Марджори Эллингем - Смерть призрака

Мистер Кэмпион не стал возражать. Он прикидывал, каким же образом Макс собирается его убить? Заведение Саварини в этом смысле звучало довольно безобидно.

Квартира на Бэйкер Стрит оказалась одним из роскошных апартаментов на верхнем этаже огромного дома. Комната, в которую завел его Макс с извинениями по поводу отсутствия слуги и вялыми рассуждениями о проблеме прислуги вообще, несла отпечаток той же аскетичной элегантности, который был присущ его галерее на Бонд Стрит. Она была почти пуста. На стенах, почти сплошь обшитых искусно обработанными сосновыми панелями, не висело ничего, за исключением единственного украшения комнаты — картины Матисса над камином. Бледно-зеленый ковер на полу перекликался с тонко тонированным ему под цвет слегка сводчатым потолком.

Кэмпион уселся на один из двух огромных стульев, поставленных по обе стороны камина, а хозяин жилища, сдвинув одну из панелей, открыл небольшой шкафчик-бар, заполненный бутылками и бокалами.

— Если вы не возражаете, дружище, я глотну черри, — сказал Макс, в глубине шкафчика перебирая его содержимое. — Но вам я предлагаю изумительный коктейль, мое собственное изобретение. Вы должны его отведать!

Мистер Кэмпион оказался в дурацком положении.

— Мне бы не хотелось, если не возражаете! — попытался он отказаться. — Я сегодня довольно много выпил после полудня.

— В самом деле? О, но я уверен, что вы передумаете! И вы не должны этого бояться. Я знаю, что домашняя стряпня почти одна и та же у всех, но я считаю себя в этом вопросе экспертом и претендую на большее. Я не сообщу вам рецепта! Я храню его в тайне и весьма ревниво!

С этими словами он вылил в уже наполненный шейкер несколько похожих на отраву зеленых капель из какого-то флакона и тщательно закупорил его, после чего включил шейкер.

— Ну вот, — произнес он через минуту или две, вылив содержимое шейкера в стакан для Кэмпиона и налив себе черри из отдельной бутылки.

Кэмпион, откинувшийся на своем стуле, словно предназначенном для Гаргантюа, не мог надивиться на себя и своего случайного друга. Конечно, риск быть отравленным Максом в его собственной квартире был не очень велик, но в такой серьезной затее следовало бы принять во внимание и самые невероятные варианты.

Макс непрерывно болтал. Его речь частично утеряла свою протяжность, как показалось его гостю, и обычная его томность сменилась радостным оживлением.

— А теперь надо опустить вишенку, — сказал он. — Это единственный коктейль в мире, куда вишня входит как неотъемлемая часть.

— Я не люблю вишен, — вяло запротестовал Кэмпион.

— Вы будете от нее в восторге. Именно от этой вишенки, — с непреклонностью заметил Макс, сделав на этом слове ударение, повергшее его гостя в состояние явного дискомфорта. — Это не похоже ни на что из испробованного вами в жизни. Или того, что предстояло бы испробовать…

Он взял заостренную стеклянную палочку, насадил на ее конец красный шарик из какого-то укромного уголка шкафчика и осторожно опустил эту конструкцию в стакан Кэмпиона.

— Ну-с, дружище, — сказал он, вкладывая зелье в руку Кэмпиону, — а теперь, если позволите, я предоставлю вам возможность насладиться этим в одиночестве, пока я надену менее праздничный жилет.

Кэмпион замер, уставившись на стакан, и им стало овладевать сознание совершенной нереальности происходящего.

Он упрекал себя в слишком поспешных пугающих выводах, в стремлении отыскать инсинуации в абсолютно невинных репликах. Но как бы там ни было, он не отпил ни глотка из стакана и лишь вынул из него палочку, на которую все еще был нанизан красный шарик, и осторожно его снял.

Напиток выглядел вполне нормально. Он был немного необычен по цвету, но содержал, судя по запаху, много обыкновенного джина, который он пил весь вечер на приеме.

Снимая вишенку, он обратил внимание, что у нее внутри какой-то белесоватый оттенок. Он отставил стакан и занялся изучением ягодки. Ее тайна стала явью почти сразу же. Вся ее внутренность была заполнена какой-то беловато-серой пастой, которая отнюдь не наводила на приятные мысли.

Кэмпион еще немного поизучал ее и, в конце концов, испытал некоторое разочарование. Вся эта смешная затея оказалась на удивление грубо сработанной. Неужели это придумал человек, так поразительно искусно обставивший гибель миссис Поттер? В это трудно было поверить.

Он подумал о том, как себя повести и каких симптомов может от него ожидать хозяин квартиры, вернувшись в гостиную.

Он опорожнил стакан, вылив его содержимое в камин и проследив за вспышкой спирта. Конечно, основу напитка составлял спирт, в этом не могло быть сомнений. «Вишенку» он тщательно завернул в старый конверт, который нашелся в его кармане, и запрятал сверток в бумажник.

Вряд ли Макс рассчитывал увидеть его мертвым, распростертым на полу, но кто знает, быть может, его методы начали деградировать, быть может, наступил некий кризис жанра? Он еще ребячески радовался тому изумлению, которое испытает Макс, увидев его невредимым, ибо более чем вероятно, что он и не предполагает, насколько точно раскусил его мистер Кэмпион! Он, разумеется, уже понял, что авторство Лафкадио в отношении последних картин могло подвергнуться некоторому сомнению, но, скорее всего, он еще не понимает, что его собственное авторство в убийствах в доме художника уже раскрыто.

Тогда настолько ли неуклюжа попытка отравить его прямо сейчас? Кэмпион пожал плечами при мысли о том, сколько он поглотил коктейлей домашнего изготовления в гостях у знакомых, не испытывая при этом никаких опасений!

Детали исполнения могут быть завершены позднее, например при расположении трупа соответствующим образом. Кроме того, эта штука может иметь и весьма замедленное действие. Это может быть такой яд, который даже медицинскому эксперту окажется трудно распознать. И, конечно, очень интересно было бы понаблюдать, что бы Макс предпринял дальше?..

А Макс предпринял поход в ресторан Саварини, это с недавних пор излюбленное заведение для состоятельных интеллектуалов.

Он сменил не только жилет, но и костюм полностью. Теперь он был весь выдержан в строгих темных тонах и продолжал выглядеть очень радостным.

— Ну, как вам понравилось? — заботливо осведомился он, убирая стаканы. — Не очень, наверное? — добавил он, заметив, что гость колеблется с ответом. — Вам не понравилась горечь? Я очень ее люблю. Она придает напитку тот оттенок разочарования, который присущ самой жизни. Всего лишь мимолетная неудовлетворенность для каждого, кто это вкушает… Однако уже около половины девятого! Я приношу свои извинения. Вы, должно быть, основательно проголодались!

Ресторан Саварини был переполнен как всегда, и за маленькими столиками под знаменитым потолком, расписанным дю Парром, сидели многие из тех, кто был на недавнем приеме в «Челлини». Кэмпион распознал по меньшей мере двенадцать человек, среди которых был и молодой Фаркхарсон, наследник судовладельческой компании. Они ужинали все вместе. Тот взглянул на попутчика Кэмпиона, а потом на него самого и вопросительно поднял брови. Юный Фаркхарсон был изрядным снобом…

Макс обставил свое появление по-королевски. Идя вслед за Джозефом, метрдотелем, выступавшим подобно кардиналу на шествии, он важно раскланивался с каждым из сидящих за столиками, чей взгляд успевал перехватить.

Как видно, ужин этот носил характер особого события. Столик в нише у дальнего окна был зарезервирован для них, и, когда они уселись на обитые кожей сидения, их взгляду открылся весь зал ресторана. Джозеф самолично занимался их обслуживанием, что, по-видимому, было обговорено заранее.

Мистер Кэмпион решил, что, пожалуй, ему еще не предстоит погибнуть во время этого ужина.

Макс полностью вошел в роль гостеприимнейшего хозяина.

— Я рискнул возложить заботу о нашем меню на нашего доброго мэтра, мой дорогой Кэмпион. Мы сегодня вечером отведаем кантонетти, и, чтобы мы смогли оценить его по заслугам, нам подадут соответствующие кушанья. Это будет трапеза для гурманов, достойное вступление к обсуждению проблемы картин Лафкадио!

Кэмпион выразил готовность насладиться всем, что Джозеф ему предложит, и рискнул осведомиться, что такое «кантонетти»? Это название о чем-то смутно ему напоминало, но он никак не мог вспомнить о чем…

— Кантонетти? — Макс сделал вид, что шокирован. — Мой милый Кэмпион, это величайшее гастрономическое открытие нашего века! Это единственное вино, подаренное миру нашим поколением. Разумеется, в Румынии, где оно родилось, его знали намного раньше, но несовершенство старых транспортных средств делало невозможным его перевозку. Оно полностью теряло свои качества. Лишь появление самолетов все изменило.

Он поманил к себе Джозефа, который, к смущению Кэмпиона, буквально не сводил с них глаз.