Найо Марш - Выпить и умереть

— Тогда начнем! — с энтузиазмом воскликнул полковник, разворачивая отчет, и Аллейн увидел, что листки испещрены кропотливыми карандашными заметками… — Я, как и обещал, буду вашим Ватсоном, дорогой Аллейн, и стану совершать промах за промахом, вызывая на себя беспощадный огонь вашей иронии… Впрочем, не будем забывать, что логика — всего лишь способ опровергнуть интуитивную уверенность… Итак, вы готовы?

— Полностью, сэр…

— С самого начала этот случай показался мне не особенно простым, — заговорил полковник Браммингтон. — Обстоятельства трагичны, способ убийства загадочен, улики запутаны. Единственное, в чем я сразу же твердо убедился, это в том, что произошло убийство.

Полковник бросил умоляющий взгляд на Харпера, который нашел в себе силы смолчать, хотя и был в ярости. Именно полковник Браммингтон пустил дело на самотек, когда в суде признали случившееся несчастным случаем…

— Должен заметить, что я не был лично знаком с покойным, но я обожаю убийства, — продолжал Браммингтон. — Да-да, обожаю, не надо так на меня смотреть. Особенно мне понравилось именно это убийство. Так здорово задумано. Ведь, казалось бы, Леггу надо было успеть отравить дротик и еще попасть им в палец Уочмену! Легг мог случайно подслушать, что Уочмен не переносит цианида, и увидеть, как Эйб Помрой запер бутылку с цианидом в буфете. Чего нам еще не хватает? Конечно, мотивы Легга были не вполне ясны, но когда вы разузнали, что Легг сидел в тюрьме, то многое стало понятнее. Легг приобрел в наших местах некий авторитет, определенное доверие, ему даже поручили держать кассу. И вдруг появляется Уочмен, который узнает его и может разоблачить. И естественно, Легг убивает Уочмена. Так я и думал вплоть до сегодняшнего дня.

Полковник всосал в себя еще один полный стакан пива и откинулся в кресле, которое измученно и обреченно застонало под ним.

— Сегодня утром я был слегка удивлен вашим отказом арестовать Легга тотчас же. Но когда я стал внимательно читать ваш отчет, мое мнение начало постепенно изменяться. Я перечитал все показания и увидел, что все в один голос признают полную невозможность для Легга сделать что-нибудь с дротиком. Мне очень понравилось и ваше точное наблюдение, что руки у Легга неуклюжи и что он не смог бы выполнить такой поистине цирковой трюк — нанести на дротик яд чуть ли не в полете… Кто же нанес яд? И ведь это было сделано непосредственно перед убийством, ведь цианид очень летуч! Далее, меня сильно впечатлил вывод о том, что цианид вытянули из норы вскоре после дурацкой крысиной травли Эйба Помроя… Все подозреваемые могли сделать это, но только четверо имели возможность нанести яд на дротик — это оба Помроя, Периш и Легг. Другие дротиков не касались. Только Легг мог знать, как полетит дротик. Уочмен вытащил их из доски после пробного метания и передал Леггу. Итак, — важно изрек полковник Браммингтон с выражением сознательной скромности на мясистом лице, — удалось мне добавить к вашему отчету кое-что новенькое? Догадываетесь что?

— Попробую, — кивнул Аллейн. — Вы, как мне кажется, не вполне оценили значение того факта, что все дротики были испробованы перед трюком, а раз так, они все воткнулись в доску, и следовательно, будь на острие дротика яд, он был бы стерт.

— Вот те раз! — вскричал Браммингтон.

Он замолк, причем казалось, что в комнате слышен скрип его мозгов. Потом Браммингтон продолжил свою речь, с несколько натянутой непринужденностью:

— Нет, нельзя сказать, что здесь я все учел! Но все равно, это только поддерживает мою теорию. Итак, поскольку именно Уочмен, а не Легг, выдернул дротики из доски, то Легг и не мог знать, который из дротиков намазан ядом. Пусть даже все они были намазаны — знать-то он не мог?! Отсюда следует, что тот дротик, который впился потом Уочмену в руку, был намазан ядом после! После ранения! И это привело меня ко второму варианту!

Браммингтон торжествующе поглядел на Аллейна, ожидая одобрения.

— Да, сэр, именно так, — опять кивнул Аллейн.

— Вы согласны? Вы уже думали над этим?

— Билл Помрой сам предложил второй вариант, — заметил Аллейн.

— Да? — недоверчиво переспросил Браммингтон. — Черт! Ну ладно, продолжаю. Я понял, что Легг, как бы то ни было, не мог отравить все шесть дротиков за те несколько секунд, которые он держал их в руках перед выполнением своего фокуса. И уж тем более Легг не стал бы ставить себя под подозрение, нанося яд на дротик уже после того, как Уочмен помер. Так что должен снять перед вами шляпу, дорогой Аллейн. Как вы и говорили, Легга мне пришлось исключить из списка подозреваемых. Оставалось решить, кто из семи оставшихся подозреваемых мог вытянуть яд из чашечки, поставленной в крысиной норе? И тут на ум приходит Эйб Помрой. Кто наливал цианид? Кто имел в своем распоряжении бутылку с ядом? Кто, наконец, распечатывал дротики? Все это — Эйб Помрой. Итак, мой первый кандидат был именно Эйб Помрой, если отложить в сторону его возможные мотивы. И не надо так на меня смотреть, можно подумать, вы сами так не думали хоть какое-то время! А вот во вторую очередь я подумал о его сыне, Билле Помрое! Мой милый Аллейн, ваш путаный разговор с кретином Нарком содержал по меньшей мере одну любопытнейшую деталь. Если помните, он вам намеками да околичностями дал понять, что как-то раз наблюдал любовную сцену с участием Уочмена и мисс Десси Мур, а чуть поодаль заметил следящего из оврага Билла Помроя! Вот вам и мотив для молодого Помроя! Ведь в настоящий миг — только слепой способен не заметить — флирт между ним и мисс Мур носит все более роковой для всякого мужчины характер… Ясное дело, когда на сцене появился бывший любовник, у Билла возникла куча мотивов извести его… И кроме того, ведь Периш и Кьюбитт намекали на то, что также наблюдали некое странное свидание Уочмена с мисс Мур. Но оставим в стороне мотивы и посмотрим теперь, каковы были возможности для совершения преступления у Билла? Мог ли он держать пузырек с цианидом в кармане? Мог. Мог он незаметно нанести яд на дротики, пока осматривал их? Мог. Да, впрочем, я запамятовал ваше замечание насчет пробных бросков, так что… Нельзя ли откупорить еще одну бутылочку этого восхитительного пива? Оно мало того что не содержит синильной кислоты, просто прекрасно действует на мой организм… Спасибо…

Браммингтон вылил в свою луженую глотку еще один стакан.

— И потом, ведь Билл так рьяно защищал Легга, что вряд ли Билл мог быть убийцей, — резко сменил направление своей мысли полковник… — И я решил обратить свое внимание на дам. Ну, на мисс Даррах нет смысла долго задерживаться, Харпер мне рассказал о том, что вам удалось узнать о ней. Ее случай — совершенно обычный семейный интерес… Но вот мисс Мур! Нет, ее нельзя так однозначно отбрасывать! Между ней и покойником была ссора. Могла она бояться, что ее бывший любовник насплетничает о ней ее жениху? Могла. Или попросту — могла ли даже самая страстная любовь превратиться под воздействием времени в лютую ненависть? Тоже могла. А если говорить о возможности совершения убийства, то кому, как не мисс Мур, было удобнее всего капнуть цианида в стакан коньяку, который она подала Уочмену? Все верно. Но есть одно весомое возражение. Всякий, кто убил Уочмена, должен был всеми силами стараться подставить Легга. А мисс Мур все время стойко защищала его. В ее словах была всегда та горячность, которая является свидетельством искренности. Вы согласны, Аллейн? Итак, я оставил мисс Мур и обратился к Себастьяну Перишу и Норману Кьюбитту. Вот уж у кого мотивов хоть отбавляй. Богатое наследство — разве можно найти более значимый мотив? Кьюбитт не касался дротиков до происшествия, но зато он мог нанести яд на дротик после всего. А как тогда он отравил Уочмена? Налил яд в коньяк. Последнее прискорбное происшествие с Фоксом указывает именно на такую возможность. Однако отпечатки пальцев и крысиная нора отвергают эту идею. Но вполне вероятно, что убийца мог вытянуть яд из чашки в крысиной норе с помощью какого-нибудь инструмента, не оставляя отпечатков пальцев. И эта мысль ведет меня к Перишу.

Полковник Браммингтон метнул искательный взгляд на непроницаемое лицо Аллейна и закурил сигарету.

— Итак, к Перишу… — повторил он многозначительно. — Тут нам надо вполне оценить значение факта, который представляется мне крайне важным. Ведь именно Периш приобрел для Помроя раствор цианида. Именно Периш попросил добропорядочного аптекаря сделать раствор покрепче. Именно Периш привез цианид в гостиницу. Старик Помрой говорит, что печать на бутылочке была нетронута. Но что мешает отодрать один кусок сургуча и потом заменить его другим куском? Велико дело! Однако если так и было сделано, то почему же в чашке, что стояла в крысиной норе, не оказалось яда? Объясню. Периш рассуждал так: если возникнут ко мне вопросы, то я отвечу — зачем же мне было извлекать яд из крысиной норы, если я мог вполне это сделать и до того, имея при себе целую бутылочку с ядом? Я стал думать, изучать записи и вот что подметил, джентльмены. Периш, наряду с Уочменом, предлагал всем выпить бренди, перед тем как Легг стал показывать свой фокус с дротиками. Я подумал, а не могло ли случиться так, что Периш рассчитывал напоить Легга, чтобы тот промахнулся и угодил Уочмену в палец, а сам при том имел под рукой цианид? Сперва это было чистым предположением, дорогой Аллейн, но вскоре я наткнулся на ошеломляющий факт. Ведь в то мгновение, когда мисс Мур наливала в стакан коньяк для Уочмена, именно Периш — и только Периш — стоял в непосредственной близости от того самого стакана! Периш — и только Периш — способен был капнуть чего-нибудь в стакан! И именно Периш был вдохновителем всей канители с травлей крыс при помощи цианида! И он же раскрутил всех на выпивку! И он же стоял рядом со стаканом!