Гастон Леру - Дама в черном

На вокзале, прощаясь, она уже взывала: «На помощь!» На помощь против нее самой, против ее мыслей. И, может быть, против вас, сударь? Но эти мысли она никому не осмеливалась высказать, не без основания опасаясь, что ей возразят.

Спокойно наклонившись к уху господина Дарзака, Рультабиль едва слышно произнес:

— Не сходите ли вы с ума? Эти слова прозвучали достаточно тихо, чтобы Матильда не догадалась о смысле сказанного, но мне все-таки удалось их расслышать.

— Теперь вы должны понять все, дорогой мой Дарзак, — продолжал Рультабиль, выпрямляясь. — И ту странную холодность, с которой она к вам относилась, и угрызения совести, заставлявшие ее по временам окружать вас самым нежным вниманием. Наконец, видя, как часто вы бываете печальным и мрачным, я предполагал, что вы и сами понимали состояние госпожи Дарзак. Чувствовали, что в глубине души она не расставалась с мыслью о Ларсане, когда смотрела на вас, обращалась к вам или просто молчала рядом с вами. И следовательно, — поймите меня, пожалуйста, правильно, — одного предположения о том, что дочь профессора Станжерсона сразу бы заметила подмену, было мне недостаточно, так как вопреки самой себе она все время ее замечала! Нет, мои подозрения были рассеяны совершенно другим обстоятельством.

— Их могла бы рассеять, — с иронией и отчаянием воскликнул Робер Дарзак, — простая мысль, что если я Ларсан, уже заполучивший мадемуазель Станжерсон, ставшую моей женой, то в моих же интересах убедить ее по-прежнему верить в смерть этого негодяя, а не воскрешать себя вновь! Разве не с того самого момента, как Ларсан опять появился на свет, я вновь потерял Матильду?

— Извините, сударь, извините, — возразил Рультабиль, страшно побледнев, — вы вновь рассуждаете неразумно. Здравый смысл подсказывает нам совсем другое. Если ваша жена верит или очень близка к тому, чтобы поверить, будто бы вы являетесь Ларсаном, то в ваших же интересах убедить ее, что Ларсан существует вне вас!

Услышав это, Дама в черном отступила к стене и, не отводя глаз, смотрела на Робера Дарзака, лицо которого стало суровым и напряженным. Все остальные были настолько поражены неожиданным поворотом рассуждений Рультабиля, что, затаив дыхание, ожидали продолжения, спрашивая себя, куда же оно может привести. Рультабиля все это ничуть не смутило.

— Итак, — сказал он, — если у вас была заинтересованность доказать, что Ларсан существует вне вас, то случай мог превратить эту заинтересованность в настоятельную необходимость. Вообразите, я говорю только вообразите себе, мой дорогой господин Дарзак, что вы действительно один раз воскресили Ларсана — один-единственный раз и помимо вашего желания — на глазах у дочери профессора Станжерсона. И вот вам уже необходимо воскрешать его опять и опять, доказывая вашей жене, что воскресший Ларсан — это не вы! Успокойтесь, господин Дарзак, умоляю вас. Я ведь уже говорил, что мои подозрения полностью рассеялись. Давайте же теперь доставим себе удовольствие и просто немного порассуждаем после стольких тревог, когда, казалось, и минуты не остается для рассуждений. Таким образом, вы видите, к чему я пришел, полагая реализованной гипотезу о Ларсане, скрывающемся под видом Дарзака. Это же простая математика, и вы, разумеется, знаете ее лучше меня. Вы, известный ученый! Итак, предположим, что вы — Ларсан. Что же в таком случае могло заставить вас в Бурге появиться перед вашей женой без грима? Факт этого появления неоспорим, он существует.

Робер Дарзак больше не перебивал его.

— Как вы утверждаете, — продолжал Рультабиль, — из-за этого появления были разрушены ваши надежды на счастье. Значит, такое воскрешение не было преднамеренным и могло произойти только случайно. Видите, как поворачивается все дело! Я долго раздумывал над происшествием в Бурге. Не пугайтесь, я просто продолжаю рассуждать. Ну вот, вы в Бурге, в ресторане, и полагаете, что Матильда, как она говорила, ожидает вас где-то за зданием вокзала. Окончив письмо, вы решили вернуться в купе и привести себя немного в порядок. Бросить, так сказать, взгляд мастера мистификаций на свой внешний вид.

«Еще несколько часов этой комедии, — думали вы, — и, переехав границу, в месте, где она окажется целиком в моей власти, я сброшу маску».

Ибо эта маска все-таки утомляет вас, и утомляет до такой степени, что, войдя в купе, вы позволили себе несколько минут отдыха. Еще бы, вы его заслужили! Вы освободились от фальшивой бороды и очков, и именно в этот момент открылась дверь купе… Ваша жена неожиданно увидела в зеркале лицо без бороды, лицо Ларсана, и с криком ужаса убежала. Ах, какая оплошность! Вы погибли, если Матильда немедленно не увидит Дарзака, своего мужа, в другом месте. Маска мгновенно восстановлена, и, выскочив через окно на противоположную сторону пути, вы добежали до ресторана раньше своей жены. Она увидела вас стоящим, потому что вы даже сесть еще не успели. Все спасено? Увы, нет. Ваши неприятности только начинаются, так как ее больше не покидает ужасная мысль, что вы одновременно и Дарзак, и Ларсан. Она взглянула на вас у перрона под газовым рожком и, вырвав руку, убежала в кабинет начальника вокзала. Вы быстро все поняли. Надо немедленно прогнать эту мысль. Вы выглянули из кабинета и тут же захлопнули дверь снова, сделав вид, что и вы, вы тоже, увидели Ларсана! Вы первый послали мне телеграмму, чтобы успокоить ее и обмануть нас, если она решится открыть нам свои подозрения. С этого момента все ваше поведение становится абсолютно понятным. Вы не могли отказаться от встречи с ее отцом — она уехала бы к нему без вас. И так как еще ничего не потеряно, вы решили все наверстать позднее. Во время дальнейшей поездки ваша жена попеременно колебалась между верой и страхом. Она отдала вам свой револьвер и подумала:

«Если это Дарзак — пусть он меня защитит, а если Ларсан, что ж, пусть он убьет меня, но только бы узнать правду».

В Красных скалах вы вновь почувствовали, как она от вас отдаляется, и, чтобы добиться сближения, решили опять показаться ей Ларсаном. Видите, мой дорогой господин Дарзак, как все хорошо укладывается у меня в мыслях. Даже ваше появление под видом Ларсана у парка в Ментоне, когда Робер Дарзак отправился в Канн, чтобы встретиться с нами, и то объясняется самым простым образом. В Ментон-Гараване вы сели на поезд, уходящий раньше того, которым ехали ваши спутники, а вышли на следующей станции в Ментоне. Там, перевоплотившись, вы появились в образе Ларсана перед вашими друзьями, пришедшими на прогулку в Ментону. Следующий поезд преспокойно доставил вас в Канн, где мы и встретились. Однако вас ждет разочарование. От Артура Ранса, также приехавшего встретить нас в Ниццу, вы узнали, что госпожа Дарзак на этот раз не заметила Ларсана, и ваш утренний фокус ничего не дал. Поэтому тем же вечером вы вновь объявились Ларсаном, на этот раз уже под самыми окнами Четырехугольной башни в лодке рыбака Тулио.

Видите, мой дорогой господин Дарзак, как вещи, с виду совершенно непостижимые, делаются вдруг простыми и понятными, если бы случайно мои подозрения подтвердились.

При этих словах, несмотря на то, что мне удалось не только прекрасно разглядеть «Австралию», но и дотронуться до нее, я вздрогнул и с состраданием посмотрел на Робера Дарзака. Так смотрят на беднягу, ставшего жертвой ужасной юридической ошибки. И остальные тоже не могли не содрогнуться, ибо аргументы Рультабиля были настолько неопровержимы, что каждый спрашивал себя, каким же образом, столь убедительно доказав вероятную виновность Робера Дарзака, Рультабиль докажет его невиновность. Что же касается самого господина Дарзака, то он после заметного раздражения почти совсем успокоился. Мне даже показалось, что он слушал Рультабиля не только с большим удивлением, но и с интересом, как обвиняемый на скамье подсудимых слушает блестящую речь прокурора, обвиняющего его в ужасном преступлении, которого он в действительности не совершал. Голосом уже не гневным, а нарочито испуганным, голосом человека, подумавшего: «Господи, от какой же опасности я избавился!» — он спросил:

— И почему же эти подозрения все-таки оставили вас, сударь? После всего, что здесь было сказано, любопытно будет узнать, как вы от них избавились.

— Чтобы от них избавиться, господин Дарзак, мне была необходима уверенность. Одно простое, но убедительное доказательство, показывающее, какой же из двух образов Дарзака был Ларсаном. И это доказательство представили мне вы, в то самое мгновение, когда замкнули круг, в котором находилось Лишнее тело. В тот день вы утверждали, что заперли дверь на задвижку, едва лишь вошли в комнату. И это правда, но вот все остальное было ложью. Вы скрыли, что вошли сюда в шесть, а не в пять, как говорил Бернье и как мы все думали. Кроме меня, только вы и понимали, что Дарзак, явившийся в пять часов, и о котором мы говорили вам, как о вас, не был вами. Но вы промолчали!