Артур Гриффитс - Пассажирка из Кале (сборник)

Но силы оставили ее, и, если бы не я, она упала бы на пол. Кое-как я провел ее до ее купе и передал горничной, которая осторожно приняла хозяйку и начала успокаивать ее. Эти две возможные сообщницы явно были очень близки: утонченная, хрупкая женщина, терзаемая внутренними противоречиями растревоженного сознания, полагалась на свою более сильную, более решительную компаньонку и зависела от нее.

– Что с вами, мадам? Ну, ну, не плачьте, – приговаривала горничная, нежно поглаживая ей руки.

– О Филпоттс, только представьте! Он здесь! Фальфани, этот… этот… вы знаете…

Разумеется, мне все тут же стало понятно. Тупица! Можно было сразу догадаться. Я-то ломал голову, пытаясь определить, кем является этот человек, и не увидел самого простого решения, несмотря на многочисленные очевидные признаки. Этот человек, естественно, был сыщиком, полицейским или частным агентом, и его грязным занятием (как видите, моя добропорядочность успела пострадать, и я, соблазненный, уже был близок к тому, чтобы переступить черту законности), его грязным занятием было преследование моей милой новой знакомой.

– Что теперь делать? – спросила миссис Блэр, нервно дрожа. – Я начинаю думать, что у нас ничего не получится. Мы потеряем наше сокровище. Его отнимут у нас.

– Вы не можете, не должны, не имеете права сейчас отступать, – с большим убеждением ответила горничная. – Нужно что-нибудь придумать, найти способ перехитрить этого Фальфани. У нас это получалось раньше и получится снова. В конце концов, он ничего не может нам сделать. Сейчас мы во Франции, а к утру будем в Швейцарии.

– Думаете, нам нужно ехать дальше? Может быть, лучше незаметно сойти с поезда на первой же станции и убежать?

– Он сделает то же самое. Он не выпустит нас из виду. Да и потом, что это даст? Будет только хуже. Если сойти с поезда, мы окажемся в его власти. Нам все равно нужно двигаться вперед. Мы должны дойти до конца, до самого конца. Иначе не стоило и начинать.

– Если он будет следить за нами, то все узнает. Мы не сможем этого скрыть от него, не сможем скрыть, где мы его взяли. Не сможем его сохранить, они придут и отнимут его у нас. – И она истерически зарыдала. – Я не вижу выхода. Кругом темнота, черная ночь. Я… я жалею…

– Что затеяли все это? – быстро спросила горничная, и я услышал легкую насмешку в ее тоне, которая, впрочем, заставила ее упавшую духом компаньонку собраться.

– Нет, нет, нет. Я не жалею и никогда не буду жалеть. Я намеренно пошла на это, понимая, какую цену придется заплатить, и она будет заплачена, чего бы мне это ни стоило. Не сожаление меня мучает, а страх потерпеть неудачу, когда успех так близко.

– У нас все получится. Не унывайте, моя красавица. – Горничная любовно похлопала ее по щеке. – Мы найдем выход. Быть может, этот джентльмен, полковник, нам поможет.

– Поможете? – Кто смог бы устоять перед ее слабым голосом, перед ее сияющими глазами? Если бы у меня еще оставались какие-то сомнения, они испарились.

– Все, что в моих силах, будет сделано без колебаний и промедлений, – серьезно заявил я, думая не о последствиях, а о том, как бы снова прикоснуться к ее руке и добиться ее искренней благодарности. Понимал ли я, что иду на сделку с совестью?

Господа, я хочу наконец изложить историю выполнения своего задания и рассказать о том, что случилось со мной после того, как я получил первые инструкции. Вы поручили мне найти и призвать к ответу одну титулованную особу, которая совершила тяжкое преступление. Обстоятельства ее исчезновения и пособники ее бегства вам уже хорошо известны. Единственное, что мне было сообщено, как вы знаете, это то, что она скорее всего попытается сбежать за границу, и при этом самым прямым маршрутом на юг, в Швейцарию и далее через Альпы в Италию. Указания я получил в воскресенье ранним утром, а кража предположительно была совершена в субботу вечером. В туристических агентствах мне не удалось узнать, сколько и какие билеты в указанном направлении были проданы.

Поэтому первым делом мне предстояло установить наблюдение за уходящими на континент поездами. Первый из них направлением в Дувр и Кале выехал с вокзала Чаринг-Кросс в 9 часов утра. Наблюдая за ним и за пассажирами, я доехал на нем до вокзала Каннон-Стрит, где продолжил поиски, однако безрезультатно. В значительной степени мне помогло то, что по воскресеньям мало кто ездит за границу.

Без труда выяснив, что разыскиваемой особы в этом поезде нет, я тотчас вернулся на Чаринг-Кросс и успел на следующий континентальный поезд в 10 часов.

Я решил взять билет до Амьена, потому что это точка пересечения железнодорожных путей, которую проезжают все поезда, идущие на юг, в Париж или Швейцарию. Конечно, можно еще ехать через Дувр, Остенд и Брюссель, но вы мне сообщили, что мой коллега Людовик Тайлер работает с этим направлением.

По долгу службы мне положено хорошо знать континентальное расписание, и вскоре я наметил поезда, которые нужно было проверить.

Первым приходил одиннадцатичасовой поезд из Виктории, который идет через Дувр и Кале, где соединяется с Парижским экспрессом и Энгадинским экспрессом со спальными вагонами. Они оба проходят через Амьен, только Энгадинский там отходит от главного направления в Базель и дальше, с заездом в Люцерн, Цюрих и Кур.

В 14:20 прибывает поезд из Чаринг-Кросса, идущий через Фолкстон и далее в Булонь, Амьен и остальные города, по тому же маршруту, что и Энгадинский экспресс. Это последний из дневных поездов, удобный для тех, кто хочет терять как можно меньше рабочего времени на дорогу, и мне показалось очень вероятным, что моя подопечная поедет именно на нем.

До Амьена я добрался, когда еще не было пяти, и мне пришлось полчаса дожидаться первого экспресса из Кале. Я был очень разочарован, когда он наконец появился из туннеля и подошел к платформе, на которой я стоял, заглядывая в вагоны, потому что мне показалось, что поезд пуст. Проводники, расстроенные отсутствием чаевых, подтвердили, что пассажиров в поезде не было. Только одному из них, Жюлю л’Эшелю, повезло, в его вагоне ехала пара пассажиров. Я поговорил с ним, не особо надеясь на удачу, но удивился, когда он рассказал, что везет двух женщин с ребенком и джентльмена. Англичане? Да, все англичане. Одна женщина – леди, настоящая леди, grande dame belle personne[9], высокая, статная, хорошо одета. Вторая, несомненно, ее горничная. Ребенок… Обычный ребенок, младенец.

Я почувствовал, что это они. Описание точно совпадало, и ошибки быть не могло. Они находились внутри вагона передо мной, и если бы им удалось сбежать, винить в этом я мог только самого себя. Оставалось только сравнить пассажирку с данным мне описанием и фотографией и удостовериться, что это действительно она. Остальное – дело техники.

Однако возникло совершенно непредвиденное препятствие.

Как я уже говорил, там был еще один пассажир, джентльмен, и мне показалось, что будет благоразумнее сперва познакомиться с ним. Я не сомневался, что с первого взгляда определю, обычный это путешественник или друг и сообщник разыскиваемой.

К сожалению, он встретил меня весьма враждебно. Мне стоило больших усилий оставаться любезным и разговаривать с ним самым вежливым тоном. Без ложной скромности скажу, что по части такта и воспитанности я не уступаю принцам королевской крови. Но вся моя любезность разбилась о стену откровенной грубости. Этот человек оказался наглым, бессовестным хамом. Как я ни старался, ничто не смогло успокоить его. Я предложил ему сигару («Борнео», одна лучших марок, по 10 шиллингов за сотню), но он не только отказался, но еще и запретил курить мне, сославшись на то, что в вагоне находятся женщины (это было первое упоминание о них). Когда я, не согласившись подчиняться указаниям, предложил спросить у них самих, он в бешенстве накинулся на меня.

К счастью, мне на помощь пришел проводник. Если бы не он, я бы наверняка получил серьезные травмы. Он весьма любезно проводил меня в мое купе и держался со мной, как старый друг, кем он, собственно, и являлся, потому что я узнал в нем Жюля л’Эшеля, с которым когда-то давно работал на источниках в Бормио.

Мне, разумеется, стало понятно, что мой противник был каким-то образом связан с разыскиваемой или даже находился с ней в сговоре. Я решил, что должен незамедлительно узнать о нем как можно больше, поэтому, как только Жюль ушел, пообещав зайти попозже, поговорить о старых деньках и о том, как мы изменились за это время, я осторожно выглянул из купе, чтобы подсмотреть за этим человеком. После того как он себя повел, джентльменом я его называть не могу.

Увидеть его я не увидел, зато услышал его голос и еще несколько голосов, разговаривавших в дальнем конце вагона. Наверняка он присоединился к своим друзьям – то, что нужно, чтобы навестить его купе, решил я. Оно находилось рядом с моим, к тому же дверь в нем была соблазнительно приоткрыта. Нескольких минут, даже секунд хватило бы мне, чтобы понять, что он из себя представляет.