Андре Банзимра - Приговорённый обвиняет

— Ответьте на мой вопрос.

— Ну, ну, инспектор, сбавьте тон! Вы не знаете, с кем имеете дело…

— Напротив, метр Уоррик, прекрасно знаю, — ответил Дэвид сухо. — Если вы отказываетесь отвечать мне, это ваше дело. Но могу заверить, те же вопросы вам зададут в другом месте.

Антони Уоррик пожал плечами.

— Что вы хотите знать? Где я был вечером? Пожалуйста. Обедал в ресторане «Пинеда».

— Полагаю, мне это там подтвердят, метр Уоррик. В котором часу вы там были?

— Я пришел около восьми и ушел около половины десятого. — Уоррик расхохотался. — Да, да. Как видите, у меня алиби. Я был в «Пинеде» именно в то время, когда произошло преступление.

— Откуда вы знаете, что преступление произошло именно в это время?

Адвокат сделал нетерпеливое движение.

— Не валяйте дурака, инспектор. Если вы меня спрашиваете, где я был между восемью и половиной десятого, значит, ваша девица была убита в этот промежуток времени.

Дэвид поднялся с дивана.

— Ладно, — проговорил он. — А зачем вы приехали в Комптон?

— По-моему, я вам об этом уже говорил. Немного развлечься. Не знал, что и вы окажетесь здесь, а то бы выбрал другое место. Справьтесь у администрации отеля: я останавливаюсь здесь каждый уик-энд.

Дэвид кивнул и направился к двери. Он собирался уже выйти, когда внезапная мысль заставила его снова повернуться к Уоррику.

— Вы встречались с кем-нибудь в Комптоне?

— Да, — ответил насмешливо Антони Уоррик. — С одной молодой дамой, имени которой я не назову. Скажу только, что она не из ночного ресторана.

— И это все?

— Да, все… хотя… нет, простите… Забыл сказать, вчера вечером в «Пинеде» я ужинал с доктором Артуром Девоном.

Дэвид не мог скрыть свое удивление.

— Доктором Девоном? Врачом-психиатром из тюрьмы в Нью-Верале?

— Другого я не знаю.

— Почему вы мне не сказали об этом раньше?

— Вы же меня не спрашивали, с кем я был в ресторане.

— Вы встретились в «Пинеде»?

— Да. Я не знал, что Девон в Комптоне. Сначала мы сидели за разными столиками. Потом, когда увидели друг друга, решили поужинать вместе и воспользовались этим, чтобы поболтать. Вам, наверное, известно, что Девон лечит одного из моих клиентов, который подвержен нервным припадкам…

— Самуэль Пикар? Да, я в курсе.

— Ну в таком случае вы представляете, о чем мы говорили вчера вечером с доктором Девоном.

«Что бы все это могло означать?» — думал некоторое время спустя Дэвид, шагая по улице.

В среду 17 августа, за пять дней до того как в тюрьме Нью-Вераля должна была состояться первая казнь, в отделение приговоренных пришел Грегори Пенсон с целой кучей неприятных известий для Эдварда Адамса.

— Начнем с самого плохого, — сказал адвокат. — Не стану скрывать: губернатор проявляет большую осторожность. Он счел возможным принять меня только вчера и не постеснялся указать на то, что я собрал очень мало материала. Впрочем, он считает, что информации по твоему делу более чем достаточно и для пересмотра нет никаких оснований. При нынешнем положении вещей он не желает ничего слышать ни о просьбе о помиловании, ни даже об отсрочке казни.

Адамс погрузился в мрачные размышления.

— Ну ладно, — сказал он наконец. — Какие у тебя еще вести?

— Твоя мать, Эд.

Адамс вздрогнул.

— Что с ней?

— Не волнуйся. С ней ничего не случилось. Просто миссис Адамс в очень тяжелом моральном состоянии. Иза была у нее и говорит, что она не перестает плакать с тех пор, как в воскресенье ты отказался от свидания с ней.

Адамс пожал плечами.

— Передай ей, что мы увидимся завтра, в четверг, если она может прийти.

Грегори Пенсон развернул газету.

— Эд, не знаю, как ты сейчас относишься к Анне Плэйтон: ты никогда не был вполне откровенен со мной, и мне очень трудно начать разговор о ней…

— Начинай как тебе заблагорассудится. Я не делаю никакой тайны из моих отношений с Анной. Все это осталось в далеком прошлом. Что с ней случилось?

Пенсон ответил мягко:

— Она умерла, Эд…

Эдвард Адамс нахмурился.

— Ах вот как! — пробормотал он.

— Она была убита двумя выстрелами в голову, в воскресенье в ее доме в Комптоне. Я принес тебе газету, где об этом говорится. Если хочешь прочесть…

— Хорошо. Оставь мне ее. Спасибо.

— Я бы предупредил тебя раньше, но эта заметка попала мне на глаза только сегодня.

Эдвард Адамс кивнул. Когда он снова заговорил, его голос звучал несколько хрипло:

— Что-нибудь еще?

— Да. Исчезла Милли. Я трижды заходил в отель. Мне сказали, что ее не видели с воскресенья. Хозяин в бешенстве. Говорит, что она скрылась, не уплатив по счету. Я, разумеется, успокоил его, сказав, что заплачу за все, если она не вернется. Ты не знаешь, что с ней могло случиться?

— Нет, ответил Адамс.

— Все это очень странно, — озабоченно сказал Пенсон.

— Может быть, она уехала в Англию, — заметил Адамс.

— Не расплатившись в отеле?

— Да, верно.

— Послушай, Эд, а если гангстерам стало известно о ее разговоре с Эвером? Ты не думаешь, что они могли что-нибудь предпринять?

— О черт!.. Кажется, ты прав, Грэг. Эверу достаточно было сказать Уоррику о разговоре с Милли, чтобы гангстеры стали за ней следить.

Эдвард Адамс погрузился в раздумье.

— Но они же прекрасно понимают, что Милли для них не опасна. Эвер раскусил ее сразу, — сказал он, немного успокоившись.

Адвокат покачал головой.

— Нет. Боюсь, как бы с ней не случилось какого-нибудь несчастья…

Грегори Пенсон беспокоился не напрасно. Теперь Милли Берил была вполне уверена, что за ней следят. Она встречала «его» повсюду — в барах, ресторанах, на дорожках в городских парках и садах; ей казалось, что, кроме этого человека, в городе никого нет. «Он» на нее не смотрел, не проявлял внешне никакого интереса, постоянно был погружен либо в чтение газеты, либо романа в дешевеньком издании. Именно в такие моменты Милли пыталась скрыться, выбирала темные переулки и там, спрятавшись в каком-нибудь парадном, ждала, чтобы «он» прошел мимо. Но каждый раз она обманывалась в своих ожиданиях. Человек следил за ней так искусно, что Милли, в сущности, ни разу не увидела его лицо.

Молодая женщина каждый день встречалась с инспектором Дэвидом и, наконец, решила сказать ему о своем преследователе. Но ей было неловко. «Инспектор может принять все это за плод моей фантазии», — думала Милли. Она расспросила хозяина мотеля «Приют кабана» о своем странном спутнике в тот злополучный вечер, когда она приехала в Комптон. Хозяин назвал имя — Эрик Гаспар — и сообщил, что тот, пробыв в мотеле два дня, сказал, что возвращается в Нью-Вераль.

Когда в маленьком баре, где они обычно встречались, Милли увидела инспектора Дэвида, она рассказала ему о незнакомце.

— Эрик Гаспар? — спросил инспектор, нахмурив брови. — Нет, я не знаю этого человека.

И тут-то, к большему смущению молодой женщины, он задал тот самый вопрос, которого она боялась.

— Вы уверены, что все это не плод вашего воображения?

Милли поспешила переменить тему.

— Есть какие-нибудь новости?

— Новостей много, — ответил Дэвид. — Но ничего точного, определенного. Представьте, я здесь наткнулся на доктора Девона, тюремного психиатра… У него в Комптоне, оказывается, собственный домик, куда он часто приезжает.

— И что вы об этом думаете?

— У Девона неоспоримое алиби на тот вечер, когда была убита Анна Плэйтон. Но мне не нравится, что он оказался здесь.

— Почему? — спросила Милли.

— Я прекрасно понимаю, что Комптон — это место, куда приезжают развлекаться. Но дело в том, что доктор Девон здесь не один. Можно подумать, весь Нью-Вераль решил приехать в Комптон на воскресенье. Каждый раз, заходя в полицию, чтобы заглянуть в поступающие из отелей карточки, я нахожу в них не меньше двух или трех человек, прибывших из Нью-Вераля.

— А вы нашли имя Арнольда Мэзона в этих карточках?

— Именно об этом я хотел вам сказать! — воскликнул инспектор. — На сегодня это моя главная новость Мэзон остановился в отеле «Моника» в субботу вечером.

— Вы с ним уже говорили?

— Нет еще Он все время в бегах. Инспектор посмотрел на часы.

— Десять минут шестого. Попробую-ка еще раз зайти в «Монику».

Он одним глотком допил пиво и встал.

— Сегодня я непременно должен увидеть Мэзона. Больше нельзя откладывать свое возвращение в Нью-Вераль. Я уезжаю завтра утром. Хотите поехать в моей машине?

— Спасибо, я подумаю, — ответила Милли. — Если вы сможете забежать в бар около восьми часов, мы это обсудим.

— Договорились, — согласился Дэвид.

Арнольд Мэзон лежал на постели, подложив руки под голову и уставившись в потолок. Во внешности этого пятидесятилетнего человека не было ничего примечательного, если не считать примечательной удивительную незаметность, непримечательность всего облика.