Михаил Серегин - Фейерверки смерти

— Что — если узнает Китобой? — холодно спросил Станицын.

— Тогда тебе земля в самом деле пухом покажется по сравнению с тем, что…

— Много базаришь в порожняк, мелочь, — прервал разглагольствования Корнилова оперативник. — Я думаю, надо закатать тебя в СИЗО с архангелами из беспредельных, чтобы научился себя вести.

— Меня-а-а? — загрохотал Корнилов. — Мика, прочехли этому баклану, что…

Голос его оборвался… По всей видимости, дерзость и понтовый налет в его словах не обеспечивались и на десятую долю их реальным наличием.

Крот был уничтожен. Он зацепил бутылку двумя пальцами и опрокинул почти всю водку в рот. Станицын смотрел на него с тем любопытством, с которым медик-вивисектор смотрит на кролика, прежде чем препарировать его живьем.

— Я же не хотел… — тихо пробормотал наконец Корнилов. — Я никогда не сливал своих…

Да я вас всех… — вдруг вскинулся с кресла Крот, которому выпитая только что водка, наверно, шибанула в голову.

…Выстрел щелкнул сухо и негромко, как сломавшаяся под ногой ветка.

Корнилов на мгновение застыл с перекошенной нижней губой и безумно выкатившимися глазами, а потом протянул вперед трясущиеся руки, словно желая обнять своего убийцу, — и без звука свалился на столик, широко раскинув руки. Хрупко треснуло стекло, столик проломился, и Крот тяжело упал грудью на ковер и замер.

Бутылка "Кристалла" соскользнула с темной тонированной поверхности разбитой стеклянной столешницы и, ударившись о металлическую ножку стойки торшера, разбилась, окропив пол остро пахнущей бесцветной жидкостью.

И, портя фирменный вкус и цвет прославленной российской водочной марки, сверху закапала почти черная — еще совсем живая — кровь.

Кровь человека, убитого в собственном доме.

Майор Станицын некоторое время смотрел на труп Крота, а потом медленно убрал пистолет, с такой молниеносной быстротой вырванный им из кобуры, закрепленной у него под мышкой, — пистолет, из которого был застрелен криминальный авторитет Никита Корнилов по прозвищу Крот, и сказал, поворачиваясь к Саше, Владимиру и Ивану Германовичу:

— Не думаю, что он рассказал бы нам что-то содержательное и высокоинформативное. Такие люди только пыль в глаза пускают.

Все так же молча стоявший позади своего босса — ныне уже бывшего — Карапетян присел в кресло, в котором минуту назад сидел Крот, и сказал:

— Я думаю, майор, вы развэли нэнужную пантомиму. Нужно заканчивать.

— Присел на трон, так уже и распоряжаешься, — проговорил Станицын, не трудясь наполнить свои слова хотя бы какой-то любезностью. — Ладно. На сегодня бенефис удался. Выводите этих. А вы, Иван Германович… — он повернулся к Бергу и вежливо улыбнулся, — а вы свободны. Если хотите, я могу приставить к вам пару своих людей, и они довезут вас до вашего дома без всяких эксцессов.

Берг широко раскрыл глаза — появись перед ним сам сатана, Иван Германович не сумел бы выдавить на своем лице большего страха — и наконец тихо произнес:

— Я бы предпочел, чтобы меня убили здесь.

Как только что вы убили Корнилова, вашего сообщника. Ведь все равно так оно и будет.

— Дорогой Иван Германович, — мягко сказал Станицын, — вы просто не знаете всех нюансов оперативной работы. Особенно в шестом отделе. Чтобы справляться с организованной преступностью, зачастую нужно использовать методы организованной преступности. Этот Корнилов давно был у нас бельмом на глазу. Что было бы толку, посади я его в СИЗО? Да через несколько дней он был бы на свободе и…

— Не пытайтесь доказать, что черное — это белое, а белое — это черное, майор, — негромко, но твердо сказал Берг, и внимательно наблюдающий за ним Свиридов не узнал в этом серьезном, усталом человеке с серым, измятым словно от мучительной бессонницы лицом и глубокими темными глазами прежнего Берга, того смахивающего на деревенского болвана человечка с нелепыми жестами и неловкими движениями, что вломился в квартиру брата Свиридова накануне днем.

Станицын махнул рукой.

— Как хотите, — сказал он, и отвернулся от Ивана Германовича.

— Вероятно, именно по той причине, что вы представляете тут интересы исключительно борцов с организованной преступностью, — подал голос Свиридов, — вы, майор, привели сюда в составе вашей опергруппы гражданина Шевцова и гражданина Гладышева, немногим более полугода куда более прочно известных под погонялами Асаф и Бабуин.

Двое поименованных граждан, стоявших по правую руку от Владимира, неодобрительно воззрились на него, а майор Станицын сказал:

— Да и вы, гражданин Свиридов, не без греха. Поговаривают даже, что вы состоите у Китобоя на почетной должности главного палача. Робин, так его зовут, этого достойного господина, не так ли?

— Это вам Карапетян сказал? — невозмутимо отозвался Владимир. — Ну так Карапетян всегда был известен своей честностью. Например, когда он заказал одному мелкому киллеришке, у которого к тому же был сезон весенних скидок, своего родного брата — гражданин Карапетян честно с тем расплатился. На скидки не посмотрел. А такое выгодное предложение было: если в придачу к Ивану Ивановичу вы заказываете еще и Ивана Никифоровича, то бесплатно получаете Бальтазара Бальтазаровича — в лучшем виде, упакованного, с доставкой в морг за счет фирмы.

Станицын не перебивал Владимира: вероятно, что-то было в интонации Свиридова такое, что не допускало ни малейшего инородного вторжения в поток его речи.

— И вообще мне кажется, гражданин майор, что ваша шутка зашла слишком далеко, — продолжал Свиридов. — Я не сомневаюсь, что до рассвета мы дожить не должны. Ни я, ни Саша, ни тем более Иван Германович. Заказ нашего почтенного инкогнито, так и не названного покойным Кротом, все-таки выполнить надо. Но, думаю, вы не удивитесь, если я скажу: у меня нет ни малейшей охоты умирать. По крайней мере, если мы все обречены, так помрем вместе. С такой, кстати, бравурной музыкой.

И с этими словами он распахнул куртку, под которой все увидели динамитные шашки, и добавил:

— Ну что, устроим фейерверк, гражданин майор? Полетят ваши погоны ко всем чертям!

— Не сме-е-еть!! — бешено заорал Станицын, увидев, как один из пяти омоновцев, или кто они там были, вскинул автомат на Владимира.

Впрочем, стоявшая рядом с ним Саша с силой ударила его сложенными руками в темя. Возможно, силу удара усугубило то, что на девушке были наручники, возможно, она вложила в свой размах слишком много ненависти и злобы, но так или иначе — здоровяк в камуфляже свалился к ее ногам, как соломенное чучело.

Глаза Владимира сверкнули, когда он выбросил перед собой руку с зажатым в кулаке дистанционным взрывателем:

— Ни с места, суки! Если кто хоть дернет пальцем на курке, все полетим в ад, а если кто станет стрелять в меня, что ж… рука разожмется, и все получится само собой.

Парни из группы захвата замерли. Станицын медленно двинулся к Свиридову, его лицо стало бледным и угрюмым. Вероятно, старый волк понял, что Владимир не шутит и что он в самом деле способен выполнить свою смертоносную угрозу.

— Брось эти штучки… — начал было он, но Владимир не стал его слушать.

— А вы, гражданин майор, передайте сюда ключи от моих "браслетиков", — сказал он. — Да поживее, если не хотите позавтракать уже в аду: ручки у меня слабые, пальчики дрожат, могут, знаете ли, и не удержать вот эту штучку.

Станицын остановился.

— Гладышев, — после некоторой паузы сказал он, — дай ему ключи.

— Ключи передайте Саше, — скомандовал Владимир. — Оружие на пол — и прошу всех на ковер. Морррды в пол! — рявкнул он, видя, что присутствующие не торопятся выполнять его приказ. — Как же это вы так прокололись, товарищ майор? Думали, что у нас уже не будет оружия, или как… мы приедем сюда прямо так, с повинной?

Станицын молчал — он лежал на ковре, лицом вниз, со сложенными за головой руками.

— Отлично, — проговорил Владимир в тот момент, когда Саша отмыкала ему наручники, — вот так вы смотритесь куда презентабельнее.

Лучше бы вам, господин Станицын, взять настоящую группу захвата, а не этих отмороженных волчьих выкормышей. Ребята из вашего отдела хоть работают профессионально, а эти… как дети, честное слово.

— Ладно, — выговорил Берг, — пора уходить отсюда.

— Погоди, папа, — остановила его Саша, — одну минуту.

Она подошла к Карапетяну, застывшему в позе сфинкса над своими сообщниками, и произнесла:

— Что вы хотели всем этим инсценировать?

— Откуда мне знать? — с вполне естественным видом пожал плечами тот. — Это все Крот.

Его штучки. Я ничего не знаю.

— Ладно, — протянул Владимир. — Поговорим в другой раз. Более удобный. Хотя…

Он наклонился к майору Станицыну и, ткнув тому дулом "узи" в затылок, негромко спросил: