Дональд Томас - Казнь Шерлока Холмса

По-прежнему не желая зря поднимать тревогу, я все же вышел из кабинета лорда Холдера и устремился к комнате для переодевания. У входа в нее дежурили два сержанта и капитан. Как любил говорить Холмс, нельзя было терять ни секунды. Но что я мог сделать? По моей просьбе караульные не открыли бы дубовых дверей. Да и ключи наверняка доверены не им. Если я объявлю полковника Мориарти вором, а в гардеробной скрывается кто-то другой, я добьюсь лишь того, что врагу станут ясны наши намерения.

Я приближался к посту, лихорадочно думая: «Кем бы ни был полковник Мориарти, я должен его увидеть!» — и внезапно меня озарило. Теперь очевидно, что тогда я недостаточно взвесил свое решение, но в спешке оно показалось мне правильным. Если наш враг здесь, он не может находиться в другом месте. Я подошел к молодому капитану:

— Мне срочно нужно переговорить с полковником Мориарти, камердинером графа Дорсетского. Он обедает в Венецианской гостиной.

Сейчас будет ясно, прав я в своих предположениях или нет.

— Раз полковник обедает, — ответил капитан, слегка краснея, — то вызвать его никак нельзя.

— Я доктор Джон Ватсон, хирург-майор Нортумберлендского фузилерного полка. Мне совершенно необходимо сейчас же увидеть полковника Мориарти! Дело не терпит отлагательств!

По правде говоря, полковым хирургом-майором я был пятнадцать лет назад, когда служил в Афганистане, и не слишком надеялся на то, что эта белая ложь меня выручит. Но чудесным образом мне повезло. Как врач, я научился неплохо читать по лицам людей: услышав, кто я такой, капитан подумал, будто полковнику срочно требуется медицинская помощь. Не задавая лишних вопросов, он зашагал прочь по коридору и у поворота выкрикнул чью-то фамилию. Молодой солдат вытянулся перед ним по стойке «смирно», выслушал команду и отправился ее выполнять. Я же последовал за капитаном. По пути я заметил в стенной нише три скрещенные винтовки Мартини — Генри. Защитники империи и монарха были готовы ко всему!

Минуту или две я расхаживал туда-сюда по мраморному балкону над широкой лестницей. Наконец раздался отдаленный стук шагов. Сердце у меня упало. Пока мне мерещилось, будто я поймал вора, Мориарти обедал в Венецианской гостиной, что обеспечивало ему железное алиби!

Я попятился. Полковник поднимался по первому лестничному маршу, и со спины я видел его красный мундир и черные брюки. На нем была простая треуголка, которую полагалось снять перед входом в обеденный зал. У следующего пролета он повернулся ко мне, но глядел себе под ноги, и я не мог рассмотреть его лицо. Что делать? Когда полковник приблизился, я шагнул вперед с решимостью, какой от себя не ожидал. Он поднял голову, и я оцепенел, узнав Шерлока Холмса!

— Поздравляю вас, мой дорогой друг! — сардонически произнес он. — Я предполагал, что вы не способны следовать простейшим инструкциям. Вы чуть не испортили все дело.

— Где полковник Мориарти и почему на вас его придворный мундир?

— Это обыкновенный военный мундир, который я раздобыл по такому случаю. А Мориарти, полагаю, в данный момент занят похищением нашего национального достояния. Думаю, сейчас «Королева ночи» уже на пути к месту назначения.

— Как? У входа в комнату для переодевания по-прежнему стоит охрана, внешняя дверь заперта, как и две внутренние. Человек, оставшийся внутри, оказался бы в ловушке. Подозреваемый сидел с вами за столом?

— Он и сейчас там сидит. Я не выпускал его из виду с тех пор, как закрыли гардеробную.

— Тогда в чем же, черт побери, дело?

— Бедный старина Ватсон, боюсь, роль охотника за ворами мировой величины не для вас, да и крупным похитителем вам тоже не стать, — усмехнулся Холмс. — Я нисколько не сомневаюсь в том, что Мориарти заранее подготовил для себя выход через одно из смежных с гардеробной помещений. Вероятно, он сделал это до коронации, когда комнаты еще не охранялись и туда можно было попасть без особых препятствий. Я разгадал затею полковника, но решил до поры до времени никому о ней не говорить. Так что бриллиант в компании сапфиров, скорее всего, уже едет в Париж.

Я по-прежнему не понимал, как такое возможно и откуда Холмсу все это известно.

— Почему вы в мундире?

— Несмотря на то что в Венецианской гостиной нас с Мориарти разделяла колонна, я предпочел иметь неприметный вид. Нужно было одеться так же, как большинство присутствующих. Лорд Холдер любезно предоставил мне необходимые вещи.

— Так кто же все-таки сидит за столом?

— Фотографии, которые прислал мне полковник Пикар, поначалу ввели меня в заблуждение, но я обратил внимание, что все они датированы. Вскоре при сопоставлении дат выяснилось, что один снимок сделан в день визита Мориарти к ювелиру Раулю Гренье, проживающему в Брюсселе. Значит, на фото запечатлен кто-то другой. О своих подозрениях я сообщил Пикару, и тот посоветовал мне обратиться в полезнейшую организацию, именуемую Вторым отделением. Там узнали человека, изображенного на карточках: им оказался ловкий жулик и весьма неплохой знаток языков, известный французской полиции как полковник Лемоннье. У него, разумеется, множество псевдонимов. Возможно, иногда он называет себя полковником Мориарти, в чем я сильно сомневаюсь. Обратная вероятность тоже довольно неправдоподобна.

— Тем не менее полковник Лемоннье попал в число гостей, пусть не самых именитых, зато многочисленных. Для них накрыты столы с шампанским и закусками а-ля фуршет. Из такой толпы любой может ускользнуть совершенно незаметно.

— Прекрасно, Ватсон! Что касается наружности, то в последние семнадцать лет, с тех пор как разразился скандал из-за так называемой торговли белыми рабынями, Мориарти редко приезжал в Англию, и мало кто помнит, как он выглядит. Еще меньше тех, кто назвал бы себя его другом.

— Как бы то ни было, суть в другом: преступление совершено и мы этому не помешали.

Холмс, вздохнув, облокотился на мраморную балюстраду:

— Я уже устал твердить, что не намеревался предотвращать кражу. Если бы мы схватили Мориарти за руку, он получил бы несколько лет тюрьмы. Но факт хищения произошел, и я волен улаживать дело по собственному усмотрению. — Холмс достал свою записную книжку и положил на нее три тонкие продолговатые стальные пластины, вынув их из оберточной бумаги. На темном гибком металле пестрели крупинки сверкающей пыли. — Во время прошлого визита в Мэншен-хаус, пока вы через окно спускали нашему другу Джейгоу грузик на веревке, я быстро, но тщательно осмотрел гардеробную и две прилегающие к ней комнаты, двери которых, по счастью, были открыты. Пластины изготовлены из магнитной стали. Пыль на них — частички металла, которые легко притягиваются к поверхности намагниченного предмета. Они налипли, когда я просовывал эти две полоски в скважины дверей между помещениями, а эту, третью, — в замки ящиков дальней комнаты (пришлось обработать несколько шкафов, прежде чем на пластинке появилась стружка). Впрочем, возня отняла у меня не более минуты.

— Что это за металлическая пыль?

— Светлая сталь с низким содержанием углерода. Она всегда используется при изготовлении механизма американских автоматических замков Йейла: это оптимальный вариант. Крошка осталась в трех скважинах, после того как их рассверлили — очевидно, очень тонким буравчиком с алмазной коронкой. Судя по тому, как ярко пыль сверкает, эту операцию произвели недавно, но, надо полагать, прежде, чем комнаты стали усиленно охраняться. Тогда их еще использовали по обычному назначению. Кстати, каморка со шкафами и вовсе не пригодилась для церемонии. — Холмс спрятал пластинки обратно в записную книжку. — В основу конструкции замка Йейла положен новый принцип. Другие механизмы открываются, когда ключ поднимает рычаги, удерживающие язык. Форма ключа подгоняется под них. Замок Йейла повернется, только если контуры ключа полностью совпадают с устройством внутренней части. Иначе его и в скважину не вставишь. В обычные замки можно всунуть две-три отмычки одновременно. В замок Йейла — только одну, поэтому взломать его чрезвычайно непросто.

— Вы думаете, полковник Мориарти заранее озаботился этим?

— Безусловно. В противном случае в скважинах не было бы стружки. Внутри механизма Йейла несколько стальных штырьков. Сошлифуйте их все, и преграды не станет. Чем больше штырьков вы уберете, тем больше у вас шансов открыть замок другим йейльским ключом. Если сопротивления не будет вовсе, это вас выдаст. Посему от всех штырьков избавляться не стоит: удалите два или три, а с четвертым справится одна отмычка. Пятый и шестой создадут иллюзию, будто механизм просто хорошо работает, как свежесмазанный.

— Каждый замок, разумеется, уникален…

— Совершенно неповторимых замков и ключей очень немного. Любая фирма пользуется весьма ограниченным набором вариантов. При этом шанс открыть замок другим ключом — один на много тысяч попыток. Перебирать придется бесконечно, и воров такой путь не устраивает. Но каждый удаленный штырек повышает вероятность успеха. Убрав три и подцепив четвертый игольчатым щупом, человек, имеющий около ста ключей той же модели, рано или поздно откроет замок. Например, ключи от нашей квартиры на Бейкер-стрит и от двери между комнатой для переодевания и гардеробной очень похожи.