Михаил Серегин - Фейерверки смерти

— Ладно, — протянул Владимир. — Поговорим в другой раз. Более удобный. Хотя…

Он наклонился к майору Станицыну и, ткнув тому дулом "узи" в затылок, негромко спросил:

— Думаю, вам известно, кто нас заказал? Вы так не хотели, чтобы Крот назвал нам его фамилию, что поспешили убить его… Так кто он?

— Ты…, я не знаю, кто ты такой, но только ты влезаешь не в свое дело. И вообще — если ты сечешь поляну, то должен понимать: слей я тебе всю известную мне информацию, то через день-другой меня самого сольют в унитаз. По частям.

С волками жить… ну, сам понимаешь, что я тебе тут разливаюсь.

Свиридов усмехнулся.

— Так что можешь пустить мне пулю в затылок, — с придыханием хрипло продолжал Станицын, — но ничего от меня не услышишь. Лучше уж здесь… так, кажется, еще недавно говорил Берг?

Свиридов поднял голову и увидел Сашу. В ее глазах стояла слепая, горькая ненависть.

Он несильно, с оттягом ударил Станицына в основание черепа, и тот беззвучно ткнулся лбом в ковер, потеряв сознание.

— Так, — сказал Владимир. — Ты, Карапетян, сейчас едешь с нами. Будем говорить на душеспасительные темы. А эти, — он показал на лежащие на полу фигуры в камуфляже, — пусть покамест позагорают здесь.

— С вами? — растерянно переспросил Карапетян.

— С нами, Мика, — холодно сказала Саша. — Я еще с тобой отдельно побеседую.

— Так, как раньше? — попытался развязно улыбнуться Микаэл, но тут же получил от девушки удар по лицу, причем не чем-нибудь, а свиридовским "ТТ", который Владимир передал Саше.

Сам Свиридов в этот момент вынимал патронные рожки из автоматов, состоявших на вооружении лежащих на полу парней Станицына.

— Еще раз его приложи, — посоветовал он, не поднимая головы. — Только смотри пистолет о его чугунную харю не сломай.

— Поехали! — раздался голос Берга, который нервно теребил рукав собственной рубашки.

Вероятно, он хотел придать своему голосу побольше энергичности, но вместо этого пустил "петуха" — и получился неестественный истерически-бодренький выкрик.

— Одну минуту, Иван Германович, — произнес Владимир, поднимаясь и холодно глядя на Карапетяна. — Ну что, герой-любовник… пошли!

***

Выйдя на террасу, идущий первым Микаэл столкнулся с высоким парнем, на лице которого застыла глуповатая мина ошеломленности и испуга. Это был тот самый бандит, что провожал Берга и его сопровождающих в дом своего хозяина. И теперь, судя по всему, в его микроскопический питекантропский мозг не вмещалось осознание всего того, что с калейдоскопической быстротой развернулось в особняке Крота.

— Че тут за бодяга, Мика? — быстро спросил он и только тут различил за спиной Карапетяна фигуру Саши, а за ней — Берга и замыкающего вереницу Свиридова.

— Идем на пляж, — сказал Карапетян и внезапно резко рванул на себя парня, синхронно поднырнув под него.

Голова здоровяка, массивная, бритая, на манер стенобитного тарана — мимо успевшей инстинктивно посторониться Саши — угодила в солнечное сплетение многострадального Ивана Германовича Берга, и тот свалился прямо в ноги Свиридову.

Владимир с размаху щелкнул по черепу амбала, а второй рукой подхватив охающего и стонущего Берга, крикнул Саше:

— Тащи его в машину… я прикрою!

— А Мика? — скороговоркой спросила та.

— Надо сваливать… Он… ушел, гнида!

Как бы в качестве выразительного и исчерпывающего ответа на его слова, в нескольких метрах от них, со стороны фонтана, раздался гортанный крик, переросший в короткую автоматную очередь, и несколько пуль угодили в стекла террасы.

К счастью, стекла были бронебойными.

— Та-ак, — процедил Владимир. — Ну что ж… повеселимся, братцы!

Он несколькими движениями сорвал с себя заряд пластита и динамитные шашки, поманипулировал взрывателем, а потом, высунувшись из дверей веранды, дал длинную веерную очередь в том направлении, в котором сбежал Карапетян и откуда раздавались выстрелы и крики.

Ответом ему был чей-то рваный хриплый вопль, и тогда Владимир, прильнув почти к самому полу, внезапно сорвался с места в длинном, стелющемся к земле прыжке и швырнул динамит в сторону фонтана.,

Страшный грохот сотряс все до основания, в воздухе в свете фонарей замелькали комья земли и мраморные осколки развороченного фонтана, послышался звон разбитого стекла, и Владимир, схватив за руку Сашу, поддерживающую отца, побежал к "мерсу" Берга, стоявшему в нескольких метрах от ворот.

Из-за дерева метнулась чья-то фигура, Владимир вскинул "узи" и дал прицельную очередь.

Фигура споткнулась и упала, не добежав до вожделенного "мерса" буквально каких-то двух метров.

— Быстррро!!

"Мерс" рванулся с места; в трех-четырех десятках метров за ним засверкали вспышки выстрелов, один из них разнес заднюю фару, но никто из сидящих в салоне "пятисотого" этого не видел.

Потому что Владимир сорвал огромный автомобиль с места и, буквально за секунду набрав довольно приличную скорость, въехал в полуприкрытые ворота.

Мелькнула ограда, перед лобовым стеклом выросла ажурная решетка ворот с позолоченными бронзовыми наконечниками, и в следующую секунду мощный удар высадил ворота вместе с петлями, и, описав короткую дугу, ворота грудой помятого и выгнутого железа рухнули на асфальт.

— Моя машина-а-а! — завыл пришедший в себя после контакта с бритым черепом амбала Берг, и тут же его дрожащий дискант потонул в голосе дочери, что было сил ударившей обеими руками по кожаной обивке салона:

— Что, взяли, ссуки-и?!

Она обняла сидящего за рулем Владимира за плечи и начала его неистово целовать.

Владимир, доведя скорость авто до двухсот, повернул на один из центральных проспектов города.

— А-а-а!!! — ликующе заорал Берг и подпрыгнул на сиденье. — И нет нам покоя, гаррри, но живи… погоня, погоня, погоня, погоня-а… в горрячей кррови!

Почему-то все люди, с которыми сталкивался в своей жизни Свиридов, очень быстро обнаруживали недвусмысленную тягу к вокальным экзерсисам.

— Кстати, Иван Германович, — произнес Владимир, — вы знаете, кто был тот человек, которого я застрелил перед самыми воротами?

Не успели заметить? Впрочем, этого и следовало ожидать. Это был тот самый молодой человек, который так споро удрал от нас на конечной остановке восемнадцатого троллейбуса. Он был в одной компании с Мещериным-младшим…

***

— И что же дальше?

"Мерседес" проехал через добрых полгорода, прежде чем остывшая от первоначальных восторгов Александра призвала свой зашедшийся в адреналиново-эндорфиновом экстазе организм к порядку. И, наскоро проанализировав ситуацию, задала вышеприведенный вопрос.

— Сейчас надо решить прежде всего, куда ехать, — проговорил Владимир.

— Как куда? — недоуменно спросил Берг. — Естественно, в мой дом.

— Да? А вы не думаете, Иван Германович, что ввиду последних событий это было бы… ну по меньшей мере неблагоразумным?

— Вы так думаете, Володя?

— Уверен.

— Да я сегодня же утром пойду в прокуратуру и в областную Думу! — вскипел Берг. — У меня есть друзья, и я покажу этим козлам, кто чего стоит.

— Для этого еще нужно дойти до прокуратуры, — спокойно сказал Свиридов, — а я абсолютно уверен, что от вас будут ждать такого шага. И тогда никто не гарантирует вас от пули киллера.

— Но вы, Володя… — начал было Берг, но Владимир не дал ему договорить.

— А что я? Телохранитель, которого не замедлят объявить в городской розыск по нескольким пунктам обвинения. Смешно, если бы не было так грустно.

Владимир завернул в какую-то темную арку, выключил двигатель и погасил фары и только после этого продолжал, повернувшись к ожидавшим дальнейших его слов Саше и Бергу:

— Нужно довести это дело до логического завершения. Мы еще не знаем, кто ваши враги.

Но вы видите, они располагают большими возможностями и связями. Вы помните, как Станицын отказался назвать мне фамилию главного вдохновителя всех этих интриг? Он даже убил Крота, чтобы тот не проболтался. Вы помните, как Карапетян тянул время, чтобы Крот не рассказал нам всего? Так вот, наверняка это именно Карапетян вызвал Станицына с его молодчиками с мелкоуголовным прошлым. И дождался.

Поймите, ваш недруг может достать вас всюду.

Быть может, вы придете к главному прокурору, а он и окажется тем самым… В общем, вы меня поняли.

— А если сразу к вице-губернатору и через него — на губернатора? — тихо спросил Берг.

— А кто вам поручится, что вы не придете к тому, кто вас давно поджидает? Понимаю, я могу завышать планку. Но лучше переоценить, чем недооценить. Так что я настаиваю на том, чтобы не ехать в ваш дом. Думаю, я дал вам достаточно поводов убедиться в моей компетентности. Сами понимаете.

— Понимаю, — грустно сказал Иван Германович.