Констан Геру - Замок Шамбла

«Услышав, что дверь закрылась с таким шумом, я сказала моему мужу: „Вот кто-то вернулся…“»

Свидетельница прибавила еще, что Бессон так много говорил о своих больных ногах, что она не могла не сказать: «Этот Бессон надоел мне со своими ногами». Таким образом, после показаний, из которых явствовало, какой дорогой шел убийца до совершения преступления, эти показания определили время его возвращения в Пюи.

Если сопоставить показания Клода Рейно, Матье Рейно и Изабо Делень, то показания супругов Пюжен проливали свет на главный вопрос — нахождение в другом месте. Они в мгновение ока разрушили всю созданную Мари Будон систему доказательств, включая показания аббата Карталя и его окружения. Жак Бессон был поражен, ему казалось, что за ним наблюдал некий таинственный глаз, видевший его повсюду, у ручья Леш, в лесах Риу, Фрейсили и Шамбла, сопровождавший его до той минуты, когда он постучал в дверь дома графинь де Шамбла, переводя дух и думая, что избежал всех опасностей. Вызвали свидетеля Луи Ашара, бывшего слугу в Шамбла, который дал следующие показания:

«Второго сентября в восемь часов утра я пришел в Пюи с известием о смерти господина Марселанжа, и когда я вошел в комнату Бессона, он указал мне на свои ноги и сказал: „Вот как оспа меня отделала“».

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Вы сами захотели увидеться с Бессоном?

О.: Нет, горничная Мари Будон сказала мне, прежде чем я поел супа: «Наш Жак очень болен, не хотите ли повидаться с ним?» Тогда я пошел к нему.

В.: Дамы казались огорчены?

О.: О да!

В.: Плакали?

О.: Нет!

Несколько других свидетелей слышали, как подсудимый жаловался на свою болезнь. Все они, как Луи Ашар и супруги Пюжен, были поражены его стремлением демонстрировать свои больные ноги и доказывать, что он никак не мог быть в Шамбла в день убийства. Наконец вызвали графиню ла Рош-Негли. При этом имени публика в зале заволновалась, по рядам прокатился негромкий ропот, и глаза всех присутствующих с жадностью обратились на дверь, откуда должна была появиться свидетельница.

Графиня подошла, и все отметили ее благородную и надменную походку, ее живые глаза, самоуверенный взгляд, тонкие сжатые губы. Она была одета с богатой простотой, длинные черные локоны окаймляли чрезвычайно изящное и, несмотря на ее пятьдесят восемь лет, весьма моложавое лицо. Угадав тайные мысли публики, она медленно обвела зал гордым и презрительным взором. С таким же надменным видом, с твердостью, не выказывая ни малейшего волнения, графиня отвечала на вопросы председателя.

В.: Знали ли вы, что с самого начала супружества между господином Марселанжем и вашей дочерью возникли раздоры?

О.: Господин Марселанж не был счастлив с моей дочерью с самых первых дней супружества.

В.: Не были ли вы свидетельницей ссор между ними?

О.: Никогда.

В.: Не были ли вы сами действующим лицом в этих ссорах?

О.: Нет.

В.: Не было ли у вас конфликтов с вашим зятем?

О.: Не было.

В.: Почему он перестал жить в одном доме с женой?

О.: Вероятно, потому, что этого требовали его интересы.

В.: Однако, кажется, его интересы требовали, чтобы он жил вместе с женой. Известно ли вам, что однажды господин Марселанж, съев яичницу, приготовленную вашими слугами, почувствовал себя очень плохо и заявлял, что его отравили?

О.: Мы никогда не слышали об этом.

В.: Не жаловался ли он на грубое обращение с ним Жака Бессона и Мари Будон?

О.: Нет.

В.: Не принимала ли участия Мари Будон в происходивших конфликтах? Не сказала ли она однажды: «Он счастлив, что у него такая жена; будь я на ее месте, я бы живо расправилась с ним»?

О.: У меня слуги знали свое место; они не вмешивались в эти конфликты.

В.: Известно ли вам, оставался ли Бессон в Пюи первого сентября?

О.: Да, он лег спать в восемь часов.

В.: Известно ли вам, выходил ли он вечером в этот день?

О.: Он совсем не выходил, никуда!

В.: Не прогуливался он, прежде чем лег спать?

О.: Да, только недалеко.

В.: Вы рано вернулись домой первого сентября?

О.: Я вернулась в девять часов с моей дочерью, с которой я была у одной из наших знакомых.

В.: Думаете ли вы, что кто-нибудь из вашего дома вернулся в полночь или в час ночи?

О.: Никоим образом этого не думаю.

В.: Случались ли ссоры между Жаком Бессоном и вашим зятем?

О.: Мне говорили о них, но никогда не подчеркивали, что они носили серьезный характер.

В.: После того как ваш зять разошелся со своей женой, не старались ли некоторые из ваших родных помирить их?

О.: Старались.

В.: Вы, кажется, противились этому?

О.: О, никогда.

Графиня заняла свое место после этого допроса, который выдержала с честью, и с презрительным видом села рядом с другими свидетелями. Потом допрашивали женщину по фамилии Шамар, которая показала, что после того, как супруги Марселанж разошлись, она однажды видела Жака Бессона прогуливающимся в лесу с госпожами Шамбла; он обеих вел под руки. Свидетельница прибавила, что во время прогулки в лесу под руку с госпожой Марселанж Бессон вел себя не так, как следует.

Публика снова заволновалась, когда вызвали свидетельницу Теодору ла Рош-Негли, вдову Марселанж. Эта женщина воплощала таинственную сторону драмы, ту, о которой подозревали, но о которой говорили шепотом. Хоть это и не высказывалось, но именно в этой женщине все видели истинную причину преступления. Поэтому появление госпожи Марселанж вызвало огромное любопытство публики; все старались разглядеть ее лицо сквозь вуаль.

Это любопытство было наконец удовлетворено: по просьбе председателя госпожа Марселанж приподняла свою вуаль, и прежде всего всем бросилось в глаза ее поразительное сходство с матерью. Однако она оказалась совсем не так хороша собой, как мать, возможно, из-за следов оспы. В любом случае она мало походила на тот свой портрет, который задолго до этого нарисовала досужая публика. Когда она вошла, Жак Бессон вдруг обернулся к ней, окинул ее взглядом, потом опять принялся смотреть прямо перед собой.

Мы считаем необходимым привести показания госпожи Марселанж полностью, как привели показания графини ла Рош-Негли. Во-первых, по причине их важности и представляемого ими громадного интереса, во-вторых, потому, что эти показания позволят читателю оценить характеры этих двух женщин.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ (вежливо и предупредительно): Можете ли вы сообщить суду что-либо об убийстве господина Марселанжа, вашего мужа?

СВИДЕТЕЛЬНИЦА: Я ничего не знаю об этом.

В.: Были ли у вашего мужа враги?

О.: Не знаю. Я разошлась с ним задолго до его смерти.

В.: Ваш муж прислал вам подтвержденное судом требование жить вместе с ним, а вы ему ничего не ответили.

О.: Мое здоровье не позволяло мне жить вместе с мужем: в Шамбла очень холодно, и я хотела остаться зиму в Пюи.

В.: Ваш отец был доволен, как Шамбла управляется вашим мужем?

О.: Нет.

В.: Однако есть документ, доказывающий, что ваш отец перед смертью отдал свое поместье Шамбла своему зятю в аренду на условиях, очень выгодных для вашего мужа.

О.: Шамбла был отдан моему мужу по моей просьбе.

В.: Ваш муж при жизни всегда говорил, что он жил бы согласно с вами, если бы не советы вашей матери?

О.: Это неправда.

В.: Сколько прошло времени между смертью ваших детей?

О.: Четыре месяца.

В.: Предупреждали вы вашего мужа о смерти вашего второго ребенка?

О.: Он умер очень быстро.

В.: Ваш муж старался тогда сблизиться с вами?

О.: Старался.

В.: А вы?

О.: Я не знаю.

Публика выражает удивление.

В.: Бессон, кажется, заболел оспой вскоре после вас?

О.: Да, седьмого или восьмого августа.

В.: А когда он совсем выздоровел?

О.: Его выздоровление началось в конце августа.

В.: Приходил ли к вам кто-либо в полночь первого сентября 1840 года?

О.: Не знаю, я спала.

Председатель напоминает свидетельнице слова, слышанные от Мари Будон несколькими свидетелями: «Он счастлив, что у него такая жена; будь я на ее месте, я бы живо расправилась с ним».

СВИДЕТЕЛЬНИЦА: Никогда не слышала ничего подобного.