Лео Брюс - Дело для трёх детективов

Я полагаю, именно тогда отец Смит встал, чтобы покинуть нас. Он не испытывал никакого недовольства по отношению к сержанту и, как хороший спортсмен, радовался тому, что наконец оказался неправым. «Понимаете, — пояснил он, — просто раньше  все так складывалось, что  я никогда не мог ошибиться. А ведь если грех есть внутри человека, то и сам человек может впасть в грех».

Он обвёл нас взглядом и взял свой зонтик.

— Куда вы направляетесь? — спросил я.

— Я должен зайти к викарию, — ответил он и ушёл. Мы узнали, что прошло несколько часов, прежде чем он вернулся из мрачного дома викария, но что там происходило — это уже было не нашего ума дело.

Когда мы уже покинули комнату, мне в голову пришла ещё одна мысль. «Но сержант, — сказал я, — остался не объяснённым один вопрос. И теперь, когда я о нём подумал, он выглядит достаточно серьёзным. Что относительно викария? Невозможно объяснить все его действия естественным поведением. Они были действительно очень необычными. Прежде всего, его вопросы ко мне. Затем, он всё время утверждал, что был в саду, но затем сразу после убийства оказался около трупа. И наконец, его слова о том, что он согрешил. Что всё это означает? Он действительно безумен?»

— Безумен? О, нет! — сказал сержант Биф. — Он не безумен. С его стороны это была только попытка защититься, то есть оправдаться.

— Оправдаться? Но тогда он действительно имел какое-то отношение к убийству?

— Нет. Не то. Но не приходило ли вам в голову, сэр, чего именно он стыдился? Это настолько бросается в глаза, как нос на вашем лице.

— Не могу сказать, что приходило, если только это не его проникающий повсюду пуританизм.

— Нет, не это. Хотя частично и он имеет к этому отношение. Вы понимаете тип человека, которым он является? Всегда видит что-то плохое там, где его просто нет. Ну, вы знаете, что при этом бывает? Непристойные мысли, вот что! Неудивительно, что ему было стыдно за себя. Когда он ушёл тем вечером, куда он пошёл? В сад и шагал там туда-сюда? Только не он! Он знал, что миссис Терстон через минуту собирается ложиться спать и, возможно, не позаботится, чтобы задёрнуть шторы. И он выходит в сад, чтобы выяснить, можно ли отсюда увидеть то, чего видеть не должно. Именно поэтому он услышал крики, и именно поэтому он считал себя виновным впоследствии.

— Фактически, — растягивая слова произнёс лорд Саймон, —  как сказал бы монсеньор Смит, если бы он был сейчас с нами,  он был не только Пронырой-Паркером, но и Подглядывающим Томом.[67]

Общий бар «Красного Льва» был ярко освещён, и пиво празднично пенилось в стеклянных кружках. Энид стояла за стойкой бара и спокойно наблюдала, как мы с Сержантом Бифом пытались вырвать победу в матче в дартс против Феллоуса и Mайлза.

— Это можно было бы назвать «полиция против уголовников», — тихо заметила Энид, когда мы только начинали, явно намекая на мои усилия несколько месяцев назад, предпринятые в связи с расследованием Тайны Терстонов, во время которого наружу всплыло не очень красивое прошлое двух мужчин — наших сегодняшних соперников. «Уголовники» в этом соревновании явно лидировали, поскольку владелец бара, с которым я познакомился как с шофёром,  и его шурин были, по словам Биф, настоящими мастерами.

Уильямс был повешен неделю тому назад. Когда следствие завершилось, количество улик против него оказалось огромным, и я подозревал, что следователям помогли насколько доброжелательных подсказок по крайней мере от двух великих детективов. Они были настроены вполне доброжелательно к сержанту, который никогда не переставал ими восхищаться. Он и сегодня не уставал восторгаться их изобретательностью и завидовать их замечательным способностям.

Наша игра заканчивалась. Для победы Феллоусу необходимо было набрать сто пятьдесят семь очков. Ревниво я наблюдал, как он бросил  три свои дротика, попав в утроение девятнадцати, утроение двадцати, и, главное, в удвоение двадцати — просто блестящий финиш. Когда честно заработанное пиво было принесено, мы возвратились, что весьма естественно, к разговору о трагедии, которая свела нас вместе.

— В целом, это было забавное дело, — заметил Феллоус, — я не говорю об этом глупом розыгрыше, но имею в виду элемент неожиданности, столь характерный для этого преступления.

— Не правда ли? — подтвердила Энид, похрустывая картофельными чипсами. —  Я просто не могла поверить, когда мне сказали, что это сделал Уильямс. Правда, мне он никогда не нравился. Слишком высоко задирал нос и любил демонстрировать своё положение. Но никогда бы не подумала, что он может прикончить человека. Однако это так. Как говорится, никогда не знаешь…

— Тем не менее, я считаю, что это просто гадко, — сказал Майлз. — Вот так просто пойти и перерезать ей горло. Она никогда никому не делала ничего плохого.

— Ах, — сказал Феллоус, — но когда запахнет деньгами, они пойдут на всё. Сколько он из неё вытянул? Шесть тысяч фунтов стерлингов, так? И ничто для неё не сделал. Ясное дело, он должен был заставить её замолчать.

— Это-то понятно, но, смею сказать, всё-таки это не причина, чтобы поступить с ней именно так, — заметила Энид. — И затем стрелять в доктора. Никто не может сказать, что он не заслужил свой участи. Как там назвал его судья? «Игрок, постоянно нацеленный на смерть», так что ли? Да, конечно, он хорошо воспользовался предоставленным шансом.

— Именно из-за этого его было так трудно выявить, — рискнул вставить я. Последнее время я учился не высказывать своё мнение слишком часто.

— Да. А сейчас, — сказала Энид, — я хочу ещё раз повторить то, что твержу всё время: найти его — это было очень умно со стороны сержанта Бифа. Действительно очень умно!

— Слушайте, слушайте! — оживился Феллоус.

Сержант облизнул усы. «Ну, не знаю, — сказал он, — там ведь не было ничего сложного. Я только взял и выполнил инструкции. Взглянул на пятна крови, а остальное пришло само собой. Вот и всё. Я сразу сказал джентльменам, которые прибыли расследовать это дело, что для них оно слишком просто».

— К сожалению, сержант, им много раз говорили так полицейские, — как же можно было ожидать, что они поверят на этот раз вам?

— Да, но я-то был прав. Что там было по сути? Эти чернильные пятна, затем пятна на рубашке Уильямса и клочок сожжённой наволочки. Вот и всё, а остальное добавилось так же естественно, как чипсы к пиву. Детективам там просто нечего было делать. Я же понимаю, им нужно что-то архисложное. А это было простое полицейское дознание — даже не для Скотленд Ярда. Это одно из тех дел, которые происходят каждый день. И всё, что требуется сделать, это выполнить обычные инструкции, сделать записи — и готово. Жаль, однако, что я не умею создавать такие же истории, как они. Гениальность — вот как я это называю. Ладно, как насчёт ещё одной партии в дартс?

КОНЕЦ

У. Шекспир. Макбет. Акт II, сцена 2. Перевод Ю.Б. Корнеева.

В 1934 в камере хранения железнодорожного вокзала в Брайтоне вскрыли невостребованный фанерный ящик, из которого шёл неприятный запах, и обнаружили в нём торс женщины. При проверке на других станциях нашли ноги. Голову и руки найти не удалось. Впоследствии были подозрения на некоего врача, сделавшего неудачный аборт и пытавшегося так избавиться от тела, но доказательств найти не удалось.

 "Асприз" — фешенебельный магазин галантерейных изделий и подарков в лондонском Уэст-Энде

Мой друг — фр.

Очень рад  — фр.

Старина  — фр.

Вот вам, пожалуйста — фр.

Любитель книг — фр.

Вот — фр.

Идёмте — фр.

Мой друг — фр.

Посмотрим. Посмотрим — фр.

Здорово — фр.

Быстро — фр.

Хорошо — фр.

Мой друг — фр.

Вперёд — фр.

По-английски beef (произносится биф), а по-французски boeuf (произносится бёф) означает говядина.

Существует легенда, что давным-давно жил Брюс, король Шотландии. Он выиграл много битв, но однажды потерпел поражение. Он убежал с поля боя и спрятался в пещере. В ней он увидел паука, который карабкался к потолку, падал, но не отчаивался и вновь повторял попытку. На седьмой раз он добрался до своей паутины. Этот паук преподал Брюсу хороший урок и вселил в него надежду и мужество. Король выбрался из пещеры, вновь собрал войска и победил. Ему удалось освободить страну.