– Ей за семьдесят, – сказал Томми. – Оба мы уже немолоды.

– Конечно, конечно. С тех пор как вы сюда приехали, я очень много о ней слышал, соседи рассказывали. Мы наслышаны о ее прошлой деятельности. И вашей тоже, – с явной симпатией говорил инспектор Норрис. – Преступник навсегда останется преступником, сколько бы времени ни прошло, то же самое можно сказать и о человеке, который когда-то совершал героические подвиги. Могу вас заверить в одном: мы сделаем все возможное для того, чтобы отыскать преступника. Вы не можете описать стрелявшего человека?

– Нет, – сказал Томми. – Я видел его со спины. Он убегал, а за ним – наша собака. Мне кажется, это не очень старый человек. Бежал он легко.

– Четырнадцать-пятнадцать лет – очень трудный возраст.

– Нет, он был гораздо старше, – сказал Томми.

– А вам не звонили? Вы не получали писем с требованием денег или чего-нибудь в этом роде? – спрашивал инспектор. – Может быть, требовали, чтобы вы уехали отсюда?

– Нет, – ответил Томми, – ничего подобного не было.

– Сколько времени вы здесь живете?

Томми сказал, когда они здесь поселились.

– Гм-м… Не так уж давно. Насколько мне известно, вы часто ездите в Лондон, почти каждый день.

– Да, – подтвердил Томми. – Если вам нужны подробные сведения…

– Нет, – сказал инспектор Норрис. – Нет, они мне не нужны. Единственное, что я мог бы вам посоветовать: не уезжайте из дому так часто. Если вы будете больше бывать дома, вам будет легче самому охранять миссис Бересфорд.

– Я уже и сам решил, что не буду уезжать, – сказал Томми. – Мне кажется, это будет вполне уважительной причиной тому, что я не смогу явиться в Лондон, туда, где мне надлежит быть.

– Ну а мы сделаем все возможное и не будем спускать с вас глаз. И если только нам удастся поймать этих…

– Мне, по-видимому, не следует вас спрашивать, – сказал Томми, – но все-таки, может быть, вам известны наши ненавистники? Или причины их неприязни к нам?

– Вы понимаете, нам очень многое известно о некоторых личностях, которые проживают в здешних краях. Зачастую гораздо больше, чем они предполагают. Мы никоим образом не обнаруживаем, что именно нам известно, потому что тогда легче до них добраться. Мы выясним, с кем они связаны и платит ли им кто-нибудь за то, что они совершают, или же они действуют на свой собственный страх и риск. Однако мне почему-то кажется, что это не наши, не местные.

– Почему вы так думаете? – спросил Томми.

– Ну как вам сказать. Мы кое-что слышим, получаем информацию из разных мест, из различных полицейских участков и управлений.

Томми и инспектор смотрели друг на друга. По крайней мере минут пять они ничего не говорили. Просто молча смотрели, и все.

– Ну что ж, – сказал наконец Томми. – Я понимаю. Да, мне кажется, я понимаю.

– Позвольте мне кое-что вам сказать, – проговорил инспектор.

– Да? – Томми смотрел на него с сомнением.

– Я о вашем саде. Насколько мне известно, вы с ним не справляетесь, вам нужна помощь, верно?

– Нашего садовника убили, как вам, вероятно, известно.

– Да, я все это знаю. Это был старый Айзек Бодликот, верно? Отличный был человек. Любил иногда поговорить о том, что с ним происходило в старые времена. Но он был хорошо известен, это был человек, на которого можно было положиться.

– Просто не могу понять, кому понадобилось его убивать и кто это сделал, – сказал Томми. – Никто этого не знает, и никто не пытается выяснить.

– Вы хотите сказать, что мы не выяснили? Но на это, как вы понимаете, требуется время. Во время дознания далеко не все становится ясным, и коронер выносит решение: «Убийство, совершенное неизвестными лицами». Иногда это только начало. Но я хотел сказать другое: к вам могут прийти и спросить, не нужен ли вам человек для работы в саду. Он придет и скажет, что может работать два или три раза в неделю. В качестве рекомендации он скажет, что работал несколько лет у мистера Соломона. Не забудьте, пожалуйста, эту фамилию.

– Мистер Соломон, – повторил Томми.

В глазах инспектора Норриса мелькнула искра.

– Ну да, он умер, его уже нет на свете, этого мистера Соломона, я хочу сказать. Но он был, жил здесь и действительно много раз нанимал помощников, которые работали у него в саду. Я не знаю, как назовет себя этот человек. Скажем, я не очень хорошо помню его фамилию. Это может быть один из нескольких – скорее всего, как мне кажется, это будет Криспин. Возраст – от тридцати до пятидесяти, и он работал у мистера Соломона. Если же придет наниматься на работу в саду человек, который не скажет, что он работал у мистера Соломона, то я бы на вашем месте не стал его нанимать. Это просто предупреждение.

– Хорошо, – сказал Томми. – Мне все ясно. По крайней мере, мне кажется, что ясно.

– Это самое главное, – сказал инспектор Норрис. – Вы быстро все схватываете, мистер Бересфорд. Впрочем, в вашей прошлой деятельности это было совершенно необходимо. Могу ли я сообщить вам что-нибудь еще, что вам хотелось бы знать?

– Пожалуй, нет, – сказал Томми. – Я просто не знаю, о чем спрашивать.

– Мы будем продолжать наше расследование, хотя не обязательно здесь. Может, придется искать в Лондоне или в других местах. Мы всегда готовы помочь вам. Вы будете иметь это в виду, хорошо?

– Мне хочется попытаться удержать Таппенс подальше от этих дел, но боюсь, что это безнадежно.

– С женщинами вообще трудно договориться, – заметил инспектор Норрис.

Томми повторил это замечание позже, когда сидел у кровати жены, наблюдая за тем, как она ест виноград.

– Неужели ты ешь его с косточками?

– Обычно да, – ответила Таппенс. – Слишком долго и скучно их выплевывать. По-моему, они не причиняют никакого вреда.

– Ну, если это до сих пор не причинило тебе вреда – ведь ты всю жизнь глотаешь эти косточки, – то теперь уж наверняка не причинит.

– Что говорят полицейские?

– Именно то самое, чего мы и ожидали.

– Есть у них какие-нибудь предположения о том, кто это может быть?

– Они считают, что этот человек не из местных.

– Кто к тебе приходил? Кажется, это был инспектор Ватсон?

– Нет, инспектор Норрис.

– Ну, это имя мне незнакомо. Что еще он говорил?

– Он сказал, что с женщинами трудно договориться, трудно их удержать.

– Да неужели! – воскликнула Таппенс. – А он не догадывался, что ты передашь мне его слова?

– Может быть, и нет, – сказал Томми, вставая с кресла. – Мне нужно позвонить в пару мест в Лондоне, предупредить, что не появлюсь там в ближайшие день-два.

– Поезжай спокойно. Со мной здесь ничего не случится. Меня опекает и сторожит Альберт, да и все остальные тоже. Доктор Кросфильд удивительно добрый человек, он квохчет надо мной, как настоящая наседка.

– Мне нужно будет отлучиться за продуктами для Альберта. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

– Да, – сказала Таппенс, – можешь купить мне дыню. Мне все время хочется фруктов. Только фруктов и больше ничего.

Томми набрал лондонский номер.

– Полковник Пайкавей?

– Да. Алло. А-а, это вы, Томас Бересфорд.

– Вы узнали мой голос? Я хотел вам сказать, что…

– Что-то, что касается Таппенс. Можете не говорить, я уже все знаю, – сказал полковник Пайкавей. – Сидите на месте, никуда не уезжайте день-другой, а может, и всю неделю. В Лондон не приезжайте. Докладывайте обо всем, что у вас происходит.

– У меня есть кое-что, что нужно было бы вам доставить.

– С этим можно немного повременить. Скажите Таппенс, чтобы придумала место, куда это спрятать до поры до времени.

– На этот счет она мастерица. Как собака, которая зарывает косточки в саду.