Рекс Стаут - Не рой другому яму

Фриц наливал что-то густое в большой кувшин. Вулф, стоя с куском осетрины в одной руке и стаканом пива в другой, следил за ним. Рот у него был занят.

Я пошёл в лобовую атаку:

— Я согласен, — сказал я, — что она собиралась запузырить этим стаканом в вас, но я был начеку, чтобы тут же обтереть вас насухо. Чего ради вы так поспешно смотались? Нужно знать не меньше восьмидесяти шести фактов, чтобы только начать это дело, они все были уже тепленькие, а вы этим не воспользовались. Мой отпуск начинается в следующий понедельник. Кстати, как насчёт нашего правила не есть на ночь?

Он проглотил то, что было во рту, глотнул пива, поставил стакан и положил осетрину на стол, достал с полки дыню, взял с подставки нож, раскромсал дыню и начал вычищать семена на тарелку.

— Самое время, — сказал он. — Хочешь попробовать?

— Конечно нет, — холодно сказал я. Мякоть персикового цвета была такая сочная, что в каждой половинке уже образовалась маленькая лужица, и ветерок из открытого окна донес до меня запах. Я потянулся за ломтем дыни, взял ложку, проглотил один кусок, тут же растаявший во рту… потом другой…

Вулф никогда не говорит о делах во время еды, но дыня за еду не считалась. Дойдя до середины своего куска, он заметил:

— Прошлое для нас недостижимо.

Я перехватил языком каплю сока:

— Вот как?

— Да. Нам потребовалась бы целая армия. Полиция и ФБР занимаются этим уже четыре дня. Происхождение яда. Миссис Кремп. Предположения миссис Рэкил о мотивах. Хитс, по-видимому, коммунист, а как насчёт остальных? Любой может оказаться коммунистом, так же как у любого может быть скрытая опухоль.

Он взял здоровенный ломоть дыни и лихо расправился с ним.

— И что с мотивами, о которых говорила эта распоясавшаяся фиглярка? Есть ли среди них подлинные и если да, то какой или какие? Только для этого потребовался бы целый полк. Что касается полиции и ФБР, то нам нечего предложить взамен. Может, они все коммунисты? И все замешаны в деле? Должны мы разоблачить не одного убийцу, а пять? На все эти и другие вопросы нужно ответить. Сколько на это уйдёт времени?

— Года должно хватить.

— Сомневаюсь. Прошлое безнадежно. Там слишком много всего.

Я пожал плечами:

— Прекрасно, не надо повторять сто раз. Итак, дело закрыто. Мне выписать Рэкилу чек на три тысячи сейчас или подождать до утра?

— Разве я просил тебя выписывать чек?

— Нет, сэр.

Он взял кусок осетрины и откусил. Жевал он всегда медленно и со смаком, и, чтобы закончить, ему потребовалось добрых четыре минуты. Я в это время продолжал уписывать дыню.

— Арчи, — сказал Вулф.

— Да, сэр.

— Как мистер Хитс относится к мисс Гоухин?

— Что ж… — я задумался. — Можно ответить по-разному. Я бы сказал, что почти так же, как вы относились бы к блюду с тушенной в хересе морской черепахой, — вы его видите, ощущаете аромат, вы думаете, что знаете, каково оно на вкус, но на самом деле никогда его не пробовали.

Вулф хрюкнул.

— Перестань паясничать. Это серьезный вопрос из области, в которой экспертом являешься ты, а не я. Проснулось ли у него сильное желание? Пойдёт ли он ради неё на риск?

— Я не знаю, как он относится к риску, но я видел, как он смотрел на неё и как он реагировал, когда она касалась его. Кроме того, я видел Деллу Девлин, и вы тоже. Я бы сказал, что он попробует перейти по высокому и шаткому мосту при сильном ветре, но только в том случае, если там будут перила.

— У меня сложилось такое же впечатление. Придётся нам попробовать.

— Что попробовать?

— Подтолкнуть их. Ткнуть в ребра. Если копаться в их прошлом дело для нас гиблое, то с будущим проблем нет, да и не должно быть. Нам нужно попробовать. Если не сработает, попробуем снова, — он нахмурился. — В лучшем случае один шанс из двадцати. Чёрт возьми, потребуется помощь миссис Рэкил, так что мне придётся ещё раз увидеть её, ничего не поделаешь.

Он вонзил ложку в ломоть дыни.

— Тебе понадобятся инструкции. Я покончу с дыней, и мы пойдем и кабинет.

Он поместил сочный кусок в надлежащее место и сконцентрировался на вкусовых рецепторах.

Все пошло не по расписанию. В программе значилось: позвонить и пригласить миссис Рэкил на следующий день, в четверг, на одиннадцать часов, но когда я позвонил незадолго до девяти, горничная сказала мне, что ещё слишком рано, чтобы беспокоить хозяйку. До десяти та не перезвонила, я попробовал позвонить ещё, и меня соединили с ней. Я объяснил, что Вулфу необходимо обсудить с ней важный конфиденциальный вопрос, а она сказала, что не сможет быть у нас раньше, чем в одиннадцать тридцать. Незадолго до одиннадцати она позвонила снова и сказала, что звонила мужу в контору и они решили, что если вопрос важный и конфиденциальный, то они должны присутствовать вдвоем, чтобы обсудить его. У её мужа был свободный час после обеда, но на четыре часа у него была назначена встреча, которую он не мог отменить. Наконец мы договорились на шесть часов, и я позвонил Рэкилу в контору и получил от него подтверждение.

Генри Джеймсон Хитс в это утро снова был на первой странице «Газетт», но не в связи с убийством. Он ещё раз отказался открыть имена жертвователей, предоставивших средства для залога за обвиненных коммунистов, и, очевидно, он собирался стоять на своём независимо от того, сколько на него выльют помоев. Ежедневный отчёт о расследовании убийства Рэкила перекочевал на седьмую страницу, но пищи для размышлений в нём было — кот наплакал. Что касается меня, то проведя час на телефоне, разыскав Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера и сказав им по паре слов, я вполне мог бы отправиться даже на стадион. Вулф оставил мне множество инструкций, но я не мог действовать по ним, пока клиенты тоже не согласились придерживаться их.

Первой ровно в шесть появилась миссис Рэкил. Минутой позже из оранжереи спустился Вулф, и она принялась за него. Она вбила себе в голову, что именно Вулф несёт ответственность за гнусные сплетни, которые распустила Файфи Гоухин о её покойном племяннике, поскольку всё было произнесено в его кабинете, и что он, Вулф, собирается в связи с этим предпринять? Почему он до сих пор не велел арестовать её? Вулфу довольно долго удавалось сдерживаться, но тон его становился все резче, и, когда, наконец, прозвенел звонок, и я улизнул с переднюю, Вулф уже закипал, как чайник. Я впустил Рэкила, который протрусил мимо меня в кабинет на своих коротеньких ножках, кивнул Вулфу, поцеловал жену в щёчку, опустился в кресло, вытер длинное узкое лицо носовым платкам и утомленно спросил:

— Ну что? Пришли вы с ними к чему-нибудь?

— Нет. — Вулф был краток. — Пока ничего.

— Так и что же за важный вопрос?

— Скажу прямо, без обиняков. Мне надо знать, хотите ли вы узнать правду настолько, что готовы за неё заплатить, и если да, то какую сумму?

Рэкил посмотрел на жену:

— О чём он говорит?

— Мы ещё этого не обсуждали, — сказал ему Вулф. — Мы занимались вопросом, который подняла ваша жена и который я посчитал незначительным. Мой вопрос… возможно мне бы стоило назвать его советом. Я могу предложить его вам.

— Что?

— Сперва я объясню, на чем он основывается. — Вулф откинулся назад и полузакрыл глаза. — Вы слышали, как вчера я сказал им, пятерым, почему предполагаю, что один из них подменил капсулу. Исходя из этого предположения, в ходе дальнейшего разговора с ними, я сделал другое умозаключение, которое вкратце сводится к следующему: весьма маловероятно, что подмена, при тех обстоятельствах, могла быть совершена незаметно. Для этого требовалось совпадение выдающегося проворства и недюжинного везения, а я не могу поверить в такое совпадение без веских доказательств. Итак, предположив, что подмена сделана в ресторане, я также предположил, в качестве рабочей гипотезы, что один из остальных видел и знает, кто это сделал. Короче говоря, что там был свидетель убийства.

Печальное лицо Рэкила не засветилось интересом. Губы его сморщились, сделав ещё более резкими опущенные уголки рта.

— Возможно, и был, — допустил он, — но какой из этого толк, если он не заговорит?

— Я предлагаю заставить его заговорить. Или её.

— Как?

Вулф потер подбородок большим и указательным пальцами. Он перевёл глаза на миссис Рэкил, потом вновь на её мужа.

— Такого рода методы, — сказал он, — требуют особого подхода, основанного на деликатности, осторожности и скрытности. Я изложил бы это так. Я не собираюсь утраивать заговор, чтобы обвинить в убийстве человека, который его не совершал. Да, правда, любой из них может оказаться коммунистом, но было бы несправедливо повесить на одного из них убийство. Мое предложение ясное и бесхитростное — разоблачить истинного убийцу и привлечь его к ответственности, и я предлагаю этот окольный путь, поскольку никакой другой, похоже, не приведёт к успеху. Ясно, что полиция спустя пять дней ничего не добилась, так же как и ФБР, если оно замешано, а вы думаете, что замешано. Я хочу заработать свой гонорар, а почет меня не очень заботит.