Людмила Винникова - Маньяк является в дождь

Вид крови пугал, притягивал, и Андрей, как заколдованный, стоял на месте. Потом убегал и снова возвращался. Казалось, кто-то шептал:

— Стой, смотри.

Страх уходил. И нарастало какое-то неведомое влекущее чувство, будто дьявол, вселившись в мальчишку, ликовал на кровавом празднике.

Чикатило вспоминал детство.

…Мимо медленно, подпрыгивая на ухабах, проехала телега. И Андрей увидел лежащего в ней человека. Без головы. Он лежал, вздрагивая вместе с телегой, и казалось, готовый спрыгнуть и бежать по селу. Было или не было? Может, больная фантазия подсудимого рисовала эти сцены?

— Было, — утверждал в суде Чикатило. — А в голодные годы брата моего старшего Стёпу, растерзали люди и съели.

Казалось, картины ужасов он мог рисовать бесконечно.

— Батька из немецкого плена вернулся и помер, — вспоминал Чикатило. — Ну что еще? Ничего хорошего не было.

Так он воспринимал окружающий мир. Таким запомнилось ему детство.

А в Яблочном цвели сады.

Рос мальчишка нелюдимый и злой на мир, который казалось, его отвергал.

— Очкарик! — кричали одноклассники.

Оп зло смотрел на своих обидчиков и плакал. Потом снял очки, выбросил и не надевал до тридцати лет.

Но дело было вовсе не в очках, а в нем самом. Он не понимал, почему боялся и сторонился своих сверстников. Они были не такие. И Чикатило и душе завидовал им и ненавидел их. Единственным утешением были пятерки и дневнике. Они возвышали его в собственных глазах, открывали дорогу в будущее, которое он связывал с далекой и манящей Москвой.

А в Яблочном снова цвели сады. Водили хороводы парубки и девчата, влюблялись. За этой неведомой жизнью тайком наблюдал Чикатило.

Иногда он, будто зверь, шел по следу чужой любви и, притаившись, слушал чьи-то пылкие признания, от которых кружилась голова.

Он чувствовал, что в его собственной жизни такого не будет. И когда девчонки садились рядом, он вскакивал и уходил.

Вдогонку слышался смех.

— Отчего на Чикатило дурь такая накатила? — услышал он случайно частушку.

Девчонка, исполнявшая ее, кокетливо поводила обнаженными плечами.

Издали наблюдая за пей, Чикатило задыхался от гнева и не мог отвести жаждущего взгляда. Его влекло к ней. Несовместимые крайности, соединяясь вместе, рождали уродливый гибрид.

Интимная близость, о которой мечтал Чикатило, пугала и манила.

Случай представился неожиданно. Андрей был дома один, когда к его сестре пришла подруга.

— А Тани нет, — хотел сказать он, но почему-то промолчал. Он посмотрел на девчонку, и внезапное волнение овладело им. Из-под короткого платья выглядывали кружева. Он кинулся к ней, повалил на пол… И вдруг понял, что не сможет овладеть ею. Наслаждения близости ему недоступны.

Потом были еще короткие романы, недолгие встречи, жажда любви. И позор бессилия.

После окончания школы Чикатило уехал из села. Но мечта о научной карьере на сбылись. Не пройдя по конкурсу на юридический факультет Московского университета, он вернулся домой и поступил в Ахтырское училище связи.

А жизнь брала свое. Хотелось любви и быть любимым. Но природа, словно в насмешку, наделили его редкой физической силой, за которую еще в школе его прозвали «Андрей-сила», и такой же редкой сексуальном слабостью. Втайне он надеялся, что это пройдет. Но тщетно.

(Из показаний Татьяны Н.)

«Мы встречались с Андреем в течение полутора месяцев. Однажды, оставшись наедине, Андрей хотел овладеть мною, но у него ничего не получилось. В другой раз произошло то же самое.

Окончив училище связи. Чикатило уехал по комсомольской путевке на Урал. Этот период его жизни в материалах уголовного дела упоминается вскользь. А передовой комсомолец уже готовил себя отнюдь не к трудовым подвигам.

Через два года его призвали в армию, и после демобилизации он приехал в Ростовскую область.

А вскоре Чикатило сделал предложение подруге своей сестры, и невзрачная, меланхоличная Фенечка стала его женой. «С первой же брачной ночи я почувствовала его половую слабость… Тогда я воспринимала это как застенчивость или скромность с его стороны. Такое состояние продолжалось в течение пятнадцати-двадцати лет нашей совместной жизни. С самого почала он хотел иметь мною детей, объясняя это тем. что его родители тоже имели много детей, но я тем не менее делала аборты. Когда он узнал об этом, он очень расстроился, переживал и ругал меня».

(Из показаний жены Чикатило)

— Как ты могла убить живое? — возмущался он, а сам уже выбирал жертву из чужих детей.

«Последние шесть-семь лет мы с ним почти не были в близких отношениях…»

Когда Фенечка напоминала мужу о том, что является законной женой. Чикатило кричал:

— Бездельница! С жиру бесишься! Может, тебе жеребца подать? — А сам уходил из дому, бродяжничал, слонялся по вокзалам и электричкам в поисках очередной жертвы.

В безлюдных лесопосадках и парких он оставил уже не один изуродованный труп.

Грязный, с ссадинами и царапинами на лице и плохо замытыми следами крови на одежде возвращался он домой. К жене и детям.

— Неужели вы не догадывались, что он совершал преступления? — спросили на следствии жену Чикатило.

— Не догадывалась, — без колебаний заявила она, — Он ведь уже работал начальником отдели снабжения. Часто бывал в командировках, помогал грузить продукцию. И когда я спрашивала, откуда у него синяки и царапины, он говорил, что поранился по время погрузки.

После того, как Чикатило тихо-мирно уволился на училища, он нашел более подходящее место работы. Став начальником отдела снабжения Шахтннского объединения «Ростовнеруд», он, наконец, обрел желанную свободу. Никто его не контролировал, и он являлся но работу по своему усмотрению, а мог и вообще не являться. Командировки служили надежным прикрытием. Впрочем, это объединение не было исключением из правил, существовавших да и поныне существующих на многих государственных предприятиях.

Зарубежные корреспонденты, которые присутствовали но процессе, слушая показания свидетелей о трудовой деятельности Чикатило, лишь пожимали плечами. А один из них удивленно произнес:

— Если бы у нас так работали, наша страна развалилась бы давно.

— А паша развалилась недавно, — не без грусти ответил кто-то из россиян.

Для совершения преступлений Чикатило имел достаточно времени.

— Подсудимый, как вы входили в доверие к детям? — Председательствующий назвал несколько фамилий, и в золе снова запахло нашатырем, замелькали белые халаты.

— Как? — Чикатило прищурил мертвенно-серые глаза, и в них вдруг вспыхнули дьявольские огоньки. — По-разному.

Под разными предлогами уводил он с собой детей и подростков. Но ключ, которым пользовался Чикатило, всегда был один — детская доверчивость. И он срабатывал безотказно.

…В тот день Чикатило приехал в Ростов. Кажется, привез очередную жалобу на руководителей объединения. Он писал их регулярно. Иногда отсылал но почте в различные инстанции, иногда лично вручал адресатам.

В потертом портфеле рядом с жалобой были аккуратно уложены фотографии членов Политбюро. Чикатило часто носил их с собой, в знак уважения к партийным лидерам. А еще лежали веревки и нож.

В воздухе пахло близким дождем. Сгущались августовские сумерки.

На остановке пассажиры ожидали автобуса. В стороне стоял мальчик И нетерпеливо поглядывал вдаль

— Давно нет автобуса? — подойдя, спросил Чикатило.

— Давно, — ответил мальчик.

— А родители, наверное, уже ждут? — снова поинтересовался он,

— Да, — грустно кивнул мальчик. — Мама, наверное, волнуется. Она болеет, а ей нельзя волноваться.

— Мне тоже ехать этим автобусом. Хочешь, пойдем на конечную остановку? Оттуда быстрее можно уехать, — предложил Чикатило.

И мальчик покорно пошел за ним. Навсегда.

Труп Саши Ч. нашли в зарослях на левом берегу реки Дон. В нем невозможно было узнать красивого девятилетнего ребенка.

Слухи будоражили город, сеяли панику. И уже повсюду говорили, что на улицах Ростова появляется черная «Волга». Люди в черном хватают маленьких детей, чьи изуродованные трупы находит потом в лесопосадках. Загадочные буквы ССД, которые стоят рядом с номером машины, якобы означают: смерть советским детям.

Но официальные органы не реагировали, будто ничего но происходило, будто не было десятков убийств с почерком маньяка. Информация скрывалась под надежным цензурным прессом. Было время молчанки.

А слухи разрастались. И тогда в областной партийной газете «Молот» появилась статья генерала Коновалова, который в восьмидесятые годы возглавлял областное управление внутренних дел. В ней, как обычно, шла речь об успехах, достигнутых в борьбе с преступностью. И только где-то в конце, между прочим, промелькнула фраза о том, что на левом берегу Дона найден труп девятилетнего Саши Ч., но милиция заверяет — в скором времени преступник будет задержан. После того памятного заверения прошло еще шесть лет, и еще десятки женщин и детей погибли от рук маньяка.