Энтони Беркли - Отравление в Уичфорде

— Понимаю. А мне что делать? Ехать с тобой или здесь оставаться?

— Ни то и ни другое. Я хочу, чтобы ты навестил свою очаровательную кузину и попытался выцыганить у нее приглашение откушать в ближайшее время для нас обоих. Не на чай приглашение, а на обед, потому что я хочу, чтобы и муж присутствовал за трапезой, а чай врачи пьют в неопределенное время, свободное от визитов. Не рассказывай ей, зачем мы приехали, просто скажи, что рассчитываем пробыть в Уичфорде несколько дней. Можешь сказать, что я приехал осмотреть римские развалины.

— А в Уичфорде разве они есть?

— Насколько я знаю — нет, но это безопасная отговорка. В Англии любой город, большой или малый, должен иметь следы пребывания здесь древних римлян. Это как гарантия респектабельности. Будь при этом мудр как змий и простодушен как голубь. Могу я в этом положиться на тебя?

— Постараюсь изо всех сил.

— Слышу глас настоящего британца! — горячо одобрил его Роджер. — И в конце концов, кто бы мог сделать больше? Ответ: "почти никто". Но не проси меня объяснить тебе почему…

— Я не буду, не буду просить! — торопливо перебил его Алек.

Роджер с упреком взглянул на своего друга.

— Думаю, — сказал он почти страдальчески, — мне надо отправляться.

— Тогда всего хорошего! — очень сердечно напутствовал его Алек.

И Роджер удалился. Не прошло и получаса, как он вернулся, но Алек показался в гостинице уже после шести вечера. Роджер, который со все возрастающим нетерпением курил в гостиной для постояльцев трубку, сразу же вскочил с места при виде мощной фигуры, показавшейся в дверях (в Оксфорде Алек заслуженно получил почетную синюю майку форварда в регби), и махнул рукой, позвав его за угловой столик, который он занял специально. В это время в гостиной было уже довольно много народу, и Роджеру пришлось потратить немалые усилия, чтобы уберечь столик, стоявший в отдалении, от посягательств со стороны.

— Итак? — спросил он вполголоса, когда Алек уселся рядом. — Удачно?

— Да, Молли приглашает нас на обед сегодня же вечером. Прямо-таки повезло.

— Чудесно! Хорошая работа, Алек.

— По-видимому, на нес произвело большое впечатление, когда я сказал, что приехал в город вместе с тобой, сказал Алек, разыгрывая удивление. — Да она просто сама не своя — так ей хочется с тобой познакомиться. Просто удивительно! Понятия не имею, с чего бы это?

Однако Роджер в данный момент был слишком приятно взволнован, чтобы выражать уязвленность. Он перегнулся через стол, глаза у него засверкали, он даже не пытался скрыть свой восторг.

— А я виделся с ее адвокатом.

— Неужели? Здорово, но тебе, конечно, не удалось из него ничего вытянуть?

— Как бы не так! — негромко откликнулся Роджер. — Я узнал все.

— Все? — удивился Алек. — Господи! Как же ты ухитрился?

— О, никаких подробностей. Да я вообще виделся с ним всею две минуты. Это сухой, педантичный коротышка, типичный адвокат. Он ничем не выдал своего мнения на этот счет. Совершенно ничем. Однако, Александр, он ничего и не заподозрил. Совершенно ничего.

— Но как же вы все-таки поговорили?

— О, я ему загнул то же самое, что Бергойну, и напрямик спросил, не может ли он сообщить хоть что-нибудь о том, готова ли миссис Бентли дать исчерпывающий ответ на предъявляемые ей обвинения или нет. Конечно, своим неожиданным вопросом я застал его несколько врасплох, ты же понимаешь. Да любой адвокат растерялся бы от такой неожиданности, не так ли? Некто врывается в его контору и начинает задавать вопросы насчет его клиента. Да, он был порядком ошеломлен. Он, наверное, принял меня за сумасшедшего. Как бы то пи было, он мгновенно, как устрица, спрятался в свою раковину и сказал, что, к сожалению, ничего не может мне сообщить и вежливо меня выпроводил. Вот так и поговорили.

— Тогда как же тебя понять? Ты, значит, ничего не узнал?

— Да нет, узнал, — весело возразил Роджер. — Я убедился, что мы не напрасно приехали в Уичфорд, Алек, несмотря на всю его осторожность, этот коротышка выдал себя раз десять. Нет никаких сомнений — он совершенно убежден, что миссис Бентли виновата.

С минуту Алек в изумлении глядел на Роджера, потом кивнул.

— Понимаю, куда ты гнешь, — сказал он медленно. — Ты хочешь сказать, что если даже защитник миссис Бентли считает ее преступницей, то ее ответ на обвинение не может быть очень убедительным.

— Именно это я и хотел сказать.

— Но если учесть, что ты говорил вчера утром, эта встреча только убедила тебя в ее невиновности?

— Ну я бы воздержался от столь прямолинейного утверждения. Скорее можно говорить о том, что я еще более склоняюсь к мысли о ее возможной невиновности.

— В противовес всем тем, кто думает иначе и кто гораздо компетентнее может судить об этом! Гм! — и с минуту Алек молча курил. — Роджер, а это дело в Лейтон-Корте случайно не бросилось тебе в голову?

— Что ты хочешь сказать?

— Ну тогда ты случайно наткнулся на правду, единственный из всех, и, может, ты стал считать свое мнение непогрешимым, а?

— Случайно наткнулся на правду! — горестно воскликнул Роджер. — Услышать это после того, как я тщательно продумал тогда каждый свой шаг и пришел к невероятно блестящим дедуктивным выводам на основе самых неадекватных данных! Случайно наткнулся на правду! Вот уж действительно!

— Ну ладно, обнаружил правду, — поправился терпеливо Алек. — Я, в отличие от тебя, не очень красно говорю. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты считаешь себя гениальным сыщиком, а всех остальных глупыми инспекторами Скотленд-Ярда? А?

— Нет, Алек, не считаю, — холодно ответил Роджер, и мое замечание насчет слишком большого количества мышьяка было совершенно обоснованно. Я лишь удивляюсь, что больше никто этого как будто не заметил, но, напротив, сразу же все пришли к диаметрально противоположному выводу. А что касается того, прав я или нет, то время покажет. Однако будь добр, запомни, что я высказываю свое мнение всего лишь как любопытную гипотезу, а не в качестве железного, неопровержимого доказательства. Я просто указал, что остальным следует хотя бы немного усомниться в своей якобы непререкаемой правоте относительно миссис Бентли.

— Да ладно, — миролюбиво заметил Алек, — не ершись. А что ты можешь сказать о таинственных злоумышленниках?

Роджер привел свои воображаемые иглы в порядок и несколько успокоился.

— А тут я вполне готов признать, что пустил в ход воображение, и в немалой степени. Но для этого есть основания. Ведь если окажется, что миссис Бентли по какой-то странной случайности не виновата, значит виноват кто-то другой. Впрочем, как бы то ни было, мы ведь и приехали сюда, чтобы установить истину?

— Да вроде так, — согласился Алек.

Роджер смерил своего собеседника довольно прохладным взглядом, по вдруг весело расхохотался, совершенно восстановив душевное равновесие.

— А знаешь, Алек, ты иногда просто болван!

— Знаю, что ты так думаешь обо мне, — заметил Алек невозмутимо.

— А это не так? Но ты, пожалуйста, не расстраивайся. Гениальному сыщику еще кое-что пришло в голову. Перед тем как ты появился, я как раз раздумывал над ходом событий. Ты помнишь, что миссис Бентли купила отравленную бумагу для мух и какой поднялся ажиотаж вокруг того аптекаря, который ей эту бумагу продал?

— Да?

— Так вот, я тебя спрашиваю снова — это естественно, это правдоподобно, чтобы женщина купила эти бумажонки с целью, вымочив их, получить водный раствор мышьяка и потом отравить мужа? Что она спокойно отправилась в местную аптеку, где ее все знают, и купила эти бумажки? Любое убийство всегда сопровождается шумом и пересудами, и лучше всех это понимает будущий убийца. Неужели не странно в таком случае, что она купила бумагу именно у местного аптекаря, хотя с тем же успехом могла купить ее в Лондоне и все осталось бы шито-крыто?

— Да, вот это аргумент! Ты, значит, думаешь, что когда она покупала бумагу для мух, у нее не было, как это называется, тайного умысла?

— То есть отравить с ее помощью мужа? Ну, разумеется, сели она его вообще не травила.

— Но тогда зачем она купила бумагу?

— Этого я не знаю — пока. Но неужели нельзя предположить, что она её купила с целью уничтожения мух? Как бы то ни было, мы не должны упускать из виду этот момент, пока не услышим объяснений со стороны самой миссис Бентли.

— Значит, ты решил действовать исходя из того, ч го она не виновата?

— Это как раз то основание, мой дражайший Александр, на котором мы оба должны действовать. Совершенно не к чему сохранять беспристрастие. Если мы действительно хотим выполнить то, для чего сюда приехали, мы должны проникнуться сознанием, что миссис Бентли невиновна. Мы должны исходить из предположения, что она была ложно обвинена в убийстве, а следовательно виноват кто-то другой, и наш долг установить, кто именно. В противном случае мы как защитники будем действовать только вполсилы. Ты должен чувствовать яростное негодование при одной только мысли об иностранке, не имеющей родных в Англии, об этой бедной женщине, которую все единодушно обвинили в убийстве еще до суда, а на самом деле она совершенно ни в чем не повинна. Вот как ты должен себя вести, если, конечно, не холоден как рыба и вообще способен чувствовать хоть малейшее волнение из-за чего бы то ни было.