Джон Карр - Голодный гоблин

– По профессии Джордж был сочинителем, – ответил Уил-ки Коллинз, – если вообще его можно было считать профессионалом в какой бы то ни было области. Разве Харви Туайфорд не рассказывал вам, что, когда Джордж сочинял, он оказывал мне честь, подражая мне?

– Как он мог подражать вам? Насколько я знаю, вы никогда не писали, как кого-то убили в стеклянной теплице или в помещении, которое было заперто изнутри и находилось под наблюдением?

– Совершенно верно. Да и сам Джордж ничего подобного не выдумывал. Он даже не догадывался, что мог бы создать что-то вроде чуда; он хотел всего лишь смутить вас загадкой. И снова я плохо выразил свою мысль. Я имел в виду совсем другой вид подражательства: непреднамеренное, даже неосознаваемое, но, наверно, инстинктивно верное, из тех, на которых и держатся выдающиеся сочинения. Если считать Джорджа Боуэна возможным убийцей, ситуация может вызвать воспоминания об одном важном инциденте в «Лунном камне».

– В «Лунном камне»? – уставился на него Кит. – В «Лунном камне» нет убийств, если не считать справедливого воздаяния преступнику от рук индусов, которое постигает его в конце. Все наше внимание сосредоточено на похищении огромного желтого алмаза.

Их наставник кивнул:

– Так и есть. Алмаз в самом деле был похищен Франклином Блейком, героем этой истории. Свидетели уверены, что он действовал бессознательно и потом ничего не мог вспомнить. Бросив курить, чтобы сделать приятное героине, он довел свои нервы до такого состояния, что, как он утверждал, никогда больше не сможет спать. Чтобы проучить Франклина, семейный врач тайно дал ему лауданум.

Блейку не давали покоя постоянные опасения, что алмаз может быть похищен, и ему все время хотелось перепрятать его в какое-то более надежное место. Став под воздействием наркотика лунатиком, он поднялся ночью, чтобы найти сокровище и перепрятать его в самое безопасное место. А в это время его видели две женщины, обе влюбленные в него: героиня романа Рейчел Вериндер и хромая девушка-служанка Розанна Сперман. И хотя они считали его виновным, ни одна из них не выдала его.

Невинным Джордж Боуэн не был; пусть это и банально, но, разбираясь в этом деле, приходится признать, что Джордж Боуэн виновен с головы до ног. И все же...

Теперь Уилки Коллинз не сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Он наклонился вперед, и в его фигуре чувствовалось некоторое напряжение.

– В «Лунном камне» я вел с вами честную игру, – сказал он. – Я пытался играть столь же честно, анализируя и эту жизненную историю. У того, что я сейчас предложу, нет никаких доказательств, ни клочка свидетельств, ничего что могло бы выдержать самый поверхностный допрос. Нет ни малейших указаний, будто кто-то видел, как Джордж стрелял сквозь стекло. Только иррациональное, недоказуемое чувство заставляет меня верить – кто-то видел что-то. Но я убежден в этом.

Я считаю, что малышка Сьюзен Клейверинг, которая пряталась за дальним концом оранжереи, обернувшись, посмотрела на своего Джорджа. Она не знала, что предмет ее страсти собирался совершить убийство. Но увидела более чем достаточно, чтобы у нее появились подозрения. Если удастся доказать истинность моего дикого предположения, то тем самым получит объяснение и предельная нервность, которая с тех пор не покидала ее. Она покрывала его, как Рейчел Вериндер и Розанна Сперман покрывали Франклина Блейка. В понедельник днем Джордж, привязав оседланную лошадь на лужайке за западной стеной, сделал еще одну попытку. Девушка прикрывала его и продолжала бы это делать и в дальнейшем.

– Но в ходе частичной реконструкции во вторник вечером... – начал Кит.

Уилки Коллинз поднял руку:

– Думаю, что могу предугадать ваш вопрос. Почему мы оказались настолько бесчувственны и жестоки, что тогда позволили ей присутствовать? Сигрейв был в безопасности. Полиция больше не следила за ним; она следила за Джорджем. Когда мы с Хендерсоном обсуждали наш план, как загнать добычу в ловушку, оба мы чувствовали, что вся наша стратегия пойдет прахом, если не пригласим Сьюзен на наше сборище. В последний момент мне пришло в голову, хотя озарение блеснуло слишком поздно, что я мог бы поберечь Сьюзен, избавив от зрелища, как ее героя арестовывают и передают в руки закона.

Я дал инструкции дворецкому. Когда я хлопнул в ладоши, вошел Тиммонс со спешным посланием для мисс Клейверинг. Фактически единственным человеком, полным ожиданий, был полковник Хендерсон, который решил включиться в игру, если наша добыча кинется в его сторону. Но Джордж избрал другое направление. Так вот и были поставлены все точки над «i»...

– Похоже, что не совсем, – предположил Кит. – А как насчет поведения Нигела во время инсценировки?

– Ты имеешь в виду мое поведение, старина? – воскликнул этот джентльмен.

– Да. Доктор Весткотт тоже обратил на него внимание. Дважды ты начинал что-то бурчать и прерывался на середине. – И тут Кита осенило. – Ну конечно! Если в первом случае ты бы сказал слишком много, то тем самым дал бы знать Джорджу: тебе известно, что ты лежал лицом к югу, а не к северу. Если бы ты разговорился во втором случае, стало бы ясно, что ты видел нападавшего за стеклянной стеной, а не рядом с аквариумом на пересечении двух проходов.

И ты это знал, Нигел! Они тебе все рассказали, всю историю, не так ли? И ты играл свою роль, верно? Нигел набрал в грудь воздуха.

– Да, они мне рассказали. Или, точнее, это сделал наш благородный Лунный Камень. Кроме того, они все рассказали старине инспектору Гоблину, который, когда ты правильно к нему подходишь, оказывается совсем неплохим мужиком. Они боялись, что я не стану ждать и тут же выдам слишком много или же сразу схвачу за горло эту молодую свинью. И... да, я играл! Если он мог играть, пришло мне в голову, то чем я хуже! Ваш старый дядюшка Нигел мог бы блистать на сцене!

– Как насчет вас, Сапфир? – поинтересовался Кит. Сапфир замялась. Меж бровей у нее пролегла морщинка.

– Мне они ничего не говорили, – ответила она, – кроме того, что они все знали об обмане и сомневались, смогут ли сохранить его в тайне. Во вторник вечером я могла слушать вас, хотя не видела. Когда все вы были в бильярдной, я спряталась в стенном шкафу в библиотеке.

Затем вы пошли в оранжерею. В шкафу постоянно висели куртка и зюйдвестка. Для меня они были просто огромными, но я воспользовалась ими. Я вышла через переднюю дверь и, обогнув оранжерею, подошла к внешним дверям с западной стороны, которые, в чем я не сомневалась, оставались открытыми. Там старший инспектор Гобл – то есть старший инспектор Гоб! – терпеливо ждал под дождем.

Он попросил меня не издавать ни звука, что я и сделала. Я прокралась в оранжерею и спряталась среди деревьев рядом с западной дверью. Все развивалось очень медленно, пока... пока мистер Лунный Камень не обвинил Джорджа Боуэна, а он что-то закричал и выскочил.

Сапфир закусила губу.

– В свое время, – добавила она, – Кэти сказала мне, что не заметила следов большой страсти со стороны этого юноши, когда она впервые встретила его в воскресенье вечером. Но теперь Кэти было о чем подумать. Я пытаюсь представить, что он мог бы сделать, если бы, кинувшись к дверям, увидел перед собой живую копию «его» Мюриэль.

Хотя я ничего не стала делать. Я просто повернулась спиной и присела на корточки, чтобы меня никто не заметил. Затем я услышала грохот выстрела. Он лежал на земле, рубашка была залита кровью; и рядом с рукой лежал пистолет. Мистер Гоб и какой-то сержант (думаю, сержант Хакли) поднимали его. Если это не все, о чем стоило бы поговорить, Ниг, по крайней мере, это все, что можно было рассказать.

Ниг протянул поближе к огню свои длинные ноги.

– Да, это не все, о чем стоило бы поговорить, – охотно согласился он, – хотя, если и под ясным небом тайны остаются покрытыми мраком, все счастливы. Кит получил свою Патрисию, ты – своего Джима, а я – мою Кэти. Стоит ли о чем-то жалеть?

– Никаких сожалений! – восторженно согласилась она. – Что-нибудь решено относительно дальнейших действий, Ниг?

– А как же! Завтра в субботу багаж Кита и мисс Денби, предназначенный для Неаполя, сделает остановку в Париже, где они проведут несколько дней. Ты же и твой буйный конфедерат, не сомневаюсь, отправитесь в Южную Каролину?

– Не прямо туда. Джим думает, что сначала нам надо побывать на Востоке. Хотя мы не собираемся совершать кругосветное путешествие, даже после того, как буддисты поженят нас. Теперь через весь американский континент протянулась железная дорога. Но Джим говорит, что будет куда проще вернуться сюда и продолжить путь из Нью-Йорка. Ниг, а как ты и... и Кэти?

Ниг задумался.

– На следующей неделе, моя дорогая, Сигрейвы отправятся в Италию, как уже поступили Фареллы. Нам тоже достанутся несколько дней в Париже, а затем – Рим. Эти проклятые римские католики могут доставить неприятности с нашим бракосочетанием: вдруг захотят сначала обратить нас в свою веру... или заняться какими-то другими глупостями. Но, думаю, где-нибудь найдем англиканскую церковь. Покойный лорд Мельбурн, Кит, как-то заметил, что он предпочитает англиканскую церковь, но вот по какой причине, – это у меня вылетело из головы. Так почему же, Кит, ему нравилась англиканская церковь?