Эллери Квин - Тайна Испанского мыса

— Не знаю. Это очень странный поворот... Нет! — И с этими непонятными словами он последовал за другими.

Возбужденные, все бросились к террасе, не обращая внимания на дождь, — мужчины и женщины, мгновенно промокшие до нитки, их взволнованные лица светились надеждой. Молей бежал впереди всех, его башмаки увязали в размытой дождем почве. И только судья Маклин оказался предусмотрительным настолько, что подумал о защите от дождя; он медленно добежал последним, уже закутанный с головы до ног в зюйдвестку, которую прихватил где-то в доме.

Полицейские в блестящих от дождя плащах опасно балансировали на белых балках открытой крыши террасы, сражаясь с шарнирным соединением двух огромных латунных прожекторов. Джером был тут же, глядя на все с невозмутимым, едва ли не королевским спокойствием. Порывистый ветер яростно рвал на людях одежду.

Отдав приказания, Молей спрыгнул на террасу. Просто удивительно, как среди всей этой суматохи никто не поскользнулся на стропилах крыши и не сломал себе шею, шмякнувшись о плиты внизу. Но наконец выключатели были найдены, и одновременно два слепяще белых луча рассекли темноту неба. В свете прожекторов черные потоки дождя казались низвергнутыми самой преисподней.

— Держите прямее, вы, недотепы! — заорал инспектор, приплясывая и размахивая руками. — Наведите фокус, черт бы вас побрал!

Блуждающие лучи резко дернулись и остановились. Затем легли горизонтально террасе, слились и скрестились друг с другом в пятнадцати футах над бурлящим морем за входом в бухту.

Люди напряглись и вытянули шею, стараясь проследить за прямыми лучами прожектора. Поначалу они не могли различить ничего, кроме потоков воды, бившихся о темное море под ними: но потом, когда луч немного сдвинулся, увидели далеко в море точку, неуклонно стремящуюся вперед.

В следующий момент они заметили третий луч прожектора со стороны моря, заплясавший вокруг темной точки.

— Береговая охрана! — пронзительно закричала миссис Годфри. — О, не упускайте его, не упускайте! — Ее кулачки гневно сжались, волосы мягкими прядями спадали на лицо.

В поле их зрения показался острый нос судна береговой охраны, надвигающийся на яхту Холлиса Уоринга.

Яхта явно терпела бедствие. Она опасно накренилась, осев слишком низко. Когда яхта приблизилась, люди на берегу смогли разглядеть крохотного человечка, раскачивающегося на палубе. Фигурка была слишком мала, чтобы можно было опознать, кто это, но по действиям человека было видно, что он в отчаянии. Потом, настолько неожиданно, что все замерли на месте и затаили дыхание, яхта резко перевернулась вверх дном и заколыхалась под мощными ударами волн, мгновенно скрывшими ее...

Все хором вскрикнули. Лучи прожектора заметались в лихорадочном поиске.

— Есть! — закричала Роза. — Он плывет!

Один из лучей выхватил на поверхности воды колышущуюся темную голову. Руки то поднимались, то исчезали в воде. Человек плыл сильными гребками, но ему приходилось бороться с бушующим морем, и он очень медленно приближался к Испанскому мысу. Судно береговой охраны увеличилось в размерах, но оно держалась поодаль, опасаясь потопить пловца. Спасательный трос извивался и блестел над водой, не достигая цели. Но теперь судно находилось так близко к скалам, что подходить еще ближе было бы опасно.

— Он доплывет! — заорал Молей. — Кто-нибудь, тащите одеяла! Его надо согреть!

Короткими рывками пловец приближался к бухте. Он слабел. Ничего нельзя было разглядеть, кроме его макушки.

Не в состоянии помочь, они могли лишь наблюдать. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем все закончилось, словно кошмарный сон. Но едва пловец приблизился ко входу в бухту, как его неожиданно засосало в водоворот, словно сардину. Разглядев можно было лишь клубок из рук и ног, когда его бросило опасно близко к скалам справа от них, после чего он с непотопляемостью пробки закачался на сравнительно безопасных водах бухты.

Полицейские никак не могли сфокусировать лучи прожектора на болтающейся, полуутопленной фигуре. Трое из них спрыгнули на террасу и устремились за инспектором к человеку, который из последних сил барахтался в воде. Затем Молей поймал пловца за шею сзади и мощным рывком потянул назад, вырывая его из бурунов и вытаскивая на берег с помощью подоспевших детективов.

Стоящие в стороне судья Маклин и Эллери не могли видеть спасенного человека. Но им были видны лица обступивших его людей, и то, что они увидели на них, заставило судью Маклина сощурить глаза — они выражали крайнее изумление, как если бы испытали глубокий шок.

Кто-то оттеснил их в сторону, неся завернутые в непромокаемую ткань одеяла, и исчез, наклонившись над спасенным. Потом миссис Годфри громко вскрикнула и бросилась вперед. Все сгрудились ближе, желая получше рассмотреть. Потом они услышали глубокий, предельно усталый голос:

— Слава богу... Я... он... держал меня взаперти — где-то возле побережья. — Голос смолк. Спасенный мучительно хватал ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. — Освободился... ночью... завязалась драка... яхта потеряла управление... Я его убил... выбросил тело за борт... шторм разбил яхту...

Эллери отстранил плечом Мунна и Уолтера Годфри. Один из полицейских укутывал в одеяло дрожащего человека. Это был высокий парень, глаза которого были налиты кровью, щеки покрывала густая, грязная щетина, а сам он выглядел страшно изможденным. Его одежда — вернее, остатки белого льняного костюма — превратилась в мокрые лохмотья.

Роза и ее мать стояли перед ним на коленях, припав к нему и рыдая.

Лицо Эллери напряглось. Он наклонился и приподнял подбородок измученного человека. У него было благородное лицо, волевое и решительное, даже несмотря на всю его худобу и усталость.

— Вы — Дэвид Каммер? — спросил Квин хрипло, словно ему было трудно говорить.

Каммер судорожно сглотнул.

— Да... да... а кто вы?..

Эллери выпрямился и засунул руки в промокшие насквозь карманы.

— Я искрение сожалею, — все тем же хриплым голосом произнес он. — Это был хороший план и хорошая борьба, Дэвид Каммер. Но я вынужден обвинить вас в убийстве Джона Марко.

— Самый трудный случай из всех, какие у меня когда-либо были, — буркнул мистер Эллери Квин. Сгорбившись в три погибели над рулем «дюзенберга», он глядел на убегавшую под колеса бетонную дорогу. Они направлялись на север, домой.

Судья Маклин вздохнул:

— Теперь ты знаешь, с какими проблемами зачастую сталкивается судья. Теоретически в тяжких преступлениях человеческая судьба решается присяжными. Но суд так часто... Мы еще не решили, со всей нашей хваленой цивилизацией, проблему истинной справедливости, мой мальчик.

— Но что еще я мог сделать? — воскликнул Эллери. — Я часто хвастался, что человеческий фактор в уравнении ничего для меня не значит. Но это не так, черт возьми. Это не так!

— Если бы только он не был так чертовски умен, — не без грусти заметил судья. — Каммер утверждает, что ему было хорошо известно, как Марко погубил его сестру Стеллу и как этот негодяй измывался над ней. А потом он увидел... или решил, что увидел, что творится с его племянницей Розой. Самая большая проблема с ними со всеми заключается в том, что никто из них никому не доверял. Когда Каммер задумал убить негодяя, снедаемый справедливым гневом, то почему не взял револьвер и просто не застрелил его? Никакой суд присяжных не признал бы его виновным, особенно если бы он сослался на то, что застрелил Марко во время ссоры в приступе гнева. При таких обстоятельствах...

— В этом-то и вся беда с этими умниками, — вздохнул Эллери. — Решившись на вынужденное преступление, они задумывают совершить его с такой изобретательностью, чтобы его невозможно было раскрыть. Но чем умнее преступник, тем сложнее его план и тем больше опасности, что он может пойти не так. Идеальное преступление! — Он устало покачал головой. — Идеальное преступление — это когда убивают незнакомого человека на темной улице, без свидетелей. Ничего интересного. Каждый год так называемыми полоумными убийцами совершаются тысячи подобных идеальных убийств.

Они молчали несколько миль. Скалистая громада Испанского мыса внушала им такое отвращение, что они бежали с него прочь, словно сами были преступниками. Единственное приветливое слово им было сказано Гарри Стеббинсом, когда они остановились у его бензоколонки заправить бак.

— Я знаю мистера Каммера, он хороший человек, — тихо заметил Стеббинс. — Если все, что я слышал об этом Марко, правда, то не найдется таких присяжных в нашем округе, которые вынесли бы обвинение мистеру Каммеру. Его следует отпустить прямо сейчас.

Дэвид Каммер сидел в окружной тюрьме, еще не оправившись от пережитого им во время шторма, но по-прежнему непреклонный. Для его защиты Годфри нанял самого известного на Западе адвоката. Испанский мыс смотрел сердито, погруженный в душную, угрюмую атмосферу, вызванную неожиданно обрушившейся на него дождливой погодой. Роза Годфри искала утешения в объятиях юного Корта, а ее мать — в объятиях ее отца. Только Тиллер оставался таким же — почтительным, сдержанным и невозмутимым.