Дороти Джеймс - Дитя человеческое

Тео позвонил в дверь и подождал. С наступлением темноты, думал он, они наверняка подойдут к двери вместе. Через тонкую деревянную стену он услышал шарканье ног, а затем скрип засовов. Дверь открылась на цепочку, и в узкую щель он увидел, что старики были старше, чем он ожидал. Его взгляд встретился с парой слезящихся глаз, скорее подозрительных, чем обеспокоенных.

Голос мужчины оказался неожиданно резким:

— Что вы хотите?

Тео подумал, что его тихий голос образованного человека успокоит старика.

— Я из местного совета, — ответил он. — Мы занимаемся изучением хобби и интересов людей. Я хотел попросить вас заполнить анкету. Это не займет и минуты. Но это надо сделать сейчас же.

Мужчина помедлил в нерешительности, затем снял цепочку. Одним быстрым движением Тео оказался внутри, прислонившись спиной к двери и держа в руке револьвер. Не дожидаясь, пока старики закричат, он сказал:

— Все в порядке. Вам ничто не угрожает. Я не собираюсь причинять вам зла. Ведите себя тихо, делайте то, что я скажу, и вы будете в безопасности.

Женщину начала бить дрожь, и она судорожно вцепилась в руку мужа. Она была очень худенькая, узкогрудая, бежевый кардиган свисал с ее плеч, слишком хрупких для него.

Тео посмотрел ей в глаза, полные замешательства и ужаса, и произнес со всей убежденностью, на какую был способен:

— Я не преступник. Мне необходима помощь. Мне нужна машина, пища и вода. У вас ведь есть машина?

Мужчина кивнул.

Тео продолжал:

— Какой марки?

— «Ситизен».

Любимый народом автомобиль, дешевый и экономичный в эксплуатации. Всем этим машинам теперь лет десять, но они хорошо сделаны и надежны. Все могло оказаться и хуже.

— В баке есть бензин?

Мужчина снова кивнул.

— Машина на ходу?

— О да, я тщательно слежу за ней.

— Отлично. А теперь я хочу, чтобы вы поднялись наверх.

На их лицах отразился ужас, словно они решили, что он хочет зарезать их в их собственной спальне. Мужчина произнес умоляющим голосом:

— Не убивайте меня. Я — все, что у нее есть. Она больна. Сердце. Если меня не станет, ей грозит церемония «успокоительного конца».

— Никто не собирается причинять вам вреда. Не будет никакого «успокоительного конца». — Тео с нажимом повторил: — Никакого «успокоительного конца»!

Они поднимались медленно, ступенька за ступенькой, женщина продолжала цепляться за мужа.

Быстрый осмотр показал, что планировка дома не отличалась сложностью. В передней части располагалась главная спальня, напротив нее — ванная, а по соседству с ней отдельный туалет. В задней части находились две спальни поменьше. Подняв пистолет, Тео велел хозяевам пройти в большую из двух задних спален. Там стояла односпальная кровать, и, сорвав с нее стеганое покрывало, Тео увидел, что она застелена.

Он приказал мужчине:

— Разорвите простыни на полосы.

Старик взял простыню своими шишковатыми руками и сделал попытку разорвать хлопок, но руки его не слушались, верхний край оказался для него слишком крепким.

Тео нетерпеливо произнес:

— Нам нужны ножницы. Где они?

Ответила женщина:

— В передней комнате. На моем туалетном столике.

— Пожалуйста, принесите их.

С трудом, какой-то деревянной походкой она вышла и через несколько секунд вернулась с парой маникюрных ножниц. Они были маленькие, но вполне могли разрезать простыню. Однако просить сделать это старика с трясущимися руками — только терять драгоценное время.

— Отойдите оба, станьте у стены, — резко произнес Тео.

Они повиновались и оказались с ним лицом к лицу. Их разделяла кровать, а револьвер Тео положил ближе к правой руке. Потом он принялся разрывать простыни. Издаваемый ими звук казался необычайно громким, словно рушилось само здание дома. Закончив, Тео сказал женщине:

— Подойдите и ложитесь.

Она взглянула на мужа, словно спрашивая разрешения, и он быстро кивнул головой.

— Делай то, что он говорит, дорогая.

Ей было трудно забраться в кровать, и Тео пришлось приподнять ее. Она была необыкновенно легкой, и, держа ее под спину, он поднял ее так стремительно, что еще чуть-чуть — и она перелетела бы через кровать и упала на пол. Сняв с нее туфли, Тео крепко-накрепко связал ей лодыжки, а потом руки за спиной.

— Все в порядке?

Она кивнула. Кровать была узкой, и Тео засомневался, хватит ли на ней места для мужчины, но тот, словно прочитав его мысли, быстро произнес:

— Не разлучайте нас. Не заставляйте меня уйти в соседнюю комнату. Не убивайте меня.

Тео нетерпеливо ответил:

— Я не собираюсь вас убивать. Револьвер даже не заряжен. — Теперь, когда оружие сыграло свою роль, можно было лгать без опаски. Тео коротко приказал: — Ложитесь рядом, — и связал мужчине руки за спиной, потом лодыжки, а последней полоской ткани соединил ноги стариков. Они лежали на правом боку, тесно прижавшись друг к другу. Тео понимал, что со скрученными за спиной руками им неудобно, но не рискнул связать их спереди, опасаясь, что мужчина мог попробовать зубами развязать узлы.

— Где ключи от гаража и машины?

— В бюро в гостиной. Верхний ящик справа, — прошептал мужчина.

Тео вышел из комнаты, сразу же нашел ключи и вернулся в спальню.

— Мне нужен большой чемодан. Есть у вас такой?

Голос подала женщина:

— Под кроватью.

Тео выволок чемодан. Он был большой, но легкий, сделанный из картона, укрепленного по углам. Тео размышлял, стоит ли брать остатки порванной простыни. Пока он колебался, держа их в руке, мужчина попросил:

— Пожалуйста, не затыкайте нам рты. Мы не будем кричать, я обещаю. Пожалуйста, не надо кляпа. Моя жена не сможет дышать.

— Мне придется сообщить кому-нибудь, что вы лежите здесь связанные, — сказал Тео. — Я смогу сделать это только через двенадцать часов, но обязательно сделаю это. К вам должен кто-нибудь прийти?

Мужчина, не глядя на Тео, произнес:

— Миссис Коллинз, наша помощница по дому, будет здесь завтра в половине восьмого. Она приходит рано, потому что утром после нас ей надо успеть еще в одно место.

— У нее есть ключ?

— Да, у нее всегда есть ключ.

— Больше никого не ждете? Родственников, например?

— У нас никого нет. Была дочь, но она умерла.

— Но вы уверены, что миссис Коллинз будет здесь в половине восьмого?

— Да, она непременно придет.

Тео раздвинул занавески из легкого цветастого хлопка и выглянул в темноту. Он увидел лишь часть сада, а позади него — черные очертания холма. Старики могут звать на помощь всю ночь, но вряд ли их слабые голоса кто-нибудь услышит. И все равно он оставит телевизор работать на полную громкость.

— Я не буду затыкать вам рты. Я не выключу телевизор и не уменьшу громкость, чтобы никто вас не услышал. Не тратьте силы, пытаясь звать на помощь. Но завтра, когда придет миссис Коллинз, вас освободят. Постарайтесь отдохнуть, поспать. Я сожалею, что мне пришлось это сделать. Со временем вы получите свою машину назад. — Еще не закончив фразы, он понял, что дает глупое и нечестное обещание и спросил: — Вам что-нибудь нужно?

Женщина попросила слабым голосом:

— Воды.

Это единственное слово напомнило Тео о его собственной жажде. Странно, он так долго хотел пить, что, казалось, мысль о воде не оставит его даже на минуту. Он пошел в ванную и, взяв кружку для полоскания рта и даже не потрудившись сполоснуть ее, стал большими глотками пить холодную воду, пока не взбунтовался желудок. Потом вновь наполнил кружку и вернулся в спальню. Приподняв голову женщины, он поднес кружку к ее губам. Она пила жадно. Вода проливалась изо рта и по подбородку стекала на тонкий кардиган. Лиловые вены на виске женщины пульсировали так, словно вот-вот лопнут, а жилы на тонкой шее были натянуты, как шнур. Когда она допила, Тео взял обрывок простыни и вытер ей рот. Потом вновь наполнил кружку и помог напиться старику. Странное чувство охватило его: ему не хотелось от них уходить. Непрошеный гость-злоумышленник, он не мог подыскать подходящих слов прощания.

У двери Тео обернулся и сказал:

— Мне жаль, что пришлось это сделать. Постарайтесь поспать. Миссис Коллинз будет здесь утром. — Он спросил себя, кого старается успокоить — их или себя? По крайней мере они вместе, подумал он и добавил: — Вам более или менее удобно?

Задавая вопрос, Тео сам поразился его глупости. Удобно? Как им может быть удобно? Связанные, стреноженные, словно животные, они лежат на кровати такой узкой, что при малейшем движении рисковали свалиться на пол. Женщина прошептала что-то, но он не расслышал ее слов. Муж, однако, ее понял. С трудом приподняв голову, старик посмотрел прямо на Тео, и тот увидел в его поблекших глазах мольбу о понимании, о жалости.

— Она хочет в туалет.