Евгений Сухов - Непримиримые

– Вы не дослушали меня, Майкл, – сдержанно укорил его Бейкон. – Если говорить кратко, то схема будет такова. Через подставное лицо мы скупаем все основные газовые месторождения Сибири, а после того, как они окажутся в руках нашего человека, он передает нам контрольный пакет. Так что Америка станет законным собственником всех крупных газовых месторождений. Ваше мнение, как аналитика?

– План хорош, но для его осуществления нужны колоссальные деньги.

Бейкон понимающе кивнул:

– Думаю, что президент поддержит наши инициативы. Деньги будут. А потом, насколько мне известно, судя по событиям, что сейчас происходят в России, это не будут какие-то фантастические суммы. По вашему лицу я вижу, что вас что-то смущает. Что именно?

– Российское законодательство, сэр. В настоящее время готовится проект об ограничении влияния иностранного капитала на экономику страны, – сдержанно высказался Майкл Далтон, – в первую очередь на разработку стратегических полезных ископаемых...

– Неужели ничего нельзя придумать?

– С большими деньгами в России можно решить многие проблемы. В российском законодательстве много удобных лазеек. Но, на мой взгляд, наиболее сложной задачей будет подобрать подходящую кандидатуру, которая поспособствовала бы нашему плану. На мой взгляд, этот человек должен быть полностью нам лоялен.

– Всецело с вами согласен, – кивнул Бейкон. – Поэтому к выбору кандидатуры нужно подходить особенно тщательно. Это должен быть человек небогатый, но не лишенный честолюбия, потому что без честолюбия, как известно, ничего не сделаешь. Мы должны знать о нем все, включая его родственников вплоть до седьмого колена! Мы должны знать, чем он интересуется, круг его друзей, знакомых, где он родился, учился. Знать его бывших и настоящих любовниц, иметь представления о его наклонностях, в том числе дурных... Это ведь хороший повод для шантажа.... Не надо забывать о том, что на карту будут поставлены не только большие деньги, но и стратегические интересы Америки. Этот человек должен быть дельным и предприимчивым малым, чтобы не завалить все дело, но главное, чтобы в нужный день он отдал нам все то, что в него было вложено. Это наше главное условие.

– Придется тогда в общих чертах ввести его в план операции, – задумчиво протянул Майкл Далтон.

– Придется, – не без сожаления признал Бейкон. – Но это вынужденная мера, ведь он должен знать, на что идет. Со своей стороны мы предоставим ему нашу защиту и всестороннюю поддержку. А это уже немало. Мы дадим ему твердые гарантии того, что после завершения нашего плана он получит немалые бонусы, каковых хватит не только ему, но еще и его внукам, а то и правнукам.

– Думаю, что в плане должно быть задействовано два человека. Один из них должен отслеживать ситуацию в Сибири, а другой – контролировать финансовые потоки в Москве.

– Разумное предложение. Вот вы уже и входите в курс операции, – обаял широкой улыбкой Бейкон. – Может, у вас уже есть такие люди на примете?

Далтон на секунду задумался, после чего отрицательно покачал головой:

– Таких людей у меня пока нет.

– Майкл, я давно хотел спросить у вас: где вы проходили подготовку как агент?

Такие неожиданные повороты в разговоре могут сбить с толку кого угодно. К ним следовало быть готовым. Наверняка в этот самый момент Майкл проходил тест на быстроту реакции. У подготовленного человека не должна меняться мониторика. Далтон тщательно следил за своим лицом.

– Подготовку я проходил на армейской базе Кэмп-Пири.

Бейкон одобрительно кивнул:

– Я тоже занимался там в свое время. Это весьма хорошая школа. Шифровальное дело у вас вел старина Стив Костнер?

– Именно так, сэр, – с готовностью отозвался Далтон.

– Забавный старик, – губы Бейкона разошлись в располагающей улыбке. – Он рассказывал нам массу интересных историй о холодной войне. Послужной список у него будет побольше нашего.

– Именно так, сэр.

– К чему я это говорю... Мне хотелось бы, чтобы вы лично занялись поисками подходящих людей. – Майкл невольно сглотнул подступивший к горлу ком. – Лучше вас с этим никто не справится. Так что руководство операции ложится именно на вас. Вы владеете русским?

– Да, сэр. Я три года прожил в России, – с готовностью отозвался Далтон.

– Ну, вот видите. Вам будет легче понять, чем кому-либо, что там происходит в действительности. На эту операцию я возлагаю очень большие надежды. Если нам удастся провернуть что мы задумали, то Россия будет находиться у нас на крючке, с которого уже никогда не соскочит. Ни один винтик на газовой трубе не будет поворачиваться без разрешения Белого Дома. У вас много дел, Майкл! Я вам даже завидую. А теперь – ступайте.

– Слушаюсь, сэр, – с готовностью поднялся Далтон.

Сама атмосфера больницы даже у самого здорового человека вызывает отрицательные ощущения. И дело тут не в том, что взгляд постоянно натыкается на скорбящие, зачастую изнеможенные долгой болезнью лица, и даже не в здании морга, что ненавязчиво разместился под густыми кленами в уголке больничного двора, а в том, что, перешагивая порог клиники, начинаешь осознавать, насколько хрупко твое здоровье. И что жизнь не такая уж и бесконечная, как это нередко представляется.

– Прижмись к дереву, – сказал Петляков, повернувшись к Савельеву.

Водитель кивнул и ловко втиснулся между толстой липой, стоящей на краю дорожки, и черным «Лэндровером».

– Побудь пока здесь, я скоро буду. Ты все купил, что я просил?

– Да. Апельсиновый сок, груши, яблоки.

– Хорошо, – кивнул Петляков, забирая пакет. – Не знаю, как у тебя, но у меня больница вызывает не самые благодушные ощущения. Помню, в детстве я ногу сломал, так целый месяц пришлось проваляться. Я просто от тоски изнывал.

– Болеть всегда плохо, – согласился Савельев. Неожиданно широко улыбнувшись, он продолжил: – Хотя, с другой стороны, там молодые медсестрички работают, и все такие хорошенькие! Может быть, на пару деньков я бы и завис в какой-нибудь больничке.

– Ну-ну, – усмехнулся Петляков.

Набросив халат, он уверенно поднялся по лестнице с широкими перилами. Вот так и должен выглядеть храм боли: белоснежным и очень холодным.

Аню Елизарову разместили в отдельной палате, у дверей которой дежурили двое охранников. Еще двое находились в соседней комнате, которая сообщалась через небольшую дверь с палатой. Так что в случае осложнений они могли подоспеть на выручку в любую минуту.

Охрана, заметив подошедшего Петлякова, расступилась.

– Там врач, – предупредил один из охранников.

– Вот и славно, – приоткрыв дверь, сказал Вадим. – Он мне и нужен.

Больных полагается заражать неистощимым оптимизмом, бодрым и активным видом, доказывая тем самым, что их болезнь всего-то недоразумение судьбы. Однако, взглянув на бледное, безжизненное лицо Анны, Петляков почувствовал, что заготовленные бодрые фразы мгновенно улетучились, и единственное, что ему оставалось, так это налепить на лицо дежурную улыбку. Губы девушки едва дрогнули, когда её взгляд остановился на вошедшем Петлякове, в какой-то момент ему даже показалось, что он прочитал в её глазах расположение.

Рядом с кроватью стоял врач – высокий импозантный мужчина лет сорока пяти с густой шевелюрой, которую украшала редкая седина, больше смахивающая на искусное мелирование. Наверняка он был героем младшего медицинского персонала: они предпочитают именно таких, породистых мужиков.

Бережно взяв под локоток вошедшего Петлякова, врач отвел его в угол палаты.

– Как она? – не удержался от вопроса Вадим. Голос слегка дрогнул, выдав его волнение.

– Теперь самое страшное позади. Восстановление идет хорошо. Состояние стабильное. Наблюдается положительная динамика. Главное, чтобы не было никаких осложнений. Но нервное потрясение еще очень сильное. Все-таки она ранена.

– Если нужны какие-то лекарства, так вы только скажите, мы достанем все, что необходимо.

– Вы уже снабдили нас всем самым необходимым, так что больше ничего не нужно, – серьезно заверил его врач. – Я вот что хотел сказать, – Он понизил голос. Вадим напрягся. – Мне тут звонили и интересовались здоровьем Анны...

– Кто?

– Этот человек не представился.

– И что же вы ответили?

Пожав плечами, врач ответил:

– Как мы с вами и договаривались, я сказал, что она находится в критическом состоянии.

– Правильно, – не сумел сдержать вздох облегчения Петляков.

– Но это еще не все. Позавчера ко мне подошел мужчина, представился родственником Анны и попросил, чтобы я отвел его к ней в палату.

– А вы? – получилось немного громче, чем следовало.

– Сказал, что больная себя очень плохо чувствует и доступ к ней закрыт, что она по-прежнему находится в реанимации.