Чарлз Тодд - Дар мертвеца

— Тогда говорите что собирались, и давайте поскорее уйдем с дождя под крышу!

— Холден, я знаю, что вы приезжали в Крегнесс и жили в доме Роба Бернса. Я нашел письменное доказательство того, что Элинор Грей ездила с вами на север в шестнадцатом году. Вы приехали в Крегнесс во время ливня. Она сидела в машине и ждала, пока дождь немного утихнет. Вот почему миссис Реберн ее не видела. Вы уехали вместе с ней — и Элинор Грей пропала. Что вы с ней сделали? Убили? А потом затащили ее тело на одеяле вверх на склон в Гленко и бросили там на растерзание шакалам и воронам?

— Не будьте идиотом! — ответил Холден. — Я не знал капитана Бернса. И его отец, и моя жена вам это подтвердят!

— Не важно, что они скажут. Я знаю, что вы там были. Вы прошли соответствующую подготовку и думали, что умеете заметать следы. Но я могу привести свидетелей, которые помнят ваше лицо и помнят, что вы лечились в Саксуолде, в Лондоне, что вы были в Крегнессе и даже в Гленко. Незначительные люди, которых, как вам казалось, у нас не хватит ума найти. Есть и еще одно доказательство. Скоро я его предъявлю. Сейчас сеть лежит неплотно, но она затянется.

Фары светили Ратлиджу в лицо, но отбрасывали зловещие черные тени на лицо Холдена. Невозможно было понять, что таится в его глазах. На руках, обхвативших руль, побелели костяшки пальцев. Ратлидж следил за ними. Стоит им шевельнуться…

«У него в машине есть оружие?» — спросил Хэмиш.

«Не знаю», — мысленно ответил Ратлидж. Он чувствовал, как весь напрягся. Сидящая мишень, да еще подсвеченная. Холден уже пытался один раз застрелить его…

— Избавьте свою жену от позора, пусть она не видит, как вас арестовывают подчиненные инспектора Оливера. Расскажите, что случилось с Элинор Грей.

Ратлидж думал, что его просьба будет риторической, но, к его бесконечному удивлению, Холден согласился:

— Мне нечего стыдиться. Она мечтала уехать в Штаты. Уверяла, что здесь ее ничто не держит. Я подвез ее в Глазго, а оттуда один вернулся в Лондон. Не знаю, что случилось с ней потом. И не видел смысла рассказывать об этом инспектору Оливеру. Дело было весной, а мне сказали, что умерла она в конце лета.

— Вы очень искусный лжец. Но сейчас вы имеете дело не с турками. И не с инспектором Оливером. Ваше имя в Лондоне ничего не значит. Смертью Элинор Грей занимается Скотленд-Ярд, а не полиция Данкаррика. — В голосе Ратлиджа звенела сталь.

Холден отвернулся, огляделся по сторонам, стараясь что-нибудь разглядеть, хотя его фары освещали ближайшее пространство. Наконец, удовлетворившись, он снова повернулся к Ратлиджу:

— Если я расскажу вам правду, вы мне не поверите. Никто не поверит! — Подняв руку, он вытер дождевые капли с лица. — Черт побери, пойдемте в дом!

— Нет. Ваша жена больна. Не хочу, чтобы она слышала такое. Рассказывайте здесь… или поедем в участок.

— А вы чертовски упрямы, вам это известно? Элинор Грей провела ночь в постели Роба, что показалось мне довольно зловещим, хотя мне было все равно. Я так устал от долгой поездки, что почти сразу заснул в гостевой комнате. Крепко заснул. Даже не помню, как закрыл глаза. Должно быть, я захрапел и разбудил ее. А может быть, ее тошнило, не знаю. Я вдруг проснулся и в темноте скорее почувствовал, чем увидел, как надо мной кто-то склонился. — Он снова отвернулся, на его лице плясали тени. — В армии меня научили убивать быстро и бесшумно. Мои руки нашли ее шею до того, как я вспомнил, где я и с кем. К тому времени, как я пришел в себя и нашарил выключатель, она была мертва. Вначале, после того как я почистил ковер, я решил зарыть ее в саду. Даже перетащил скамейку, чтобы она закрывала могилу. Но дождь лил как из ведра, и я испугался, что к утру ее вынесет на поверхность. Поэтому я отнес ее в багажник машины, укрыл одеялом и кое-чем из своей одежды и прошелся по дому, ища, что она могла забыть. На следующее утро, как только соседка встала, я вернул ей ключ от дома и уехал.

— Где Элинор Грей сейчас?

— На той проклятой горе в Гленко! Где же еще? Точнее, она там была. Я даже не представлял… Ужасно не повезло, что инспектор Оливер такой дотошный, верно?

Холден поднял руку, и Хэмиш что-то предостерегающе проворчал, но оказалось, что Холден всего лишь вытер лицо.

— Если ее смерть стала несчастным случаем, — сказал Ратлидж, — почему вы сразу же не обратились в полицию, не вызвали врача?

— Старина, она убита профессионально. Ни единой отметины, кроме того места, где мои пальцы нашли нужную точку на затылке! Ее мать — одна из богатейших женщин Англии. Думаете, леди Мод мне поверит? Нет, она непременно добьется, чтобы меня повесили! В Саксуолде меня считали буйным, и в следующем госпитале тоже. После того как меня подлатали, армейское начальство с радостью вернуло меня во Францию, как пушечное мясо. Знаете, однажды я чуть не убил медсестру, которая неожиданно подошла ко мне сзади. Я схватил ее за горло, не дав даже пикнуть. Все думали, что я выжил из ума, но с головой у меня все в порядке… просто я слишком долго жил в опасности, и у меня выработался рефлекс: бить первым. Как у змеи. Меня уже собирались отправить в сумасшедший дом, где гниют всякие контуженные…

Ратлиджа передернуло. Контуженные… Такие, как он…

— Откуда вы знали, что там… на горе, есть углубление под камнями? С дороги его не видно.

— Иногда в детстве я ходил туда гулять с отцом. Он рассказывал мне старинные предания о предательстве и убийстве. — Холден отбросил со лба промокшие волосы. — Если бы мой отец не родился в Карлайле, из него вышел бы самый настоящий горец! Кстати, именно он собирал оружие, которое вы, наверное, видели в холле, он скупал его по всей Шотландии. По его словам, оружие помогало ему лучше почувствовать дух истории. Женившись на Маделин, я забрал оружие себе. Понимаете, коллекция была чем-то из моего прошлого. Все остальное в доме — ее.

Он долго смотрел на Ратлиджа, забыв о дожде. Смотрел терпеливо, как охотник, который ждет, когда кролик выйдет из укрытия. Но Ратлидж тоже был терпелив и тоже умел ждать. Холден не выдержал первым:

— Теперь вы все знаете. Ну и что, по-вашему, будет? — Видя, что Ратлидж не отвечает, он продолжил: — Не хочу, чтобы меня засадили в тюрьму и приговорили к смерти по воле леди Мод и ее адвокатов. Элинор рассказывала, что мать у нее властная и холодная, она была равнодушна к родной дочери. Но если ей скажут, что ее дочь убил я, она перевернет землю и небо, но добьется, чтобы меня повесили. — В его спокойном голосе зазвенели угрожающие нотки. — Так что на вашем месте я вернулся бы в Лондон и ждал бы суда над мисс Макдоналд, надеясь, что ее оправдают. В конце концов, кто она вам?

В самом деле, кто? Ратлидж и сам не знал. Он промок насквозь, но его трясло не от холода, а от гнева.

— Не смейте мне угрожать! — прорычал он, обращаясь к Холдену.

— Ну что вы, инспектор, какие угрозы? Назовем мои слова… дружеским предупреждением. Не забывайте, я без труда могу проникнуть и в ваш номер в «Баллантайне»… и в любое другое место, где вы чувствуете себя в безопасности… Вы умрете еще до того, как поймете, что я близко. Можете не сомневаться! — Он завел мотор. — Я не собирался убивать Элинор Грей. И не хочу болтаться за это на виселице.

В лучах фар косые струи дождя превратились в серебряные лучи. Перед тем как машина повернула на дорожку, Холден улыбнулся Ратлиджу — черный силуэт на фоне яркого света.

На обратном пути в отель Хэмиш не давал Ратлиджу покоя, он пытался выяснить, насколько Ратлидж поверил в то, что рассказал Холден.

Ратлидж промок насквозь, замерз и очень устал. И все же он сказал: «Холден искусный лжец — именно этому его обучили на войне. И все же мне кажется, что об убийстве Элинор Грей он рассказал правду. Очень жаль — она поехала на север с человеком, которого считала другом, ей казалось, что с ним ей ничто не угрожает. Что бы Элинор ни делала в ту ночь в Крегнессе, почему бы он ни проснулся от крепкого сна, почему бы ни разозлился на нее, она погибла. А если он убил ее именно так, как говорит, на теле действительно не осталось никаких следов, которые мог бы опознать коронер… тем более спустя два года».

Ратлидж глубоко вздохнул, чувствуя, как гнев его покидает.

Элинор Грей умерла, она не может возразить Холдену и рассказать, как все было на самом деле. Скорее всего, если ему повезет и если ему поверят, он даже выйдет сухим из воды…

Хэмиш согласился: «Он ведь сам назвал себя змеей. Он быстро наносит удар».

О чем-то похожем вспоминала и медсестра Элизабет Эндрюс.

«Лондон даст мне недостающие улики, которые я смогу представить прокурору, но опытный адвокат исказит все в пользу Холдена. Присяжные ни за что не признают его виновным. Они поверят ему, хотя не поверили бы Фионе. Надо сделать так, чтобы он себя выдал».

«Он себя не выдаст. Он не сломался даже в турецком плену».