Лео Брюс - Дело без трупа

— Между шестью и половиной седьмого.

— Вчера также?

— Да.

— И после этого вы оставались дома?

— О нет. Каждый раз после закрытия я немного гуляю. Каждый вечер я дохожу до Мемориала.

— Понимаю. Во сколько вы возвращаетесь?

— Когда как. Обычно сразу после семи.

— У вашего племянника имеется ключ?

— Да.

— Поэтому, пока вы были на прогулке, он мог войти и снова выйти?

— Полагаю, да. Я об этом не подумал.

— Когда он прибыл в восемь часов, он был на мотоцикле?

— Не могу вспомнить. Я не заметил. По правде говоря, когда он вошёл, я немного прикорнул.

— Вы сказали, что вчера вечером на нём была одежда для езды, так?

— Да. Правильно.

— О. Но вы не слышали мотоцикла?

— Насколько помню, нет.

— Как же вы тогда узнали, что он в сарае во дворе?

— Вчера вечером приходил констебль взглянуть на него.

— Спасибо, мистер Роджерс. А теперь я хотел бы осмотреть его вещи.

Миссис Роджерс тяжело поднялась.

— Я провожу вас наверх, — сказала она.

— Нет, мать, ты останься у огонька, — сказал её муж. — С сержантом наверх пойду я.

Но она покачала головой.

— Мне не хотелось бы, чтобы чужие прикасались к вещам Алана в моё отсутствие, — сказала она и пошла вперёд.

Спальня умершего была в задней части этого небольшим дома — над комнатой, в которой мы сидели. Этим февральским днём в ней было холодно и довольно уныло, а воздух был немного застоявшимся, как в большинстве спален в подобных домах. В комнате имелась железная кровать, туалетный столик с ещё одной фотографией Молли Катлер и чемодан. Последний сразу же привлёк внимание Бифа.

— Боюсь, мне придётся взглянуть, — сказал он и открыл крышку.

Имущество молодого Роджерса было настолько обычным, что осмотр не занял много времени. Костюмы, рубашки, разрозненные предметы одежды, электрический фонарь, фотоаппарат, обувь, письменные принадлежности (но никаких писем), расчёски и униформа стюарда.

— Похоже, он не очень-то много привёз из-за границы, — отметил Биф.

— Ну, там же таможня, — сказала миссис Роджер.

— Он никогда не считал, что овчинка стоит выделки, — сказал её муж. — Он говорил, что там вещи дороже, чем здесь.

— Похоже, — сказал Биф. — Такое часто бывает.

Он сделал паузу, ещё раз оглядывая комнату, и заметил комбинезон, висящий около двери. Он были тёмно-синим и казался почти новым. На нём не было и следов грязи или масла.

— Хороший, чистенький комбинезон, — заметил сержант Биф.

— Да, — сказала миссис Роджерс. — Он никогда им не пользовался. Его дядя купил ему его в Клейдоне приблизительно неделю назад, правда, отец? Но он свалял дурака и купил слишком маленький. Мы ещё смеялись над ним, когда Алан возвратился домой. Он собирался надеть его, чтобы перебрать мотоцикл, но не смог.

Биф ощупывал комбинезон в течение минуты.

— О, — сказал он.

Медленно все мы направились вниз.

— Думаю, это всё, о чём я должен был спросить вас в данный момент, — сказал он. — Жаль, что пришлось это сделать именно сейчас, когда вы в таком горе. Но сделать это было необходимо. Уверен, если вы вспомните что-нибудь ещё, что может оказаться полезным, то сообщите мне.

— Нам бы хотелось всё выяснить, сержант, — сказала миссис Роджерс. Но было ясно, она мечтала, чтобы мы оставили её в покое, и я вздохнул с облегчением, когда увидел, что Биф направился к выходу. Это были одни из самых тяжёлых тридцати минут, которые нам с ним пришлось выдержать.

На Хай-стрит мальчик продавал вечерние газеты. У него на руках были только две из трёх, которые попадали в этот городок, и я купил их. Взгляда на первую полосу оказалось достаточно, чтобы понять, что это дело получило большую рекламу.

Кто же придумал этот древний наказ, который, как считается, дал редактор новому репортёру? Если собака кусает человека — это не новость. Вот если человек кусает собаку — новость. Здесь был именно такой случай. Эти газеты, уставшие, без сомнения, от дел, в которых задачей полиции было узнать, кто убил такого-то и сякого-то, наслаждались этим странным переворотом с ног на голову. Только что выйдя из трагического дома Роджерсов, я нашёл, что их остроумие было довольно дурного вкуса.

Первый заголовок, напечатанный крупным шрифтом, приберегаемым для сенсаций, гласил:

ЗАГАДКА — НАЙТИ УБИЙСТВО

А другой:

УБИЙСТВО ЕСТЬ, А ТРУПА НЕТ

Биф, заглянув через моё плечо, фыркнул от отвращения. Возможно, после нашего посещения Роджерсов он также чувствовал, что юмору тут не место. Но он ничего не сказал, и мы направились в местное отделение полиции.

Здесь нас поджидал сюрприз. Молодой констебль, которого я встречал вчера вечером, вручил ему телеграмму. Пока Биф её читал, я рассмотрел двух мужчин, служивших под его началом, и мне показалось, что они обменялись улыбками, свидетельствовавшими, что они относятся к сержанту вполне по-дружески. Конечно,  чтобы изучить телеграмму, Бифу потребовалось много времени, но я надеялся, что эти более умные, и, вероятно, лучше образованные молодые люди улыбались не из-за его медлительности. Однако я промолчал.

— Они едут, — сказала наконец Биф.

— Кто, сержант, Ярд? — спросил один из констеблей.

— Детектив-инспектор Стьют, — сказала Биф. — О господи! Он сейчас очень популярен. Должны быть, они придают этому делу большое значение. Полагаю, это всё газетная шумиха.

Биф повернулся ко мне.

— Вот ведь забавно, — сказал он, — они и слушать не хотели, когда я позвонил им этим утром. Я был тогда в полном замешательстве. А теперь, когда у меня начали появляться кое-какие мыслишки по этому делу, они едут. Ну да ладно. Они быстро всё расщёлкают.

— Думайте, сумеют? — спросил я. Мои знания о Скотланд-Ярда были почерпнуты из детективных романов и были не слишком в его пользу.

— Конечно. Этот Стьют — молодец. Он проникает в суть раньше, чем ты успеваешь сказать «нож». У них на вооружении все последние методы. Мне больше ничего не остаётся, как водить их в качестве гида. Жаль, потому что как раз сейчас я начал кое-что понимать.

Я вдруг отчётливо увидел, что мой друг говорит правду. До настоящего времени его медлительные мозги соревновались лишь с детективами-любителями в деле, которое Скотланд-Ярд не посчитал стоящим. На сей раз ему придётся столкнуться с острым и натренированным интеллектом профессионала. Глядя на красное и простоватое лицо сержанта, я понял, что он не мог и надеяться на нечто большее, чем ассистировать большому человеку, как он и предположил, и, возможно, периодически вставлять одно-два слова — результат его путанных раздумий, — которые смогут помочь. Я чувствовал, что в отличие от детектива-инспектора Стьюта, чьё имя я уже слышал, сержант Биф представляет собой фигуру, которая оправдывает улыбки двух молодых констеблей. Однако, поскольку в течение нескольких ближайших дней делать мне было нечего, я решил остаться и посмотреть, что ему удастся сделать.

—  Прежде, чем приедет детектив, — сказал сержант Биф, когда мы покинули отделение, — мне бы хотелось нанести ещё один визит. В «Риверсайд-Прайвет-отель», где остановились эти мистер и миссис Ферфакс.

— Очень хорошо, — сказал я, и мы отправились вместе.

Брэксхэм выстроен около реки Джейд, и когда-то она была основной транспортной артерией. Около железнодорожной станции находилось множество старых складов, некоторые из них пустовали, фундаменты уходили в воду, а между зданиями по краю реки шли небольшие проходы. Мы вынуждены были преодолеть их по пути к «Риверсайд-Прайвет-отелю», который также стоял на реке, но от пристани его отделяли лужайки. Миновав склады и станцию, мы попали в более претенциозный район, где большие здания из красного кирпича были построены в последние семьдесят лет.

Чувствовалось, что летом это место радует цветущими деревьями и садами, под которыми протекает река, украшенная случайной небольшой яхтой. Но этим февральским вечером здесь было промозгло и уныло.

Оказалось, что «Риверсайд-Прайвет-отель» занимал одно из самых больших таких зданий псевдоготического стиля из унылого красного кирпича, построенное к началу этого столетия. Имелась длинная дорожка, бегущая между мокрыми лавровыми кустами, и лестничный пролёт к парадной двери.

Биф объяснил своё дело опрятному слуге, тот провёл нас в небольшую комнату, которая выглядела как кабинет, и сказал, что миссис Мердок будет с нами через мгновение. Когда она появилась, я нашёл её довольно устрашающей. Она была высокой, худой, серьёзной и почти наверняка шотландкой. Она посмотрела на Бифа с осуждением, но предложила нам сесть, и, казалось, смирилась с необходимостью предоставить нам информацию.

— Кто такие эти Ферфаксы? — резко начал Биф.