Игорь Фунт - Останусь лучше там…

Ясенев не напрягал. Спирин все делал правильно, получал за это деньги, ни о чем не спрашивая. С Корякиным дружили с давних пор, иногда их пути пересекались. Конечно, слыхал о взаимоотношениях Кряка с Шефом. О себе Серега рассказал-поведал в Душанбе, когда случай свел трех спецов на задворках железнодорожной станции в «столыпине». За предательство в первой чеченской Кряк убил своего боевого командира Тропилина. Ясенев вычислил Корякина и прибрал к рукам.

Удивительно, три истории жизни соединились помимо воли демиурга Ясенева и вынесли тому смертный приговор. Что это – нормальный ход событий? Нормальный ли… Убийство из-за золота, о котором им с Корякиным поведал Секунда? Ответ: нет! – они защищали свои жизни; а вместе с историей о вавилонских сокровищах Секунда открыл глаза на кой-какие вещи, суть которых они с Кряком недопонимали. Поведал Спирин и о своем знакомстве с подполковником – как тот вытащил его из тюрьмы, снял, потом и вовсе замылил судимость, устроил служить в спецназ. Кликуха была у него по молодости Спир.

Спирин, восьмидесятые годы

– Завтра в восемь у морга. – Пожали руки, разошлись: – Не пейте! – вдогонку.

Вовка с Лехой, вопреки шутливому распоряжению Спира, тут же поехали в кабак: по пятьдесят – святое… за упокой погибших друзей.

И что на тех нашло?! – пацаны знакомые, левобережные, сто раз вместе хлебали водку. Контролируют ресторан, подпольные казино… Били на выходе, жестко. Леха чувствовал – словно град по жестяной крыше: тук-тук, часто! Держался как мог… Упал… Запинывают, суки!

Всё!

Издалека, сверху: «Мы вас предупредили-и-и!»

Брали камни[8]. Так решили в этот раз. Баксы баксами, но камни манили своим нереальным выхлопом: Спир, исписав корявым почерком страницу, сунул блокнот под нос Дениске с Юмом: десятикратный подъем!

Из Москвы в Юрмалу – три секунды! Белая «девятка» – маленький самолет – весело летела по пустынной трассе. Окна настежь. Сухой летний ветер разрывал на части счастливые двадцатидвухлетние улыбки. Спир ласково-небрежно поддерживал спортивный, в кожаном переплете руль, прокручивал работу: «Сто грамм голды[9]. Так. Взамен – три камня по двести баксов. Итого: шестьсот». Валдис сказал, какая-то тачка подвисла, дорогая, не меньше пяти штук.

И (так он никогда не блефовал!) Спир Валду:

– Мы везем тебе товара на шесть тысяч долларов!

– O’kеy! – удивленно в ответ.

– Оу-кей! – Спир положил влажную трубку междугороднего аппарата. Рукой закинул назад челку – испарина… В итоге за сотку грамм золотого лома они получат автомобиль ценой в целое состояние – пять тысяч долларов!

«Балтийский берег, ласковый прибой…» – Московские пацаны в Ригу на обед летают. Вечером уже в ресторане «Прага», через Арбат. «А нам и на тачке хорошо». – Смоленск… Минск. – «На обратном пути, если тип-топ всё, можно в Калининград залететь… потом на Ленинград двинуть… Эрмитаж. Ну, это перебор… Успеем, жизнь длинная!»

Вот и Юрмала. Домчали быстро. Летняя эйфория. («Трава не наркотик». – Так, баловство одно: это уже через много лет станет хитом.) «Сука! Дорога перекрыта». – Две иномары поперек, третья – сзади в треугольник. Слева лес. Справа лес. Трасса. – «Так-так-та-а-к…»

Остановились метров за пятьдесят. Вышел Спир, побрел к перешейку, усиленно прихрамывая (расчет). Его встречали трое, за ними еще трое (а сколько в машинах?). Спир один. Бояться нечего; захотят завалить – завалят: что назад чеши, что в лес беги. «А так хоть поговорим».

Издалека Спиру:

– Привет, брателла! Что хромаешь? – Акцента нет. Наши, русские. Держат трассу, значит. Это уже легче… – Подошел ближе: – Так, лапу подсушил на малолетке, в восемьдесят пятом еще…

– А где отдыхал-то?

– Так, на «тройке» под Свердловском. Потом на «общий». Серов.

– Со Свердловска, значит? – Пристальный взгляд на номерные знаки «девятки».

– Уральск. Правобережные мы, слыхал?

– А что мутите? – спрашивал парень лет тридцати, худощавый. Руки вроде как повторяли вслед за словами движение мысли.

– Так, в гости к Валдису с центра. Он с Рыжим работает. А ты что, бывал в Свердловске?

– Не-е! Я под Москвой парился – на «пятой».

– Так мы с Москвы и чешем. К пацанам заезжали. Серого…

– Какого Серого?

– Ну!.. Серега. Чебышев.

– Чебышня, что ли? Ха-ха! Знаете его? – С недоверием (жесткий, колкий взгляд потеплел чуть-чуть).

– Так, с ними и бухали в Москве. Серый, пацаны его, в пивнике «Жигули»… – Это он приврал! Чебышь фигура недоступная для такого молодняка. Спир о нем слышал, просто слышал по разговорам с московскими золотыми менялами.

– Точно! Ёп-п-па! А из «Жигулей» в «Бухарест». – «Зацепил, бля-я!» – возликовал Спир:

– Ну! В «Бухарест» нас не приглашали. – Аккуратненько… съезжаем: – А вы что, пацаны, ждете кого? – Пора и по делу.

За Главным, чуть поодаль, трое – слушают. Напряжение спадает… Закуривают: «У меня свои…» – «Спасибо!» – их Marlboro, наш Космос. Главный смолит цигарку специфически, но не понтуясь.

Всё!

Попрощались, туда-сюда… телефончики… имена, кликухи: «Заезжайте… свидимся! Да мы тут тачилы обкатываем…» – «Да-а!.. крутые болиды… Пока!» – «Пока!!!»

…Нашли Валдиса на работе. Он признал: «На трассе разбежались удачно. Это бандюги заезжие, бомбят по-черному!» – Долго рассматривал камни, прозванивал. Полулегально, он держал ювелирную лавку – магазин, мастерская… Для Совка, конечно, бизнес невиданный. На Валда навели те же самые москвичи, о которых с «бомбилами» толковали. Ювелир работал по чесноку, ответственно, без обмана. Многих знал, его многие знали, уважали как специалиста.

Три камня. Каждый почти по карату. Валдис думал не долго, тут же произведя расчет.

Из города выезжали на двух машинах: своей «девятке» и честно заработанном Форде Скорпио, почти новом. Спир гнал на форде, далеко вырываясь вперед, кайфуя от непрошеного наслаждения управлять скоростью, настоящей ревущей скоростью. По ленинградскому направлению на Урал. Тормозить, знамо, нигде не стали (какой там Эрмитаж!) – лента шоссе манила свободой, ветром. Э-эх! Это бесконечно веселая и легкая жизнь… В молодости трудности (даже серьезные) быстро улетают в прошлое, в ни-ку-да! Молодость – предощущение надвигающегося счастья. Оно: вот-вот! – шаг, второй… день за днем, год за годом.

Договорились стыкануться у ближайшего населенного пункта: кафе, гостишка. Спир остановился, удовлетворенно ухмыляясь неоспоримому превосходству иномарки, не торопясь обошел окрестности, снова забрался в тачку, закурил. Дело к ночи. Включил габариты, чтоб издалека увидели. «Что-то долго…» – Ухмыльнулся: «Точно! Косяк замастырили на природке. Дениска с Юмом. Едут сейчас, хохочут… х-ха!»

Там, на трассе под Юрмалой, он не выдумывал перед залетными бандюгами насчет своей беспокойной юности. Было дело… Бакланки, мелкие кражи, драки во дворах: обычная для перестроечных пацанов жизнь. С одной стороны: привычная совдеповская нищета, очереди, вечная нехватка чего-то, мать-отец… (что есть, что нет!), частые ссоры. С другой: начало какой-то невероятно новой жизни! – это давило. Обладая природной остротой ума в сочетании с ноюще-тонким восприятием действительности, юноша, пацан, Спир кожей чувствовал смену воздуха: его распирало желание действовать (как?), что-то делать (что?). Как молодая весенняя трава рвется из-под земли на волю, так целое поколение середины восьмидесятых расправляло плечи, примеряя на себя свободу, – теряя её и обретая вновь, – становясь сильным, другим.

Когда проснулся, часы показывали пять утра.

Мимо они, что ли, пролетели? Вернулся назад. Три, шесть, десять километров… Потом вперед… вновь обратно… в поселок – ждут? На почту – телефон! Куда звонить-то? В надежде, что друзья его просто не заметили, рванул домой. По дороге мечтательно думал о сотовой связи: чертовски дорого (цена с полмашины) – но сейчас бы пригодилась: «Алло, Дениска! Ты что, гад, травы объелся? Я ж на трассе стоял!» – Трубочку положил (аппарат большой, увесистый, база между сидений), и никаких волнений, блин.

К родителям ребят не шел… неделю… две. Уже давно объявлен розыск. В коридорах прокуратуры, при встрече со вмиг состарившимися предками, опускал глаза: старался исчезнуть, раствориться. Виноват, в чем? Разумеется, виноват! Родаки молча надеялись… Он чувствовал: они мно-о-о-гое хотят сказать. Но еще большего они сказать не смогут, не сумеют.

Никто не ожидал такого конца.

Их нашли. Недалеко от того самого населенного пункта, километр от трассы, в овраге. Сгоревшая девятка, в ней: его пацаны с прострелянными лбами.

Всё!

Позвонил Валду. Сначала телефон не брали. Крутанул диск аппарата вновь – мало ли! Взяла мать, тихо прошептала: «Валдис умер…» – Что-то еще, Спир уже не слышал… Мир вокруг превратился в боль. Глаза, руки – тело отказывалось подчиняться, дышать: «Кто-то был в курсе, что мы разменяем камни на пять тысяч долларов. Ждали нашу «девятку». Никто не знал про форд. Та-а-ак… Поэтому я выжил».