Рекс Стаут - Черные орхидеи

— Это легко можно устроить, — успокоил я его. — Достаточно спрятаться в кустах, а потом выскользнуть через заднюю дверь в коридор. А лучше, если веревка достаточно длинная, пропустить ее под дверью. Тогда можно дергать из коридора — еще безопаснее. А если хотите совсем без риска, привяжите ее к дверной ручке, тогда ее дернет первый же, кто войдет в дверь. А то можно бросить конец веревки в бассейн, разуться и зацепить ее, болтая ногами по воде. Кто заподозрит?

— Ложь! — вырвалось у Фреда Апдерграфа. Он повернулся ко мне. Его челюсти были сжаты так плотно, словно гусеницы съели лучшие его пионы.

— Чепуха! — На сей раз это был В. Дж. Дилл, до сих пор не подававший голоса.

— Мне представляется!.. — с негодованием начал Льюис Хьюитт.

— Фу, — сказал я. — Тоже мне рыцари. Я не позволил бы тронуть и волоска на ее голове.

— Неужто вы думаете, что инспектор в это поверит? Я могу представить себе ход его мыслей.

— Вполне можете! — прорычал Кремер. — Точно так же, как и я — ваших. — Его глаза сузились. — Мы обсудим это позже, когда я закончу с мисс Трейси. Ружье действительно было спрятано в скалах и прикрыто мхом. К спусковому крючку действительно была привязана веревка, и она на самом деле была зеленая, так что вы весьма догадливы.

— Какой длины веревка?

— Вполне достаточной. Что вы еще знаете?

Я покачал головой.

— Если вы не различаете догадки и умозаключения, построенные на…

— Что вы еще знаете?

— Сейчас ничего.

— Посмотрим. — Кремер огляделся. — Найдется ли здесь комната, где я мог бы побеседовать с мисс Трейси?

Человек, писавший за столом, встал.

— Разумеется, инспектор. Сюда, пожалуйста.

— Кто это?

— Я Джим Хоули, сотрудник выставки. Думаю, там никого нет. Сейчас взгляну.

Тут, однако, произошла заминка. Дверь отворилась, и вошла целая делегация из четырех человек. Впереди всех — сыщик, что приехал в машине, следом дама, за ней мой приятель Пит с ничего не выражающим взглядом, замыкал шествие полицейский в форме. На даме было серое пальто, под мышкой она держала голубую кожаную сумку. Но я не стал с нею заговаривать, считая лишним обнаруживать наше старое знакомство.

Кремер переключился на вошедших.

— Раскопали что-нибудь, Мерфи? — осведомился он.

— Да, сэр. — Сыщик стоял, распрямив плечи. Он явно гордился своей военной выправкой. — Примерно в половине пятого видели, как эта женщина открывала дверь из коридора в павильон Ракера и Дилла.

— Кто видел?

— Я, — вступил в разговор Пит.

— Ваше имя?

— Пит Аранго. Я работаю в оранжерее Апдерграфа. Вот он, мой хозяин, мистер Апдерграф. Я пошел в коридор, что за павильоном, чтобы взять печенья, и…

— Чтобы взять что?

— Печенье. Я всегда ем печенье. В моей служебной комнате в коридоре.

— О'кей. Вы едите печенье. И что же вы увидели?

— Увидел, как она открыла ту дверь. В павильон Ракера и Дилла. Потом, когда все это случилось, я вспомнил и сказал полицейскому.

— Она вошла туда?

Пит покачал головой:

— Она увидела меня и захлопнула дверь.

— Она что-нибудь сказала?

— Нет, а что ей было говорить?

— А вы?

— Нет, я прошел к себе в комнату и взял печенье. А она, верно, ушла, потому что, когда я шел назад, ее уже не было. После того как я вернулся на выставку и увидел, что происходит…

Кремер повернулся к молодой женщине:

— Как вас зовут?

— Не ваше дело! — отрезала она.

— Так, сэр, — вставил полицейский, — она не желает сотрудничать.

— Что это вы хотите сказать? — Она казалась возмущенной, но, на мой взгляд, не испуганной. — Правда, я открыла дверь из коридора и заглянула туда. Я попала туда по ошибке и искала выход. И зачем это я должна называть свое имя? Чтобы оно попало в газеты?

— А почему вы не вышли тем же путем, что вошли?

— Потому, что я пришла с противоположной стороны и подумала… Эй, привет!

Все посмотрели в ту же сторону, и этот след привел к Фреду Апдерграфу. Фред покраснел и заливался краской все больше, пока она глядела на него в упор.

— Ну, — сказал он. Похоже, ему представлялось, будто он сказал нечто существенное.

— Это были вы, — сказала она. — Стояли там и заглядывали в дверь, когда услышали мои шаги.

— Конечно, — опомнился Фред. — Конечно, это был я.

— Дверь к Ракеру и Диллу? — жестко спросил Кремер.

— Да.

— Вы тоже искали выход?

— Нет.

— А что же вы там искали?

— Я… — Фред поперхнулся. Он был до того красен, что прямо светился, но вдруг ему явно полегчало. Неизвестно, какая мысль пришла ему в голову и так взбодрила его, но он стал говорить громко, словно хотел, чтобы никто, упаси бог, не пропустил его слова мимо ушей. — Я смотрел на мисс Трейси. Я занимался этим всю неделю. Я — Фред Апдерграф и представляю здесь коллекцию. Я смотрел на мисс Трейси. — Его слова звучали, как гимн.

Однако на Кремера это не произвело ни малейшего впечатления.

— Мы поговорим позже, мистер Апдерграф.

Он повернулся к сержанту:

— Перли, оставайся здесь с мистером Апдерграфом, Гудвином, этой молодой дамой и Питом. Мерфи, пошли со мной и мисс Трейси. Остальные, если хотят, могут идти.

— Минуту. — Хьюитт сделал шаг вперед. — Я Льюис Хьюитт.

— Я уже понял, — заверил его Кремер.

— Я отвечаю за происходящее в качестве почетного председателя комитета. Ничуть не желая вмешиваться в ваши служебные обязанности, все же считаю, что мисс Трейси, которая еще очень молода, должна быть ограждена от беспокойства.

— Позвольте мне, Хьюитт. — В. Дж. Дилл встал и вышел вперед. Он обратился к Кремеру: — Я наниматель мисс Трейси. И, полагаю, должен, оберегать ее. Если не возражаете, я пойду с вами.

Я глядел на Энн, зная по опыту, что легче всего произвести впечатление на женщину, когда она потрясена. Я не мог налюбоваться на то, как хорошо она держится. После четырех дней на публике в качестве звезды выставки цветов, после появления ее снимков в газетах и обеда с Льюисом Хьюиттом, а затем после целого ушата грязи, который готов был на нее вылиться, особенно когда я объяснил, как можно ногой потянуть за веревку, — за все это время она не сделала ничего, что могло бы поколебать мое уважение к ней. Но сейчас она отнюдь не привела меня в восторг. Она вполне могла бы сказать что-нибудь подходящее в том смысле, что, зная свою невиновность, она не нуждается в протекции помешанного на орхидеях миллионера. Однако она невозмутимо смотрела на В. Дж. Дилла, не открывая рта. Я стал подумывать, что либо я не сумел проникнуть в тайные глубины ее души, либо ум ее весьма ограничен. Не поймите меня превратно, я не терял веры окончательно. Даже в этой невозмутимости лицо ее было прекрасно. А за умственной пищей можно в конце концов сходить в библиотеку.

Кремер заверил Хьюитта и Дилла, что нет никакой надобности защищать Энн, и уже направился с ней и Мерфи к двери, как произошла новая заминка.

— Мистер Кремер! На минуточку! — Это был голос Вульфа.

Я подавил улыбку. Разумеется, он будет просить или требовать (смотря что сочтет более действенным), чтобы мне разрешили отвезти его домой. Я надеялся, что Кремер согласится. Тогда мы очутимся в нашем «седане», он начнет бесноваться, а когда кончит, я воткну ему под ребро припасенный кинжал и уж буду его там поворачивать. Такая возможность представляется мне не каждый день.

Кремер резко повернулся:

— Что вам еще?

— Я бы хотел, — сказал Вульф, — закончить наш с мистером Хьюиттом спор об орхидеях.

— Ну и на здоровье.

— Но не здесь. Где-нибудь на нейтральной почве. Мы могли бы отыскать свободную комнату.

— Пожалуйста. Я же сказал, что все остальные свободны.

— Мистер Гудвин должен присутствовать, чтобы делать записи. Он придет, как только понадобится вам. Вы ведь не можете законно задерживать его без соответствующих документов.

Кремер раздраженно фыркнул:

— Ради бога, обсуждайте свои орхидеи. Мне нужно только, чтобы Гудвин появился, когда он мне понадобится.

Он пересек комнату, и дверь за всеми тремя закрылась. Я смотрел на Вульфа. Перли Стеббинс тоже уставился на него с подозрением. Но мы не произвели на него никакого впечатления. Вульф о чем-то беседовал вполголоса с Льюисом Хьюиттом. Тот, нахмурившись, кивнул без энтузиазма и направился и выходу. Вульф последовал за ним.

— Пошли, Арчи! — скомандовал он.

Перли попытался меня задержать:

— Куда это вы?

— Там, в конце коридора, есть комната, — ответил Хьюитт.

Перли это определенно не понравилось. Он даже не улыбнулся, когда я, проходя в дверь, в шутку ткнул его пальцем под ребро.

Комната, куда мы пришли, оказалась совсем небольшой, с одним окном. В ней только и было, что два маленьких столика да несколько деревянных стульев. Нас ввела туда женщина с печальным лицом. Она включила свет и удалилась. Вульф с сомнением взглянул на хрупкий стул и перевел взгляд на меня, но я сделал вид, будто не заметил, потому что вовсе не собирался хлопотать, устраивая ему сиденье поудобней. Он поджал губы и сел, стараясь, чтобы стул пришелся по центру зада.