Джорджетт Хейер - Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек

Девушка опустила глаза.

– Нет, – сказала она, собираясь уйти, но в это время подошла Филисити.

– Знаете, я очень сожалею, – сказала Филисити. – Мне надо постоянно держать его на поводке. Надеюсь, он не поранил вашу собаку?

Девушка довольно презрительно улыбнулась:

– Скорее обратное, надо признаться.

Филисити посмотрела на нее с интересом.

– Не та ли вы девушка, что живет в Айви коттедже? – поинтересовалась она.

– Мой брат и я сняли его недавно.

– Вы собираетесь остаться здесь надолго? Вы – Ширли Браун, не так ли? А я – Филисити Мэтьюс. Это мой кузен Фрэнк Эмберли.

Мисс Браун слегка кивнула, но не смотрела на мистера Эмберли.

– Мне давно хотелось с вами познакомиться, – продолжала Филисити. – Ужасно рада, что это произошло. В нашем захолустье почти нет молодежи. Вы знаете мисс Фонтейн?

Девушка покачала головой.

– Нет, боюсь, я мало выхожу. Мой… мой брат – почти инвалид.

– О, какое несчастье! – посочувствовала Филисити. – Джоан, это мисс Браун, которая живет в Айви коттедже.

– Хотел бы вам напомнить, – вмешался Фрэнк, – что вы мешаете движению на дороге.

Филисити заметила возмущенного водителя, яростно нажимавшего на клаксон. Она потянула на тротуар мисс Браун, которая неохотно ей подчинилась.

– Вы слышали новости? – спросила Филисити. – Убили дворецкого Фонтейнов! Не ужасно ли?

– Нет, я не слышала об этом. Вы уверены, что он был убит?

– Понимаете, ему стреляли в грудь, – сказал мистер Эмберли мягко. – Он сидел за рулем «остина-семь».

– Понимаю, – сказала Ширли.

Мистер Коркрэн казался озадаченным.

– Да, так и было. Но откуда, черт возьми, ты все это знаешь?

– Я обнаружил его, – сказал мистер Эмберли.

Это произвело сенсацию. Только темноволосая девушка, стоящая рядом с ним, не проявила ни удивления, ни недоверия. В том, как она держалась, чувствовалось напряжение, но ее взгляд, который она переводила с ошарашенной Джоан на полную нетерпения Филисити, оставался безучастным и почти скучающим.

– Я думал, – сказал мистер Эмберли, прерывая поток вопросов, – что рано или поздно вы узнаете об этом.

– Так, значит, это ты? – сказала Филисити, смерив его испепеляющим взглядом. – Продолжай, расскажи нам, как это случилось?

Он посмотрел на нее насмешливо:

– Я приберегаю свои показания для расследования, любовь моя.

Ширли Браун вся напряглась. Затем сказала, как бы шутя:

– Всю правду и ничего, кроме правды.

– Вижу, вы прекрасно осведомлены о процедуре, – сказал мистер Эмберли.

Она посмотрела прямо ему в глаза, но ничего не сказала. Собаки, до этого времени безобидно рычавшие, вдруг опять попытались вцепиться в горло друг другу. Ширли крепче намотала поводок бультерьера на руку и отступила.

– Не могу больше задерживаться, – сказала она. – Надо сделать кое-какие покупки. До свидания.

Джоан наблюдала, как она шла по улице.

– Странная девушка, – заметила она.

– О, не знаю. Довольно симпатичная, как мне показалось, – сказала Филисити. – Послушайте, не можем же мы стоять здесь вечно. Мне надо зайти к «Томпсону» и «Креветту». Кто со мной? Фрэнк, ради Бога, держи Вольфа. Я только отойду на пять минут.

Оставшись одни, мужчины прогуливались по улице.

– Знаешь, Эмберли, в этом убийстве есть что-то чертовски странное, – сказал Энтони.

– Только не надо рассказывать об этом всему городу, – посоветовал самый невоспитанный человек в Лондоне.

– Ты прав, но шутки в сторону. Ты знаешь, почему кому-то захотелось выстрелить в упор в дворецкого? Респектабельного зануду, прожившего в поместье не один год. Дело не в нем, здесь что-то другое. Я имею в виду, что полно людей, на которых могут покушаться– гангстеры, министры Кабинета и тому подобные, но не дворецкие. В конце концов, зачем убивать дворецкого? В чем же смысл?

– Представления не имею, – сказал Фрэнк обескураженно.

– А его и нет, – заявил Энтони, – Вот поэтому-то все выглядит так подозрительно. Знаешь, что я скажу тебе, Эмберли: читать в книгах о таинственных вещах – занимательно, но в настоящей жизни все совсем по-другому. Таинственного, загадочного тут мало. Забудь о нем.

– Постараюсь.

– Да, – сказал Энтони неожиданно мрачно. – Но если бы ты пожил в поместье, то не смог бы избавиться от этого наваждения. Все вокруг словно пронизано тайной.

– Неужели? – спросил Фрэнк. – А почему?

– Будь я проклят, если хоть что-то понимаю. Вроде ничего определенного, но все-таки какая-то таинственность существует. Прежде всего – брат Бэзил.

Тони понизил голос и сказал доверительно:

– Только между нами: он немного странный человек. Правда, на него у меня совсем нет времени. Да и в моем положении все разузнавать как-то неудобно. Если бы не Джоан, то точно тебе скажу, меня ни за что не заманили бы в поместье.

–Из-за его таинственности или из-за хозяина?

– Понемногу из-за того и другого. Обрати внимание, я не говорил, что с домом что-то неладно. Это скорее, люди, живущие в нем. Словно стая кошек бродит в темноте, и все что-то высматривает. Слушай, только никому не говори об этом, но я точно знаю: каким бы пустяковым делом ни занимался, все время чувствуешь, что за тобой следят. Это жутко действует на нервы.

– За тобой следили?

– Кто его знает, но не удивлюсь, если узнаю, что да. У брата Бэзила есть лакей, который всегда появляется словно ниоткуда. Еще один пережиток старого. Так вот, если бы его убили, я бы не переживал. И мне, и Джоан он кажется противным, но брат Бэзил любит парня.

– Кстати, что странного в брате Бэзиле? – спросил Фрэнк.

– Что странного? О, я понимаю, что ты имеешь в виду. Не знаю, как сказать. Он из тех, кто по скупости будет пить воду из ванны. Чертовски неуравновешенный. Не стоит говорить, что Джоан живется с ним худо. Этакий радушный тип. Насквозь фальшивый. Называет тебя стариком и при этом сильно бьет по спине.

Фрэнк опустил большой палец вниз, подобно древнему римлянину.

– Вот-вот, – согласился мистер Коркрэн. – Я вижу, что ты чувствуешь то же самое. Есть еще одна вещь…

Что это за вещь, его друг так и не услышал, так как в этот момент обе девушки подошли к ним. Джоан Фонтейн, закончив делать покупки, была готова идти домой. Пожимая на прощанье руку мистеру Эмберли, она сказала:

– Филисити обещала прийти на обед. Надеюсь, вы придете тоже.

– Благодарю, с удовольствием, – сказал Эмберли к немалому удивлению его кузины.

Когда Джоан и Коркрэн уехали, Филисити выразила надежду, что кузен не станет возражать против посещения поместья.

– Я уже приняла приглашение, – объяснила она. – Конечно, там жутковато после этого убийства. У Бэзила расстроены нервы и все такое, но Джоан говорит, что он всегда чувствует себя лучше, когда к ним приезжают гости. Ты будешь ужасно возражать?

– Не буду, – ответил Фрэнк.

Филисити проницательна посмотрела на него.

– Вижу, тебе хочется пойти туда.

– Да, – сказал мистер Эмберли.

Вернувшись в Грейторн, они обнаружили, что в гостиной их ждет инспектор из Карчестера. Он давно знал мистера Эмберли и не пытался скрывать, что недолюбливает его. Он задал ему несколько вопросов и, выслушивая ответы, фыркал, записывая их в блокнот. Сообщив Эмберли, что ему следует присутствовать во время разбирательства, которое состоится на следующий день в одиннадцать часов, он откланялся, едва заметив, что после разбирательства он не будет чувствовать себя обязанным в дальнейшем еще раз беспокоить мистера Эмберли. Его недоброжелательность имела свою подоплеку, так как однажды ему пришлось работать над расследованием одного дела вместе с мистером Эмберли, который занялся им совершенно случайно и повел его так, что виновный сделал чистосердечное признание. Инспектору это не понравилось; поговаривали, будто бы он клялся, что не хочет больше иметь дело с мистером Эмберли.

Из уважения к сэру Хамфри, который не любил разговоры об убийствах, эта тема в Грейторне не обсуждалась. Фрэнк играл в теннис с кузиной днем, а вечером отвез ее на машине в поместье «Нортон», расположенное в семи милях на восток от Аппер Неттлфоулда и почти в трех милях от Грейторна.

Особняк был построена начале восемнадцатого века. Фасад был выложен из камня и старых красных кирпичей. Дом стоял в небольшом парке, через который несла свои воды река Неттл, посаженные по берегам ивы низко склонялись к воде. Внутри дом имел прекрасную планировку, соответствующую периоду постройки, но мебель была тяжеловесной, что говорило о плохом вкусе покойного мистера Фонтейна.