Чарльз Уильямс - Змея

«Через поле лучше не идти, — подумал он. — Нужно пройти вдоль плотины и спрятаться под деревьями».

Они медленно брели под серым моросящим дождем. Местами вода доходила уже до пояса. Свэл на каждом шагу спотыкался, Митч едва удерживал его, борясь с подступавшей к горлу тошнотой.

Через несколько минут, которые казались часами, они вышли на сухое место и принялись взбираться по склону. Сойдя с тропы, Митч увел брата за ствол большого дуба, который они с Кэсом весной спилили на дрова. Свэл опустился на колени и упал среди густых ветвей. Здесь он был невидим для тех, кто мог появиться на тропе. Митч нагнулся, уложил его поудобнее и тут вспомнил про плащ.

— Подожди минутку.

Он быстро принес лежавший в поле плащ и растянул его на ветвях вроде тента, потом сел, спрятав голову от дождя. Лицо его мрачно застыло, словно вырезанное из темного дерева.

— Гадюка? — спокойно спросил он.

Свэл положил голову на сук, на его смертельно бледном лице выделялись только крупные веснушки. Дышал он часто и прерывисто.

— Нет, гремучая змея.

— Где? Когда? — Голос Митча оставался ровным, он любой ценой хотел сдержать волнение.

— Два укуса, — Свэл попробовал поднять руку. — На запястье и на ладони. Утром, на рассвете.

— С ядом ничего не удалось?

— У меня не было ножа.

Митч отвел глаза.

— Ты поправишься…

Митч знал, что говорит неправду. Даже у такого, как Свэл, не было и одного шанса из ста. На миг в глазах старшего брата мелькнула прежняя усмешка.

— Ладно, младший, нечего сочинять сказки.

Митч попытался придать голосу убедительность:

— Слушай, врач все может исправить. Я схожу за повозкой и пошлю кого-нибудь за доктором.

— Не надо, малыш, — Свэл спокойно смотрел ему в глаза.

— Черт возьми, Свэл…

— Хватит! Уже поздно. И потом, если они сумеют меня вылечить, то посадят на электрический стул. Лучше уж так…

Митч опустил глаза. Потом медленно кивнул.

— Ты хочешь остаться здесь?

— Да.

— Хорошо.

Несколько минут они молчали, только монотонно стучали капли дождя по растянутому над Свэлом плащу.

— А что делать, если…

— Не если, а когда!

«Он всегда хотел быть круче всех, в жизни только в это и верил. Может, это и неплохо, если держаться до конца. Но храни Господь, если вера вдруг тебя оставит…»

— Ладно, когда.

— Что, на вашей чертовой ферме больше нет лопат? — проскрипел зубами Свэл. — Или их тоже продали?

Митч кивнул. Все было решено.

Теперь Свэл был окончательно уверен, что его не возьмут живым и не отправят на электрический стул. Мрачная ирония судьбы: это будет его последняя победа над блюстителями закона. Митч достаточно хорошо знал брата и прекрасно его понимал.

Только сам он думал об ином. Жившее в нем сильное чувство клана стояло выше закона. Если совершенные Свэлом преступления сделали его врагом общества, своей смертью он оплатит этот долг, пусть не в тюрьме и не на электрическом стуле. После этого у общества не будет никакого права ни на тело Свэла, ни на память о нем. Все останется в семье. Слишком долго все тянулось. Вся история вполне могла закончиться здесь, на жалких остатках земель, некогда принадлежавших семейству О’Нили.

С непроницаемым лицом он склонился над Свэлом.

— Как ты?

— Ничего, — выдавил Свэл.

Оба понимали, что это не так.

— Тебе что-то нужно?

— Нет. Сигарету разве, но твои тоже, наверно, размокли.

— Табак-то в железной коробке, он сухой, а вот бумага отсырела.

— Значит, обойдусь.

— Подожди, я схожу принесу.

— Обойдусь, — повторил Свэл.

— Да я за минуту обернусь…

Митч выбрался из-под веток, встал, посмотрел на мокрую землю под ногами, вышел на тропу и поспешил на ферму.

Там с самого утра не прекращалась суета. Три машины уже уехали, оставалась одна, пока полицейские, приехавшие в ней, осматривали долину. Всякий раз, когда появлялась очередная полицейская машина и из нее вываливались вооруженные люди в белых фуражках и черных плащах, Кэс выскакивал под дождь, оторвавшись от приемника, в своей нелепой, сбившейся набок шляпе, обращаясь к ним с бессвязными причитаниями.

— Он ведь утонул, так по радио говорили, — бормотал он, — нырнул и больше не появлялся. Я отец его, я старался воспитать его добрым христианином, но теперь его больше нет, он утонул в реке.

— Неизвестно, — отмахивались полицейские, — мы не можем быть уверены, пока не увидим сами…

— Но ведь говорили по радио! — настаивал он, семеня за ними следом, никак не понимая, что это они сами дали информацию журналистам и потому репортаж нисколько их не волнует. И когда те уже исчезли из виду, растерянно стоял под дождем, выкрикивая вслед одни и те же слова, продиктованные нараставшим безумием:

— Я его отец!.. Это мой мальчик!..

Что в нем говорило — позорная жажда прославиться или боль вины? Кто мог это разгадать?

Джой презрительно смотрела на него из своего окна.

«Я его жена, — думала она, — но никто не вздумал спросить, что я чувствую. Как не стыдно старому дураку выставлять себя на посмешище? Он совсем рехнулся. Но почему никто не поинтересовался, где жена Свэла?»

Потом во дворе остановилась машина с газетчиками. Двое мужчин укрылись от дождя на веранде. Один тащил чемодан с фотопринадлежностями. Репортер, худой молодой парень, нетерпеливо озирался, как охотничий пес в морозное утро. Фотографу было около сорока. Серый жилет в пятнах был застегнут на единственную пуговицу, в глазах — неодолимая скука. Звали его Ламбе, и от него уже разило спиртным.

Когда они прибыли, Кэс, сидевший в гостиной у приемника, тут же бросился на веранду.

— Новости передают! — возбужденно сообщил он. — Мне нужно послушать новости! Потом поговорим.

Он исчез, газетчики переглянулись.

— Надо же, какой ярый слушатель, — заметил Ламбе, распуская ремень на чемодане.

Репортер через окно заглянул в дом. Кэс сидел на кровати неподвижно, словно в трансе, склонившись к приемнику. С его шляпы капала вода.

— Мистер О’Нили — это вы? — спросил репортер.

— Подождите, мне сейчас не до разговоров, — Кэс нахмурился.

Репортер прислушался.

«Новой информации о столь сенсационных событиях еще не поступало. Все участники поисков считают, что Свэл О’Нили наверняка погиб. Либо он утонул в реке, либо был застрелен. Но поиски продолжаются и не будут прекращены, пока не обнаружат тело».

— Ничего нового, — репортер пожал плечами, — это сообщение писал я сам около часу назад.

— Новости передают, — отсутствующим взглядом окинул его Кэс. — Некогда мне с вами разговаривать.

— Я же говорю вам — это все было, — перебил его репортер, — это я сам составлял.

— Все равно, — покачал головой Кэс.

Парень отошел от окна и беспомощно взглянул на Ламбе. Тот стоял, прислонившись к стене и жалея, что не захватил из машины початую бутылку.

— Люди ничему не верят, пока не услышат по радио или не прочитают в газете! — устало бросил он. — Странный род людской!

— Должен же здесь быть еще кто-то, — репортер шагнул к дверям, чтобы заглянуть в коридор.

Джой стояла в спальне, собираясь переодеться. Услышав голоса, она набросила пеньюар, откинула на плечи волосы и вышла. Появившись на веранде, прежде всего отметила, что репортер — симпатичный парень. Улыбнувшись как можно обворожительнее, она начала что-то говорить, и при первых звуках голоса Ламбе поспешно обернулся.

— Вот так встреча! — воскликнул он. — Нарцисса!

— Вы ведь миссис О’Нили? — спросил репортер. — Помните, мы с вами на суде встречались? Не ожидали вас здесь встретить, но очень приятно.

— Ну конечно, я вас помню, — улыбнулась Джой. — Вы…

— Шоу, — подсказал парень, — а это Байрон Ламбе…

— Да, я знаю. Мы с мистером Ламбе старые друзья, верно?

— Мы с миссис О’Нили знакомы достаточно хорошо, — протянул Ламбе.

— Миссис О’Нили, — начал Шоу, — вы нам не подскажете, куда направлялся ваш муж?

— Честно говоря, не знаю, — она замялась. — Я ничего не знала.

— Он не собирался приехать сюда?

— Я об этом уже думала. Но это так ужасно… Вы не представляете, что я пережила сегодня!

Мысль о том, что Свэл возвращался к ней, ей понравилась, теперь она и думать иначе не могла. Ну конечно! Как она раньше не догадалась! Он шел именно сюда…

Со слезами на глазах, воздев лицо к небу как на картинке, она произнесла трагическим голосом:

— Да, он стремился ко мне, я это чувствую. Женщины такие веста чувствуют сердцем. Бедный Свэл! Он был так близко, а я даже не подозревала…

— Вот именно, я так и думал, — воскликнул Шоу. — Он, конечно, шел сюда! Что ему еще оставалось? Вот что мы дадим в репортаже. И еще нам нужны фото. Вы не откажетесь сфотографироваться?