Он приходит по пятницам - Слободской Николай

Ясно, что следовать этому принципу Анна Леонидовна вовсе не собиралась. Не тот она была человек, и в своих планах рассчитывала не столько на удачу, сколько на свои серые клеточки[31]. Тут стоит, вероятно, заметить, что стоявшая перед ней – и на первый взгляд неразрешимая – проблема: как реализовать преимущества своей позиции и в то же время нейтрализовать присущий ей кардинальный недостаток, была аналогична проблемам, встающим перед любым изобретателем, желающим избавиться от недостатков уже существующей конструкции, сохранив ее достоинства. Удачную формулировку такого рода проблем (но не решений) можно найти в детской сказке про волшебную дудочку и кувшинчик. И надо отдать должное изобретательским способностям Анны Леонидовны и творческой мощи ее серых клеточек, она нашла остроумный вариант решения. Уже зная, как было дело, читатель может усомниться в эффективности и надежности использованной ею тактики – ведь разоблачили же ее в конце концов. Тем не менее, факт остается фактом: ее изобретение оказалось достаточно действенным, и не допусти она маленькую ошибку, ставшую для Миши той детективной зацепкой, которая дала ему возможность докопаться до истины, еще неизвестно, чем бы кончилось ее опасное предприятие.

Суть ее изобретения и соответствующего пункта в ее плане сводился к тому, чтобы загодя какими-то байками привлечь внимание милиции к своей особе – устроить какой-то спектакль, в котором вахтер Бильбасова будет играть главную роль, объявляя о тяжком преступлении. Поскольку реально преступление еще не состоится, и платина будет находиться на месте, возникшие в отношении нее подозрения будут развеяны, и если этот фокус повторить с тем же эффектом, то ее возможная связь с якобы совершенным преступлением будет убедительно опровергнута. Вероятно, ее сочтут истеричной особой, желающей привлечь к себе внимание, или еще кем-то – это не страшно, и будет ей только на руку. О своем возможном пребывании в психбольнице Анна Леонидовна предполагать не могла, но в том, что ей придется побывать на осмотре у психиатра, не сомневалась. Ну и пусть. Что бы там психиатр не написал в своем заключении (а, конечно, напишет чего-нибудь – на то он и психиатр), заподозрить ее в симуляции он не сможет. Какой у нее может быть мотив для симуляции – под следствием она не находится, ее ни в чем не обвиняют, и в армию ее никто забирать не собирается. Таким образом, еще до того, как кража будет обнаружена, версия о ее причастности к преступлению будет милицией уже отработана и отброшена, как полностью не подтверждаемая реальными фактами. Можно почти не сомневаться, что возвращаться к этой беспочвенной версии у следствия не будет ни малейшего желания. Очевидно ведь, что человек, задумавший преступление, не побежит в милицию сообщать, что оно уже совершилось. Следовательно, подозрения, которых она не могла бы избежать, будут сняты еще до того, как обретут под собой фактическую почву. Во мнении следствия она уже не окажется на месте главной подозреваемой, поскольку за ней уже будет прочно закреплено место потерпевшей – несчастной бабки, ставшей свидетельницей макабрического спектакля. (Тут Миша, надо сказать, не ошибся в своем предположении: оный спектакль был на самом деле предназначен для милиции и будущих следователей).

Еще одним существенным моментом придуманной ею фан­тастической истории была удачная мысль ввести в этот миф свою будущую жертву – Мизулина. Сыграв свою роль технического помощника, без которого преступница не могла осуществить намеченный план, он должен был погибнуть от ее руки, и первоначально Анна Леонидовна собиралась добавить ему в портвейн тот же тринитросолидол, которым впоследствии была отравлена Нина. Нажрался, дескать, алкаш неизвестно какой дряни – не выдержал длительного отказа от спиртного – вот и отбросил копыта. Но затем ей пришло в голову совместить его функцию помощника с функцией главного героя мифа: это его труп должен был появляться в коридоре НИИКИЭМСа и пугать ни в чем не повинную вахтершу. И эта ее выдумка опять же хорошо укладывается в понятия, описывающие изобретательское творчество. Теория решения изобретательских задач (ТРИЗ) гласит, что сущность многих разнообразных изобретений состоит в совмещении функций: один и тот же элемент технической конструкции начинает выполнять не только свою исходную функцию, но и некие дополнительные задания, порученные ему изобретателем[32]. Как ни хороша была эта идея, придававшая мифу завораживающую картинность и уводившая слушателя в мистические пространства, но в деталях ее изложения оказался скрытый дефект, поставивший преступницу в опасное положение. Всего лишь маленькая неточность (ошибка глазомера) поставила под удар весь ее план, и когда она наяву столкнулась с тем, что труп Мизулина решительно отказывается занять предназначенное ему место, наша героиня просто похолодела (по ее словам) и уже была готова к тому, что ее немедленно арестуют. Ведь достаточно было производящим дознание милиционерам измерить труп и прикинуть, каким образом он мог лежать за дверью, как всё ее вранье было бы тут же разоблачено. Однако никому это не пришло в голову, и ее ошибка осталась не замеченной. Тем не менее, преступница прекрасно осознавала, что вся ее хитроумная конструкция, в остальном осуществленная безупречно, без сучка и задоринки, повисла на волоске – недаром при известии об аресте ее первыми словами были: Додумались-таки! И действительно, эта мелкая ошибка оказалась для нее роковой. Наш Шерлок Холмс (здесь я уже имею в виду не Костю, а Мишу, под конец перехватившего у своего соратника роль Великого сыщика) понял – пусть лишь после долгих и безуспешных попыток, но понял же – значение такой очевидной, но не имеющей разумного смысла детали, и тем самым пролил яркий свет истины на скрытую подоплеку видимых всем событий.

Я не вижу необходимости продолжать изложение прочих подробностей и обсуждать их значение для описанного в романе расследования. Мое повествование о нем, в целом, закончено, и мне остается лишь сказать несколько фраз о дальнейшей судьбе персонажей, бывших участниками поведанной здесь истории.

Бывший Холмс, а в миру следователь Коровин, с которым Миша еще несколько раз встречался за памятным столом (только место чая со слоном занимали на нем уже другие напитки) и сохранил об этом дружеские воспоминания, вскоре – уже через несколько месяцев – отбыл из города к новому месту службы. Ему было предложено занять должность начальника следственного отдела в УВД одного из крупных городов где-то на Волге. Вряд ли можно сомневаться, что такой его стремительный карьерный взлет – от молодого следователя до начальника отдела – был связан с успешным завершением порученного ему сложного дела и с возвращением государству больших материальных ценностей. (Миша, по своему обыкновению, кивал на мохнатую папашину лапу, но это ведь вовсе не отменяет сказанного мною выше). Начало его карьеры было блестящим, и я почти не сомневаюсь, что за прошедшие годы он и сам дослужился до генеральских погон. А уж до каких высот сможет при его поддержке взлететь его сын, можно только гадать.

Михаил – настоящий Холмс этого романа – через пару лет после описанных событий защитил свою диссертацию и вскоре перевелся в другой НИИ (он и про него мне кое-что рассказывал, но я не вижу смысла здесь об этом вспоминать). Последнее, что я знаю о нем, относится к концу восьмидесятых. Он еще раз сменил место работы, получил квартиру в новом микрорайоне у черта на рогах и перестал появляться в наших краях – пути наши разошлись. Я бы с удовольствием возобновил знакомство, но никаких его координат у меня нет – похоже, он вовсе покинул наш город. Будь это не так, наши с ним пути где-нибудь да и пересеклись бы за эти годы.

Анна Леонидовна – в полном соответствии с прогнозами врачей – умерла в тюремной больнице. Не надо было, вероятно, ей изображать из себя больную, принимая какие-то сильнодействующие таблетки. Что-то они сдвинули в ее организме и в сочетании с длительным нервным напряжением привели к возникновению истинной болезни. Хотя можно, разумеется, сказать, что такое развитие событий было для нее лучшим выходом. Что ее могло ждать в противном случае? Суд с приговором к высшей мере наказания? А так, завершенное уголовное дело, не дойдя до суда, было закрыто в связи со смертью обвиняемой, после чего навеки упокоилось в милицейских архивах. Где упокоилась сама ставшая на преступный путь героиня нашего романа, мне неизвестно. Вероятно, в земле той отдаленной части городского кладбища, где хоронят невостребованные трупы, и, по всей видимости, где-то недалеко от ее могилы лежит в земле и труп несчастного Мизулина, нашедший там свое окончательное пристанище. Re­quies­cat in pace[33]. Да смилуется Господь над заблудшими душами.