Найо Марш - Весы Фемиды

— Мой дорогой Фокс, вы даже не представляете, на какое самопожертвование способна женщина.

— С другой стороны, — уныло продолжил Фокс, — в определенном смысле такова ее профессия. И от этого никуда не деться.

— А вот мне кажется, что она скорее из тех, кому просто необходимо кого-то постоянно опекать.

— Похоже на то. А вот я, если не считать редких приступов раздражительности, в полном порядке и в опеке не нуждаюсь. И каковы наши действия дальше, мистер Аллейн? — поинтересовался Фокс, закрывая столь щекотливую для него тему.

— Мы ничего не можем толком предпринять, пока не получим известий от Кэртиса. Но с Джорджем Лакландером все равно поговорить стоит, чтобы закрыть тему Людовика Финна. Сейчас половина второго. Думаю, что мы можем пообедать. Посмотрим, чем нас могут угостить в «Мальчишке и осле».

Они жевали холодное мясо, картофель и свеклу с той деловитой сосредоточенностью, которая отличает людей, чья трапеза зависит не от времени, а от представившейся возможности. Они еще ели, когда позвонил доктор Кэртис и доложил предварительные результаты. Теперь он не сомневался, что полковника ударили в висок, когда тот сидел на корточках над своим уловом. Последующие раны были нанесены острым предметом, когда полковник лежал на боку без сознания или уже мертвый. Второй удар практически уничтожил следы первого. Кэртис затруднялся точно определить, чем полковника ударили сначала, но потом его точно стукнули в висок трость-сиденьем. Сэр Уильям Роскилл обнаружил следы крови под опорным диском. Сейчас он определял группу крови.

— Понятно, — сказал Аллейн. — А тростью-сиденьем воспользовались…

— Да, мой дорогой, по прямому назначению.

— Как и следовало ожидать, верно? Специально разложили и сели. Какое зверство!

— Да уж! — бесстрастно согласился доктор Кэртис.

— Просто чудовищно! А чешуйками Вилли занимается?

— Дайте ему время, но он уже начал. Пока доложить нечего.

— Мы отправляемся в Нанспардон. Позвоните, если что удастся найти. Или вы, или Вилли.

— Хорошо.

Закончив разговор, Аллейн увидел, что его дожидается сержант Бейли, причем, судя по холодно-отвлеченному выражению лица, тот имел сообщить нечто важное. Он вернулся после тщательного осмотра кабинета полковника Картаретта. На нижнем левом ящике письменного стола имелись четкие отпечатки пальцев сэра Джорджа Лакландера.

— Я сравнил их с теми, что были на бокале, из которого он пил грог, — сообщил Бейли, глядя себе под ноги. — Ящик протерли, но на нижней поверхности остался четкий след. Видимо, по невнимательности. Это точно его пальчики.

— Отличная работа! — похвалил Аллейн.

На лице Фокса застыло то непроницаемое выражение, которое он всегда напускал на себя, когда расследование близилось к завершению. Он внимательно выслушивал свидетелей, подозреваемых, коллег или своего шефа, а потом его взор застывал на каком-нибудь отвлеченном предмете вдали. Эффект от подобного поведения был таким же, как и неожиданный переход с одной темы на другую при беседе. Создавалось впечатление, что Фокс погружался в некие приятные раздумья. Однако для коллег это был верный признак того, что Фокс что-то замыслил.

— Оторви свой взор от вечности, дружище Фокс, и вернись к нашим бренным делам, — произнес Аллейн. — Мы едем в Нанспардон.

Их отвез туда водитель Скотленд-Ярда, который освободился от поисков на Нижнем лугу.

Пока они ехали вдоль длинного забора, огораживавшего владения поместья, Фокс принялся размышлять вслух:

— Как думаете, они предадут это гласности? Им придется, так ведь? И что тогда?

— Да ничего! Им потрясающе везет! Только за последние два поколения они несколько раз выходили победителями международных лотерей. Я еще был на дипломатической службе, когда Джордж Лакландер сорвал главный куш на калькуттском тотализаторе. Кроме того, скаковые лошади из их конюшен постоянно выигрывают на скачках, а их коллекция драгоценностей одна из лучших в Англии. Так что если вдруг что-то пойдет не так, они всегда могут вытащить счастливый билет. Лакландеры — одна из немногих оставшихся в стране знатных семей, чье состояние покоится на чистом везении.

— В самом деле? — В голосе Фокса звучало сомнение. — А мисс Кеттл утверждает, что они чуть не тысячу лет были в почете в графстве и за все время ни единого скандала! Но допускаю, что она может быть пристрастной.

— Еще бы! Тысяча лет это уж слишком даже для якобы безупречных Лакландеров, — сухо заметил Аллейн.

— Мисс Кеттл утверждает, что ни в их прошлом, ни настоящем не было даже намека на нечто недостойное.

— А когда же ты успел столь обстоятельно побеседовать с сестрой Кеттл?

— Вчера вечером, мистер Аллейн. Когда вы были в кабинете, мисс Кеттл рассказывала, что полковник был настоящим джентльменом старой школы и все такое. И еще она упомянула, что они с пожилой леди как раз обсуждали этот вопрос после обеда. — Фокс замолчал и, почесав подбородок, задумался.

— Какой вопрос?

— Ну, о предначертании аристократии и тому подобном. Вчера это показалось не важным, потому что тогда никакой связи с Лакландерами еще установлено не было.

— И что дальше?

— Мисс Кеттл упомянула мимоходом, что ее светлость говорила, что… как бы получше выразиться… что noblesse oblige[22], и явно была чем-то расстроена.

— И чем именно?

— Об этом она не говорила.

— И ты думаешь, что она переживала из-за неизбежного скандала, который разрушит безупречную репутацию Лакландеров после опубликования седьмой главы?

— Думаю, что да, — ответил Фокс.

— Похоже на то, — согласился Аллейн, когда они свернули к Нанспардону.

— Потрясающая дама!

— Ты говоришь о ее характере, позиции в обществе или «тучности», выражаясь языком мистера Финна?

— Фунтов двести сорок, — задумчиво произнес Фокс. — Держу пари, что сынок располнеет в ее возрасте не меньше. Видно, что он к этому предрасположен.

— И к тому же на редкость неприятен в общении!

— А вот миссис Картаретт вряд ли так считает.

— Мой дорогой, как ты наверняка заметил и сам, он единственный, не считая супруга, мужчина в округе, который не просто ее замечал, но и всячески это демонстрировал.

— Значит, вы не думаете, что она в него влюблена?

— Кто знает? Я бы сказал, что свои плюсы у него точно есть.

— Что ж, — заметил Фокс и задумчиво посмотрел вдаль. Понять, думает ли он о нежных чувствах, о характере Джорджа Лакландера или о сомнительной благодарности Китти Картаретт, было невозможно. — Как знать, — вздохнул он, — может, он как раз прикидывает, когда прилично сделать ей предложение.

— Сомневаюсь и надеюсь, она на это не особенно и рассчитывает.

— Так вы уже все для себя решили, — помолчав, произнес Фокс.

— В общем, да. Я вижу только одно объяснение случившегося, в которое укладываются все факты, но, пока мы не получим подтверждения экспертов из Чайнинга, у нас нет улик. Вот мы и приехали.

Миновав последний поворот, они подъехали к теперь уже хорошо знакомому фасаду особняка Нанспардон.

Их встретил дворецкий, который своим поведением недвусмысленно продемонстрировал, что принимает Аллейна за друга семьи, а Фокса не замечает вовсе. Он сообщил, что сэр Джордж еще не закончил трапезы и если Аллейн соблаговолит последовать за ним, он известит сэра Джорджа о визите. Аллейн в сопровождении невозмутимого Фокса прошел за ним в кабинет, где им еще не приходилось бывать. Аллейн с любопытством осмотрелся: здесь сохранились следы прежнего владельца, и внимание детектива привлек дружеский шарж на его бывшего шефа, сделанный четверть века назад, когда старший инспектор еще подавал большие надежды на дипломатической службе. Рисунок напомнил ему сэра Гарольда Лакландера таким, каким тот остался у него в памяти с его профессиональным обаянием, аристократизмом, острым умом и болезненным неприятием любой критики. На письменном столе стояла большая фотография Джорджа, на которой те же родовые черты были странным образом искажены не то глупостью, не то безразличием. Глупостью? А был ли Джордж на самом деле так глуп? Как всегда, ответ зависел от того, что понимать под этим словом.

Размышления Аллейна были прерваны появлением самого Джорджа, судя по всему, плотно отобедавшего и недовольного нежданным вторжением. Держался он очень агрессивно.

— Должен сказать, Аллейн, что человек имеет право на то, чтобы его оставили в покое, по крайней мере в обеденные часы.

— Прошу прощения, — извинился Аллейн, — но я полагал, что вы уже закончили. Или вы курите между сменами блюд?

Лакландер со злостью швырнул сигарету в камин.

— Я не был голоден! — заявил он.

— Тогда я рад, что не испортил вам обеда.