Игорь Фунт - Останусь лучше там…

Медленно брели мимо зазывающих торговцев псевдоантикварными сувенирами. Я сливал полковнику информацию про поезд, напичканный золотом Вавилона. Понятное дело, Джахонгир не мог запустить мохнатую лапу дальше своего носа, то есть выше уровня посольской ответственности, поэтому привязал меня к торговой должности уж слишком поверхностно – для иностранной разведслужбы сложности в идентификации не представлялось. Пока есть шанс, надо жить. Шанс дал Джек. Я понял: его долг офицера столкнулся с деньгами, огромными! – и деньги победили. Что это: «Служение отечеству уступило перед соблазном наживы?» – Не знал ответ – до того ли мне было?

В нашей схеме появился «друг», наглухо связанный с Интерполом, разведкой и черт его знает, с чем еще, но я остался жив. А золото… Соглашусь с Исламом, проповедующим отрешение от всего мирского еще до выхода из грешного мира – бог с ним, золотом… пока.

Майор Корякин чувствовал шаткость своего положения. Вместе со своим отрядом он поступил в распоряжение двух офицеров войсковой разведки, прибывших в Термез ранее с подполковником Ясеневым. Расследование нападения боевиков на поезд маслолицего майора-предателя неотвратимо переросло в разбор полетов на пятом товароприемнике. Конечно, всех собак спустили на Ясенева: он получил сигнал (следствие интересовалось, кто предупредил?), стрелял, пытался арестовать Кряка. Корякин, также получивший информацию о продажном подполковнике, отстреливался, но промазал, поэтому Спирину пришлось вмешаться. Все произошло неожиданно, упор – на самозащиту и на внезапную пальбу сволоча Ясенева.

Кольку-Секунду – с ковра вон! Толстый начальник грузового депо Кольку и не вспомнил, защищая задницу от неминуемого возмездия. То, что прикрывала форменная фуражка увальня, вообще всё позабыло со страху, уж тем более не говоря о материальной близости к подполковнику Ясеневу. На следующий день спецназовцам возвратили оружие, дали задание: через три дня вернуться в Душанбе, там отчитаться-отписаться – и домой; мол, в Москве продолжим шерстить, а тут пусть спецура порыщет. Скандальчиком попахивало, и каким!

За три дня состряпать версию на проход в Афган – нереально. За три дня подготовить согласования, концы, оплату счетов – невозможно. Связаться с Джахонгиром, оформить документы для более-менее правдивой легенды под Секунду: не-мыс-ли-мо! Но… Через три дня Секунда пересек афганскую границу в качестве торгового представителя. «Не в кубики играем!» – Золото не должно засветиться ни в коем случае. Иначе… что иначе? Вот от этого «иначе» и уворачивался всю жизнь старый солдат Серега Корякин по прозвищу Кряк, шкурой своей впитавший войну, предательство и обратную сторону человеческих законов…

Корякин («Кряк!»), девяностые годы

Большой каменный дом. Шикарный. В пригороде. Шикарный дом в шикарном пригороде. Забор: ой-ой-ой! Видеокамеры кругом. «Да-а… В поряде всё – в по-ря-де». Подошел. Звонок. «Кто?» – «Васильев. Договаривались». – Открыли, впустили. Ощущение тяжелого, исподлобья, проницательного профессионализма. Массивные ворота (не скрипнут), обыск (сухие кисти рук специфически прихватывают за одежду – борец по ходу), пятикилограммовый хлопок по плечу: «Пошли!»

Нормально… Слева, справа – вежливые люди при галстуках. Дорожка из керамических плит средь ровной травы длиной метров сорок. Привычно оценивая обстановку, Серега понимал, что мог отсюда не выйти. Из кармана пиджака достал неизъятую при обыске шоколадную конфету. Вопросительный кивок, из вежливости – визави: нет? – закинул в рот. Подошел к парадному. Встречает – один. Стоит, прикрыв за собой дверь. Ждет. Осталось шагов двадцать. Сейчас?..

Ранняя осень. Темно. Сверху землю придавили неплотные низкие грозовые тучи, кое-где рваной ватой пропускающие свет. Летние еще лучи, увлекая за собой взгляд, рвутся вверх – там, над тучами – жгучие прорези солнца. Кряк вскинул голову к небу – сопровождающие автоматически повторили движение – зажмурились на миг. Шаг влево (фирменный «конек») – Кряк за спиной у борца. Рванул его пиджак: пуговицы врассыпную! – кобура, пистолет (Иж-71, служебный – но Серега и не надеялся на глушитель). «Та-а-к – придется пошуметь». – Ствол в левой руке приставлен к виску опешившего охранника, правой обхватил ему жестко шею, придавив кадык. Вплотную ко второму: выстрел!.. второй!.. Следующая цель на дверь – третий ушел. Дверь захлопнулась. Подошли к парадной. «Да, не исключено, что без глушителя, поэтому предпринимать что-либо еще не время».

– Васильев? – Дворецкий похож на первых двух. «Матрица…» – хохотнул про себя Серега:

– Да. – Он был в футболке, на ней замшевый пиджак (из Лондона), джинсы, мокасины.

– Проходите. Где договора?

– Да мы сначала устно… не по телефону. – Вошли. Двое остались на улице. «Да… Уж…» – Обстановка, как в кино про плачущих богатых: белый мрамор, бежевый оттенок на всем… печать роскоши, гламура. Дневное освещение из ниоткуда. Ультрафиолет обволакивает.

Большой холл. Людей нет. Наверх вела кольцевая лестница. Войдя в дом, сразу заприметил мохнатую черную гору, выглядывающую из дальнего угла – кавказская овчарка, волкодав. «Место!» – охранник чуть поднял кисть руки – собака не пошевелилась в ответ. «Та-а-к… обучена». – Кряк достал из кармана вторую конфету, развернул обертку. Сопровождающий, крупный высокий мужик, жестом приглашал подняться: «Прошу!..» Носком ботинка, без замаха, но с разворота – резкий удар в пах! – мужик согнулся. Кулаком с конфетой: крюк снизу-вверх! – в основание носа, над верхней губой. Левой рукой обхватил сверху голову за подбородок, правой внутренней стороной ладони – затылок: рывок встречным движением рук – хруст! Тут же конфета летит в сторону волкодава – иллюзия! – он и не смотрит на нее, начав уже свой разгон. Сверху шаги. Ладно, тут тоже шансов нет.

Вежливо кивнув головой, направился к лестнице. Сверху в полкорпуса чернел смокинг очередного охранника. «Четыре танкиста и собака… Сколько еще?» – Не торопясь поднимался. Гладкие мраморные перила с прожилками породы. Слева – цветные окна-витражи, сине-красно-желтые, в стиле семидесятых, по всему холлу. Но они не портят бежевого. Ступени поворачивают направо, постепенно меняется освещение. Второй этаж – синяя фантастика! Каменная строгость вливается в плотный изумруд северного сияния…

– Здравствуйте! Следуйте за мной, – произнес охранник.

Кряк было напрягся, но секьюрити услужливо пропустил его вперед. Двадцать шагов… Мягкий ковролин. Они двигались в противоположную сторону от зала на втором этаже – в офисные помещения. Еще десять… Свет постепенно преображался из сказочного в деловой.

– Присядьте, пожалуйста.

Типичная приемная. Охранник, не постучав, открыл дубовую дверь. Серега остался один. Анализировал. Потолок высокий с лепниной, на стенах живопись. Коридор уходил дальше по кругу, опоясывая этаж. Кряк знал, что будет непросто. Знал… Охранник вновь появился:

– Будьте добры, подождите пять минут. – Спеша куда-то, скрылся. За дверью приемной слышен гул. Прощаются… возможно. Легко ступая, Серега рванул вслед за исчезнувшим «смокингом». Коридор сузился. Бегом… Справа аппаратная. Серега сбавил скорость, вошел. Перед солидным экраном из десятка мониторов парень в униформе, он сразу встал навстречу – в глазах вопрос, решимость. Кряк начал игру:

– Извините, прижало, – руки на грудь крестом. – Простите, пожалуйста! – Исподлобья оглядел пространство: «О!.. Удача!» – На столе у клавиатуры «макар» с насадком-глушителем.

Ладонь охранника – stop:

– Сюда нельзя!

– Дык, открыто было, позвольте в туалет… – Жалобно.

Взгляд бойца смягчился. В это время рядом за дверью (видимо, уборной) послышался шум воды в завершающей стадии работы унитаза.

– Ну! Пустите… я вот… за вашим побежал, да не догнал, не успел. – Полуулыбка. – Так, наудачу зашел.

Боец в спецовке ослабил внимание, надеясь, что вот-вот выйдет подмога. Шагнул назад, руку на спинку кресла, не волнуется. Щелкнул внутренний замок туалета – время! Кряк, танком! – в сто двадцать килограмм, оттолкнулся от пола и одновременно: костяшкой согнутого большого пальца – в переносицу аппаратчику; ногой – двухтонный удар в открывающуюся дверь. Левой рукой – за рукоять волыны, другой, резко – предохранитель к бою! Рычаг затвора бесшумного пистолета: вниз-вверх – заряжен – выстрел!.. еще один… еще! – через клозет. Проверил… всё. Заранее подготовленный к разным неожиданностям замшевый пиджак скрыл оружие и магазин к нему с восемью патронами. Вышел из обесточенной (им же) аппаратной комнаты. Смерть. К чему, к чему, уж к смерти смертушке-то Серега Корякин привык.

Под потолком в приемной мертвым взглядом за происходящим наблюдала неработающая камера видеонаблюдения. Гости как раз начали расходиться, лобызаясь с хозяином – он сам их провожал. Кряк подошел к упругой кожаной кушетке, присел, будто вставал так – на три секунды, размяться… Хозяин – супротив, спиной к стене, широко раскинув руки, улыбался в спину последнего распрощавшегося. Но в глазах уже – нет, не узнавание – беспокойство из-за отсутствия охраны. Он посмотрел по сторонам, не обращая пока внимания на усы и длинные волосы Кряка, – клиент как клиент.