Эрл Гарднер - И опять я на коне

– Нет, мэм.

– Ты уверена?

– Да, мэм.

Я сел на край стола и, делая вид, что ищу что-то, дотронулся до ручки стоящего рядом телефона, которая еще хранила тепло руки хозяйки: она успела кому-то позвонить, пока я отходил в дальний конец коридора. Я это сразу понял.

– Одну минуточку, – обратился я к горничной, – я не имею в виду кого-то, кто останавливался бы надолго. Я имею в виду человека, зашедшего просто на минутку, может быть, что-то забывшего там…

– О, я вспомнила! Да, да! Это был джентльмен, который занимал номер в среду ночью. Он действительно что-то забыл в пятом номере, хотя и не сказал, что именно, просто попросил его впустить туда. Я ему сказала, что он пуст, но он протянул мне пять долларов. Надеюсь, я ничего плохого не сделала?

– Все в порядке! Теперь я хочу, чтобы вы описали мне этого человека. Высокий, около двадцати пяти – двадцати шести лет, в спортивном пальто и слаксах? Он…

– Нет, – прервала она меня на полуслове. – Тот мужчина был не в спортивном пальто, а в кожаном и в фуражке с золотыми галунами.

– В военной форме?

– Скорее морской, в такой, какую носят яхтсмены. Но он действительно был высокий и прямой, как фасолевый стручок.

– Он дал вам пять долларов?

– Да, дал.

Я вынул пять долларов и протянул ей.

– Как долго он там находился?

– Ровно столько, сколько требуется, чтобы повернуться на каблуках и тут же выйти обратно… Хотя нет, я слышала, как он открывал и закрывал несколько ящиков шкафа, но тут же вышел из номера, улыбаясь во весь рот. А когда я спросила, нашел ли он то, что искал, он ответил, что едва вошел в номер, сразу вспомнил, что просто положил это в карман другого костюма. Заметил еще, что стал последнее время рассеянным, потом быстро сел в машину и уехал.

– А вы уверены, что он останавливался здесь в этом номере в среду вечером?

– Конечно, нет. Я в этот день закончила работу в четыре часа тридцать минут. Он же сказал, что останавливался именно в среду.

Хозяйка посмотрела на меня:

– Что-нибудь еще?

Я повернулся к горничной:

– Вы бы узнали его, если бы еще раз увидели?

– О, уверена. Я его видела, как вижу сейчас вас, и… пять долларов чаевых не растут на деревьях при такой работе.

После беседы с горничной я отправился домой, по дороге позвонив из телефона-автомата своей секретарше:

– Элси, меня не будет в городе на уик-энд, я уезжаю в Сан-Франциско.

– Почему? – не могла пересилить любопытства Элси.

– Потому что в наше с тобой гнездышко в мотеле, где мы проводили «медовый месяц», наведался высокий, как стручок фасоли, мужчина, в фуражке яхтсмена.

– Ха, тоже мне, «медовый месяц»! – изрекла Элси. – Передай мой искренний привет Сильвии.

В доме на Джери-стрит над номером квартиры Милли была прикреплена аккуратно вырезанная из визитной карточки полоска картона с фамилией: «Миллисент Родес». Я нажал кнопку звонка. Ничего не произошло, в ответ не раздалось ни звука. Я снова нажал и долго не отпускал кнопку, потом сделал три коротких звонка. Наконец в переговорном устройстве послышался какой-то звук, и девичий голос, отнюдь не гостеприимно, произнес:

– Это субботнее утро! Убирайтесь!

– Мне надо вас увидеть, и теперь уже далеко не утро, а почти полдень.

– Кто вы?

– Я друг Сильвии, Дональд Лэм.

Помолчав секунду, она нажала кнопку домофона, и с электрическим жужжанием открылась дверь. Миллисент занимала номер триста сорок второй. Старинный лифт находился в другом конце коридора, куда я направился, войдя в поскрипывающую от старости кабину. Подъем на третий этаж занял времени ровно столько же, сколько потребовалось, если бы я поднимался пешком по лестнице.

Милли Родес сразу открыла дверь.

– Надеюсь, у вас ко мне серьезное дело? – холодно встретила она меня.

– Вы не ошиблись.

– Хорошо, входите. Сегодня суббота. Я не работаю и решила отоспаться. Для меня это, пожалуй, единственный символ моей экономической независимости, которую я могу себе позволить, давно укоренившаяся привычка.

Я с удивлением взглянул на нее. Даже без косметики и помады на губах она была удивительно хороша. Рыжеволосая, с маленькой головкой правильной формы. Видимо, мой звонок поднял ее с постели, и, идя открывать дверь, она накинула на плечи легкий шелковый халат.

– Вы совсем не похожи на ту девушку, которую мне описывали, – сказал я.

Состроив милую гримаску, она попросила:

– Дайте девушке минутку, я немножко приведу себя в порядок и оденусь.

– Надо ли? Вы и так привлекательны. И гораздо более, чем ваше описание.

– Наверное, за это я должна благодарить Сильвию.

– Как раз нет, Сильвия тут ни при чем. Кое-кто другой, кого вы сопровождали.

Она с удивлением посмотрела на меня:

– Что-то я ничего не понимаю. Возьмите кресло и присядьте. Вы застали меня врасплох, но имейте в виду, любой из друзей Сильвии и мой друг тоже.

Милли поискала сигареты. Я тут же предложил ей свои. Она легко вытащила одну из пачки, постучала ею о край маленького столика, прикурила от моей зажигалки, удобно устроилась на краю кровати, потом подложила под спину ворох подушек и уселась, скрестив ноги.

– Наверное, мне следовало бы вас продержать внизу, пока я не застелю постель и не расставлю кресла. Но лучше не обращайте внимания на весь беспорядок, принимайте меня такой, какая я есть. Итак, что там наговорила обо мне Сильвия?

– Сильвия рассказала мне интересную историю.

– О, она это любит.

– Я бы хотел проверить, все ли соответствует действительности.

– Если Сильвия вам что-то рассказала, значит, все так и было, как она говорит.

– Это касалось вашего путешествия в Голливуд.

Она внезапно подняла голову и рассмеялась:

– Вот теперь я все поняла. Боюсь, Сильвия меня никогда не простит за то, что я сделала. Ей ведь начинал нравиться этот парень, а я ему подала стакан виски и подсыпала в него снотворное. Если бы вы только его видели – пытался говорить что-то страстное и вдруг на полуслове заснул!.. Я думала, что расхохочусь ему прямо в лицо.

– Я так понимаю, он сразу уснул?

– Мгновенно. Мы положили его на кушетку, укрыли одеялом, подоткнули со всех сторон, обложив подушками.

– Сделали все, чтобы ему было удобно.

– Ну конечно.

– Сильвия сказала, что вы сняли с него туфли, разложили диван…

Поколебавшись минуту, она подтвердила:

– Да, правильно, все так и было на самом деле.

– Вы поставили его туфли под кровать, повесили пальто на спинку кресла и оставили на нем брюки.

– Да, правильно.

– Ночь была теплой?

– Сравнительно теплой, но мы его прикрыли.

– Вы знаете его фамилию?

– Святые небеса, нет, только его имя… Джон. А вас, вы говорите, зовут Дональд?

– Да.

– Послушайте, Дональд! Зачем столько времени обсуждать то, что произошло там, в Лос-Анджелесе? И что вам вообще надо?

– Поговорить о том, что случилось в Лос-Анджелесе.

– Зачем?

– Я детектив.

– Кто-кто?

– Детектив.

– Вы совсем не похожи на детектива.

– Я частный детектив.

– Черт, может, я слишком много говорю?

– К сожалению, не слишком.

– Как давно, Дональд, вы знакомы с Сильвией? Что-то я не припомню, чтобы она мне когда-нибудь о вас рассказывала.

– Потому что я познакомился с ней только вчера, и мы вместе пообедали.

– Это было впервые?

– Да.

– Ну и что все-таки вам нужно на самом деле?

– Информация.

– На кого вы работаете?

– На человека, который был с вами.

– Не говорите глупостей. Он не знал, кто мы такие. Он и через сто лет нас не нашел бы. Мы уехали из мотеля утром, поэтому он не мог узнать, кто мы. Я боялась, что он что-нибудь заподозрит и разозлится.

– Нет, он нанял меня, а я нашел вас.

– Каким образом?

– Довольно просто. Вы воспользовались снотворным Сильвии, и ярлычок от рецепта, упав в ящик, застрял между стенкой и дном.

– Не может быть!

– Там я его и нашел.

– А я-то считала себя ловкой девушкой! Ведь могла влипнуть в неприятную историю. Что думает обо всем этом тот парень? Он знает, что ему подсыпали снотворное?

– Да, он сообразил, что ему подсыпали что-то быстродействующее.

– До того, как был найден ярлычок, или после?

– До.

– Он компанейский парень, правда, слишком уж явно навязывался и слишком импульсивен. Догадываюсь, что у него много денег, из-за этого и возникает половина его проблем. Он ведь полагает, что если угощает девушку хорошим обедом и парой коктейлей, то у него уже есть право вломиться к ней в дом, войти запросто в ее жизнь.

– Я ничего этого не говорил.

– Так кто же он все-таки такой, Дональд?

– Лучше расскажите, что знаете о нем вы сами.

– Есть причины, по которым я должна обязательно это сделать?

– Нет, но разве есть причины, почему бы вам этого не сделать?

Поколебавшись немного и глядя сквозь длинные ресницы, она сказала:

– Похоже, вы привыкли резать пирог большими кусками.

– Зачем что-то делать наполовину? – спросил я.