Соучастие постфактум - Вивиан Э. Чарльз

Заглянув в участок, он выяснил, что Уодден еще не вернулся из Малого Вестингборо. Затем он позвонил в Лондон, но оказалось, что инспектора Бирна нет на месте, и до вечера его не ждут. Тогда он сел и написал довольно длинную телеграмму, в которой заявил, что Вески являются британскими подданными, а значит, должны быть доступны их паспортные фотографии. Сможет ли Бирн помочь ему, связавшись с паспортным столом и раздобыв те фотографии? Телеграмму он подписал как «Джерри», надеясь, что кузен Терри приложит для него все усилия. А если сам он отправится в Лондон на вечернем поезде, то сможет вернуться со снимками либо на последнем поезде, либо на одном из утренних. Возможно, так он успеет пролить на дело достаточно света, чтобы предотвратить обращение в Скотленд-Ярд.

– Но почему такие разные люди, как Денхэм и Мортимер, скрывают информацию? – недоумевал Хед. – Единственная связь между этими двумя заключалась в том, что они присутствовали на вечеринке в ночь смерти Картера. Скрывают ли они один и тот же факт или то, что знает Денхэм, отличается от того, что известно Мортимеру? И почему оба хранят тайну?

Домой на ланч инспектор Хед пришел озадаченным и раздраженным. Казалось, не миновать привлечения Скотленд-Ярда, если только паспортные фотографии не дадут ключа к разгадке.

Садясь за ланч с сестрой, Денхэм выглянул в окно и увидел, что машина Маргерит все еще стоит у ее ворот на Пэнлин-авеню. Поскольку небеса просветлели и больше не грозили разразиться дождем, у Маргерит не было причин ставить машину в гараж, особенно если она собиралась воспользоваться ей. Но поскольку Денхэм собирался провести с ней остаток дня и вечер, то она навряд ли стала бы куда-то выезжать. Значит, рассудил он, Маргерит еще не вернулась домой, иначе она бы убрала автомобиль.

Заметив его взгляд, Адела также выглянула в окно.

– Хью, Маргерит ушла домой, если тебе это интересно, – заметила она. – Я видела, как она свернула с авеню около получаса назад.

– Отвела лошадь обратно в конюшню, а затем вернулась домой, – предположил Денхэм. – С ее стороны было очень благородно настоять на том, чтобы я взял ее машину и отвез Вер домой. Даже сама Вер сказала об этом.

– Не представляю, что еще она могла поделать, – с сомнением заметила Адела. – Один момент, Хью. Ты должен уговорить ее объявить о вашей помолвке. То, как ты отвез Вер домой, создало неверное впечатление. И это не может не отразиться на Маргерит.

– В любом случае, Вер все знает.

– Знает или нет, но ты должен сделать помолвку достоянием общественности, – настаивала Адела. – Это сразу изменит ваш статус.

– Я уже настроился на это, – нахмурившись, парировал Хью, – и сегодня скажу ей. Так что тебе нет необходимости беспокоиться об этом. Если я попрошу, она согласится.

– Вер знает, – задумчиво пробормотала Адела. – Интересно…

– Разве мы не можем поговорить о чем-нибудь еще? – воскликнув это, Денхэм отодвинул стул от стола и нахмурился еще сильнее.

– Я собиралась сказать: «Интересно, должна ли я сходить и повидать Вер», – спокойно продолжила Адела. – Вполне возможно, она не хочет никого видеть, но, с другой стороны, она может быть рада увидеться со мной. Хью, я готова говорить и на другие темы, помимо твоих дел; могу тебе сказать, что теперь они кажутся мне слишком незначительными по сравнению с трагедией бедняжки Вер и ее матери. Твое будущее кажется вполне обустроенным. А их – унылым.

– Теперь скажи мне, что я чертовски эгоистичен, и покончим на этом, – огрызнулся Хью.

– Поскольку ты и сам понимаешь это, я не понимаю, зачем мне говорить тебе об этом, – спокойно ответила Адела. – Вместо этого я скажу, что ты невыносимо раздражителен, и если с Маргерит ты будешь говорить так же, как со мной, то ваша помолвка долго не продлится. Кажется, ты поменялся к худшему после того, как сходил на тот ужин в усадьбе.

– Адела, прости, – холодно извинился Денхэм, вставая из-за стола. – Со своей стороны хочу заметить, что ты не упускаешь возможности упрекнуть меня за присутствие на том ужине, хотя ты прекрасно знаешь, почему я принял то приглашение. А что касается продолжительности нашей помолвки, то мы с Аделой уладим этот вопрос без посторонней помощи. Полагаю, то, что сегодня она приглашена к нам на ужин, остается в силе?

– Я жду ее к ужину. Это твой дом, и ты имеешь право приглашать кого угодно. А у меня скоро будет свой дом.

Ничего не ответив, Денхэм вышел из комнаты, и Адела услы­шала его шаги по лестнице – он направлялся в свою комнату. Поразмыслив минуту или около того, Адела встала из-за стола.

– Так вот как это у него, – сказала она сама себе. – Но если Боб когда-нибудь начнет вести себя так же, то я с него шкуру спущу!

На какое-то время она занялась домашними делами, и, убрав со стола, она поставила на него цветы, готовясь к ужину. Затем, все еще размышляя о том, стоит ли идти к Лэнгтонам, она позвонила им, и, отвечая на ее предложение, Вер спросила, может ли она прийти к ним завтра? Затем Адела взяла книгу и устроилась у камина в гостиной – когда Хью остынет, то сможет спуститься и извиниться перед ней, сама же она не собиралась искать его.

Ровно в половине четвертого Адела услышала, как хлопнула входная дверь, и, подняв глаза от книги, она увидела, что Хью вышел на Пэнлин-авеню и направился к калитке Маргерит. Выглядел он бодро и щеголевато. Адела улыбнулась и вернулась к чтению. Вероятно, к тому времени, когда он вернется с Маргерит, он будет уже готов зарыть топор войны; Адела же решила, что его нужно не просто закопать, а похоронить.

Еще до того, как Денхэм успел позвонить, Маргерит открыла ему дверь и провела его в гостиную. Выглядела она очень серьезной, а после того, как он закрыл за собой дверь, она не сделала ни шага ему навстречу.

– Маргерит, что с тобой? – удивленно спросил Хью. – Что-то случилось? Ты выглядишь, как если бы… совсем не так, как всегда.

– Конечно. Я еще не пришла в себя после утреннего происшествия, Хью. Ужасная и внезапная смерть мистера Лэнгтона, к тому же на глазах его дочери. Она… я рада, что ты оказался там и отвез ее домой.

От Хью не ускользнуло то, как она выделила слово «ты». Через секунду-другую он подошел к Маргерит и, положив руки ей на плечи, взглянул в ее глаза.

– Маргерит, ты знаешь, как я люблю тебя?

– Да, знаю. Вот уже три дня как я знаю это.

– Дорогая, в чем дело? Из-за чего ты так изменилась?

– Это утро. Шок. Отчасти из-за этого, а также из-за прошлой ночи – после того, как ты ушел…

– И что же тогда произошло? – взволнованно перебил ее Денхэм.

Она покачала головой.

– Ничего, ничего не произошло. Я пришла сюда, и… – она сделала продолжительную паузу, – и… ты понимаешь, что из-за стресса можно потерять рассудок и почувствовать, что значение имеет только что-то одно? И это «что-то» нужно схватить и не отпускать?..

Она снова запнулась, и Денхэм недоуменно уставился на нее.

– Схватить и не отпускать, – повторил он, будто эти слова ничего не обозначали.

– Брось, – улыбнулась Маргерит. – Конечно, ты не можешь понять. Хью, дорогой, – она положила свои руки на его плечи, – я дрожу и боюсь, но только не с тобой! Когда ты сжимаешь меня так, как сжимаешь сейчас, исчезают все страхи и вопросы. Но затем, когда я вновь остаюсь одна, как прошлой ночью, когда я сидела здесь и писала… – Она положила голову ему на плечо. – Если бы я могла передохнуть! Если бы только я могла отдохнуть…

Она отпрянула от Хью, когда дверь распахнулась. Вошла миссис Пеннифезер с чайным подносом, и Маргерит вновь казалась совершенно спокойной, в то время как старуха разложила столик, на который она поставила поднос. Озадаченный и взволнованный, Денхэм перешел на коврик у камина, ожидая, пока миссис Пеннифезер не покинет комнату.

– Дорогая, ты сказала так много, но одновременно с этим так мало, что мне не терпится узнать недосказанное, – сказал Хью, когда они вновь остались наедине. – Я знаю, здесь что-то не так. Есть что-то, чем ты должна поделиться со мной.