Сергей Донской - Воровская свобода

Роман плохо знал Гренадера, и вряд ли ему пришло бы в голову именно его взять в напарники для бегства. Только выбирать не приходилось. Решаться нужно было именно здесь и сейчас.

— Хорошо, — согласился Роман, наблюдая за хаосом, творившимся вокруг. — Я согласен.

Гренадер указал на горящую вышку и собравшихся под ней людей:

— Пока все там собрались, идем другой стороной.

Он кивнул в противоположном направлении от пожара и, пригнувшись, побежал, прячась за деревьями.

Роман последовал его примеру. Сердце колотилось, в ушах стучало, горло сдавило от страха. Он чувствовал, как организм раз за разом выбрасывает порции адреналина в бурлящую кровь.

Когда Гренадеру и Роману удалось пройти незамеченными сквозь оцепление, запретка оказалась уже совсем рядом. До свободы было рукой подать.

Совсем рядом послышался голос автоматчика, обратившегося к своему товарищу:

— Смотри в оба! А то в такой толкотне какая-нибудь сволочь сбежать может.

— Успокойся, в такую погоду ни один уголовник не дернется, — ответил товарищ. — Для них главное жратва по расписанию, да ноги сухие.

Беглецы застыли, прячась за толстыми древесными стволами. Роман почувствовал, как ему за шиворот по стволу течет дождевая вода, но пошевелиться не решился. Он посмотрел на Гренадера, который стоял мокрый от дождя, потому что над его головой не было веток. Но он тоже не двигался с места.

— Да, но ты все же бдительность не теряй, — снова подал голос охранник.

— Скоро поедем? — спросил второй.

— Уже почти погрузились. Вышку погасят и поедем.

Было слышно, как охранники пошли в разные стороны, шурша мокрыми еловыми иголками под ногами. Когда они ушли на достаточное расстояние, Роман подал знак Гренадеру, что пора двигаться дальше.

Они шли тихо, скрываясь за деревьями. Им повезло, что на участке, где не было ничего, кроме голых пней, им никто не встретился. Лес закончился, началась просека по периметру зоны. Перед беглецами было следующее препятствие — смотанная кольцами колючая проволока. Ее не перелезть и для подкопа ни времени, ни орудий нет. Дождь лил такой плотной стеной, что сквозь нее ничего не было видно даже на расстоянии пяти метров. Где-то далеко за спиной слышались голоса и звуки заводящихся автобусов.

Немного подумав, Гренадер снял с себя телогрейку и набросил на проволоку, пригнув ее к земле. Роман последовал его примеру. Им удалось перебраться на другую сторону ограды с малыми ранениями — лишь исцарапавшись в кровь.

Теперь им предстоял последний рывок — преодолеть колючую проволоку на столбах. Пролезть сквозь плотные ряды можно было даже не пытаться, так туго они были натянуты. Но Роман заметил в ограде небольшую брешь. Он махнул Гренадеру. Вдвоем, не жалея себя, они расширяли отверстие, чтобы протиснуться на свободу. Колючки ранили руки, спины и лица, оставляя кровавые борозды. Когда же они справились с проволокой, сквозь шум дождя послышались хлюпающие шаги. Оба застыли, лежа животами в грязи.

— Кто здесь? — спросил откуда-то издалека молодой голос автоматчика.

На черных перепачканных лицах беглецов виднелись только белки глаз. Роман и Гренадер переглянулись.

— Стрелять буду! — сказал автоматчик не очень уверенный в собственных словах.

Было слышно, как он топчется рядом в тяжелых сапогах, меся ими липкую грязь. Постояв немного еще, он пошел дальше. Когда его шаги стихли, Роман скомандовал шепотом:

— Давай за мной!

Он пролез в расширенное отверстие в колючем заборе, еще раз изодрав в кровь лицо и руки. Гренадер был крупнее, чем Роман, поэтому ему пришлось хуже. Когда колючки впились в его тело, он непроизвольно застонал.

— Эй, тише! — рассерженно зашипел Роман. — Жить надоело?

В голосе Романа больше не было никакого страха перед спутником, потому что за колючей проволокой все равны. Здесь сильней тот, кто выжить сумеет.

Гренадер заметил перемену в тоне Романа и она ему не понравилась. Но понимал, что все равно лучше с ним идти через лес, чем одному.

Ноги разъезжались на скользкой земле, одежда вымокла до нитки, раны кровоточили и пекли. Но вкус свободы придавал сил. Расслабляться или останавливаться было нельзя. Очень скоро по их следу пустят собак, поэтому времени на отдых скоро не появится.

Роман шел немного впереди, потому он первый скатился в овраг, наполненный холодной дождевой водой:

— Зараза!

Следом за ним в овраге оказался и Гренадер: — Черт! А я думал, хуже уже не бывает.

Стараясь выжать из одежды грязную воду, Роман ответил:

— Бывает. И еще хуже будет, когда лай собачий за спиной услышим, а сил бежать не останется.

— Не каркай! — Гренадер стряхивал с куртки куски налипшей грязи. — Прорвемся.

Роман достал из кармана куртки размокшую пачку сигарет:

— Сигареты пропали…

— Плохо, я бы сейчас закурил.

Роман машинально похлопал себя по пустым карманам:

— Ничего нет… Ни денег, ни сигарет.

Гренадер надел на себя тяжелую от воды куртку:

— Пора идти.

Роман потер колено:

— Ногу подвернул, — пояснил он Гренадеру. — Надеюсь, не сильно.

— Воля, времени нет, — сказал Гренадер, делая шаг вперед. — Назад в лагерь я не хочу.

— Пойдем.

Роман, похрамывая, последовал за Гренадером.

Из оврага они влезли совершенно мокрыми, но именно это было спасением. Теперь собаки вряд ли могли взять их след.

Бежали они долго, пока совсем не стемнело. Дождь закончился. В горле и носу пекло от каждого вдоха, в боку кололо, казалось, что сейчас ноги вот-вот откажутся нести усталые тела.

Гренадер обессилел первым:

— Все, Воля.

Согнувшись, он облокотился ладонями о колени. Роман остановился, устало опустив голову и выгнув спину. После грозы небо стало чистым. Луна светила так ярко, что было видно, как при каждом выдохе Гренадера изо рта вырывался пар:

— Я не могу больше.

— Давай пройдем еще немного, — попытался уговорить Роман.

— Нет, Воля, даже не пытайся. С места не сдвинусь.

Покачнувшись от усталости, Гренадер оперся о дерево.

Где-то вдалеке послышался вой.

Гренадер испуганно дернулся:

— Собаки?

Роман несколько минут прислушивался:

— Нет. Думаю, это волки.

— Что ж, лучше уж так сдохнуть, — заявил Гренадер.

— Не рано сдаться решил? — крикнул на него Роман, прислушиваясь к вою.

Гренадер обессилено сел на землю.

Роман не успел ничего сказать, как откуда-то из темноты с глухим грозным рычанием выскочил волк и тут же набросился на сидящего на земле Гренадера. Но тот успел защитить горло руками от клыков хищника. Свирепо рыча, волк вцепился жертве в плечо. Опьяненный возможностью легкой добычи, он старался разорвать куртку, мотая головой из стороны в сторону.

Гренадер был так напуган, что совсем потерял голову. Поддавшись панике, он только бестолково взмахивал руками и ногами, чем еще сильней раззадоривал животное.

Роман сориентировался быстро, прыгнув на волка сверху, он принялся его душить.

Волк оказался необыкновенно сильным, и справиться с ним было очень непросто. Чтобы освободиться из тисков, зверь извивался и клацал крепкими зубами, стараясь избавиться от нападавшего.

Гренадер, как зачарованный, наблюдал за схваткой, но не принимал в ней никакого участия.

Роману удалось не ослаблять хватку и через какое-то время волк начал затихать, пока совсем не обмяк в его руках.

Гренадер посмотрел на разорванную куртку:

— Ну вот. Теперь еще и куртка порвана.

— Зато сам уцелел. — Роман оставил мертвого волка. — Если бы не она, то волк вырвал бы из тебя кусок мяса.

Глянув на Романа, Гренадер оскалился в благодарной улыбке:

— Ну ты молоток… Я бы и сам мог справиться, но спасибо…

— Будем считать, что теперь мы квиты, — ответил Роман все еще тяжело дыша. — Ты меня от одного волка спас, а я тебя от другого.

— Квиты, — согласился Гренадер.

Роман напряженно всматривался вглубь леса.

— Сейчас не лучшее время для отдыха. Здесь поблизости может быть целая стая.

Гренадер огляделся по сторонам, как будто мог рассмотреть хоть что-то в такой темноте.

Роман взглянул на Гренадера, продолжавшего сидеть на мокрой земле: куртка разорвана, голова втянута в плечи. Казалось, от испуга он забыл о своем былом авторитете. В непривычных условиях куда-то делись и его агрессия и жестокость. Роман больше не чувствовал ни уважения, ни страха перед Гренадером.

— Пойдем дальше! — скомандовал он, чувствуя свое превосходство.

Гренадер не стал спорить, неуклюже поднялся, опираясь ладонями на землю:

— Давай останемся здесь на ночь, — попросил он. — Ноги болят.

Роману было неприятно смотреть, как Гренадер превратился в беспомощного нытика. Его передернуло от этого зрелища. В нем не осталось ничего, кроме презрения. Он даже не стал уговаривать Гренадера идти дальше. Силы Романа тоже иссякли, он тоже больше не мог идти, но остановиться сейчас — это означало сдаться. Но не для того он решился на побег, чтобы сломаться из-за усталости в ногах или ссадин и израненных рук. Он понимал, что надо идти вперед. И не имело значения, куда — просто нужно было уйти подальше от преследователей. Он не знал, как идти, но знал, что будет идти до последнего, пока держится на ногах. Его не пугала лесная тьма, не пугало то, что впереди ждала лишь неизвестность. Если Гренадер не находит в себе сил, чтобы продолжить путь, то это его проблема. Романа это не касается. Там, на зоне, ему поблажек никто не давал. А здесь тем более не место малодушию и слабости.