Лео Брюс - Дело без трупа

— О, вот как он, значит, думал.

— Да. Он любил повторять, — я, конечно, не думаю, что он относился к этому серьёзно, —  что однажды он вам устроит!

— Понимаю. Ну, кажется, ему это удалось. Он задал мне задачку, в результате которой у меня могут быть неприятности. Однако…

Мисс Катлер, казалось, не слушала.

— Была ещё одна вещь, — сказала она. — Он говорил, что за ним следят.

— Следят? — поперхнулся сержант.

— Да. Он не раскрывал деталей, и я думала, что всё это было лишь в его воображении. Но он сказал, что следят.

— М-м, — сказала Биф, беря шляпу, — это забавно. — А затем, после длинной, задумчивой паузы повторил: — Да, забавно.

Как ни странно, сержант Биф, казалось, был доволен беседой.

— Посмотрите на меня, — хихикал он, — ведь я оказался прав, а они нет. — Под словом «они» Биф всегда имел в виду начальников. — Это вовсе не будет лёгким делом. У нас есть убийца, я это признаю. Но это ещё не всё. Мы должны найти убийство. Пока у нас, как говорится, телега едет впереди лошади.

Он бодро пошёл вперёд по направлению к Хай-стрит Брэксхэма. Меня не очень радовало предстоящее интервью с пожилой парочкой, поскольку его грубая манера задавать вопросы могла ранить их сильнее, чем он мог представить. Но именно от них мы, скорее всего, узнаем основные передвижения молодого Роджерса, а следовательно сможем продвинуться вперёд.

Магазин был закрыт, и Биф сильно постучал в дверь. Спустя небольшое время перед нами стоял старый Роджерс.

— Пожалуйста, полегче с миссис Роджерс, сержант, — прошептал он. — Она приняла это очень близко к сердцу.

Биф кивнул, и мы втроём вошли в небольшую комнату позади магазина, где старая леди, которая ещё совсем недавно в поезде этим утром была так весела, сидела у огня, комкая в руке мокрый носовой платок. Её глаза опухли от слёз.

— Мать души не чаяла в молодом Алане, — сказал мистер Роджерс. — Она не может поверить, что он мог… во всяком случае не в хладнокровное…

Она повернулась к нам. Её голос дрожал, но, казалось, она очень хотела высказать нечто, что было на душе.

— Если есть что-то, что я могу вам рассказать и это поможет вам прояснить дело, — сказала она, — я буду только рада. Я уверена, когда вы доберётесь до сути, то обнаружите, что наш мальчик сделал это, только защищаясь. Иначе и быть не могло.

— Ну, прежде всего, я хотел бы задать несколько вопросов о вас самой, миссис Роджерс, — неожиданно сказал Биф. — Понимаете, вчера вечером я сделал записи, когда мистер Роджерс беспокоился о вас, и я хотел бы закрыть этот вопрос. Я слышал, вчера вы поехали в Лондон?

— Да. На 11.20.

— Вы взяли обратный билет на дневной поезд?

— Правильно.

— То есть, собирались вернуться вчера вечером?

— Да. Но затем в поезде я встретила миссис Ферфакс…

— Ферфакс? — спросил Биф, — Кажется, мне знакомо это имя. Она из этих мест, правильно?

— Ну, время от времени они живут здесь с мужем.

Биф начал медленно выводить свои каракули.

— А, джентльмен приезжает ловить рыбу? Где они останавливаются?

— В «Прайвет-отеле» в Риверсайде, — сказала миссис Роджерс. — Он часто приезжает. Но живут они в Лондоне.

— Понимаю. И вы встретили её в поезде. Она была одна?

— Да. Её муж остался ещё на несколько дней. В поезде она сказала, что будет здорово, если мы сходим вечером в театр, а я останусь в их доме в Хаммерсмите. Я даже не могу понять, что заставило меня согласиться. Но в тот момент я не видела в этом ничего плохого. Я помню, как она сказала, что не часто нам, пожилым, удаётся вырваться на свободу. И мне захотелось немного поразвлечься. Она сказала, что мы пойдём в «Палладиум», затем в «Корнер-хаус» на ужин. Я предвкушала этот вечер. Поэтому я послала Альфу телеграмму, которую вы видели, и мы отправились.

После некоторого времени, которое потребовалось на методичную запись этого заявления, сержант Биф сказал:

— Почему вы вообще поехали в Лондон в тот день, миссис Роджерс?

— Ну, нам всегда нравилось… Внезапно она повернула в сторону своё приятное круглое лицо и некоторое время подавленно молчала. Затем она вновь заговорила: — Когда Алан приезжал в отпуск, мы всегда делали ему небольшой подарок. В этот раз мы хотели, чтобы это было чем-то специальным. Я поехала, чтобы выбрать. Я всегда говорю, что в здешних магазинах ничего нет.

— Понимаю. Но когда вы посылали телеграмму мистеру Роджерсу, почему вы не сказали, у кого остановились? Стоило бы ничуть не дороже написать «остаюсь у Ферфаксов», чем «остаюсь у друзей».

Миссис Роджерс сказала таким тихим голосом, что  можно было бы подумать, она готова улыбнуться, если бы не ситуация:

— Ну, сказать по правде, в нашей семье даже подшучивали, что мистер Роджерс никогда не любил мистера Ферфакса. И я думаю, что миссис Ферфакс знала это, потому что она предложила не упоминать имен. Она сказала, что, если мистер Роджерс узнает, он может отправиться по этому поводу к мистеру Ферфаксу, а этого не хотелось.

— Ну, спасибо, миссис Роджерс. Это разъясняет вашу часть вчерашних событий. — Он пососал усы. — А чей он вообще-то племянник, ваш или мистера Роджерса?

Пожилая леди поглядела на мужа:

— Ну, вообще-то он никому из нас не племянник, — сказала она. — Приёмный племянник.

— Вообще не родственник?

— Нет. Не родственник.

— И как давно вы его взяли?

— Приблизительно семь лет назад. Расскажи, Альф.

Она вновь отвернулась к огню, а её муж откашлялся:

— Да нечего по сути и говорить, — заметил он. — Однажды, когда мы были в Бромли, он пришёл в мой магазин и попросил работу. Мать тогда отсутствовала, я предложил ему что-то поесть, он остался и разговорился. Он был в глубокой яме. Я заинтересовался парнем. У нас никогда не было собственных детей, понимаете. И когда мать пришла домой, он ей тоже понравился. В результате он пробыл у нас день или два. Одно за другим, и он так и остался с нами. Но, конечно, он всегда стремился найти работу. И спустя некоторое время он вернулся к своей старой работе — стюардом на судах.

— Как его настоящее имя?

— Мы никогда не знали. И поскольку ему не хотелось говорить о том, что было с ним до встречи с нами, мы никогда не давили на него, пытаясь узнать. Всё, что он нам сказал, —  раньше он был стюардом и столкнулся с некими проблемами. Понимаете, он был таким парнем, у которых всегда появляются проблемы, но ничего серьёзного.

Карандаш Бифа мучительно царапал листы блокнота.

— Так, теперь о его пребывании в доме, — сказал он наконец, — было в его поведении что-нибудь необычное?

— Нет. Ничего такого, что мы заметили.

— Он получал какие-нибудь письма?

— Одно. Он сказал, от девушки. О, и он сказал, когда увидел конверт, что думал, с этим покончено.

— Письмо ждало его, когда он приехал домой?

— Да.

— Никаких других?

— Нет. Мы не видели.

— Он не сказал ничего необычного?

— Нет. Он собирался к своей молодой леди. Он был помолвлен с Молли Катлер, вы знаете.

— Да, знаю. Он никогда не говорил, что за ним следят?

— Следят? — удивился мистер Роджерс. — Нет. Никогда.

— А эти его отношения с мисс Катлер. Вы их одобряли?

Миссис Роджерс ответила не задумываясь:

— Конечно. Действительно хорошая девушка. Мы были очень рады. Да, ведь его дядя хотел, чтобы он женился немедленно, правда, Альф? Мистер Роджерс сказал, что если парень хочет жениться и не возвращаться в море, то он поможет с бизнесом. Но парень не хотел об этом и слышать. Он сказал, что и так уже получил от нас слишком много. Он хотел скопить достаточную сумму самостоятельно. В море он получал хорошие деньги.

— А вы советовали ему бросить, мистер Роджерс?

— Ну, я подумал, что пришло время ему осесть.

— Понимаю. И чем он занимался в свой первый день дома?

— Большую часть дня он возился с мотоциклом. Он почти всегда разбирает его до винтика, когда приезжает.

— С кем-нибудь встречался?

— Он выходил вечером, чтобы встретиться со своей девушкой.

— Больше ни с кем?

— О других не знаем.

— А вчера?

— Он уехал отсюда в десять часов на мотоцикле.

— Сказал, куда?

— Нет. Он никогда не говорил. И ему не нравилось, когда мы задавали ему слишком много вопросов о его передвижениях. Такой уж он был.

— Понимаю. Когда вы увидели его снова?

— Ну, я вам всё рассказал. Вы хотите, чтобы я снова повторил перед матерью?

Сержант Биф перелистал назад на несколько страниц свой блокнот.

— Нет. Не думаю, что это необходимо. Я вижу, что у меня есть ваши слова по поводу его возвращения. Это было около восьми часов, так?

— Примерно тогда.

— Во сколько вы закрываете магазин?

— Между шестью и половиной седьмого.