Воровской излом - Равиль Рашидович Валиев

Борис оглянулся. Вокруг пустовало достаточно мест, но почему бы и нет? Он пожал плечами и неопределенно кивнул:

– Да…

– Во! Здорово! – бухнулся на скамейку незнакомец, заполняя окружающее пространство крепким перегарным амбре. – А то зырю, блин, одни бабки здесь… Митька.

Он мазнул взглядом по добротным кожаным «скороходам» Бориса и протянул руку. Борис нехотя вынул руку из кармана и, тихо сетуя на нарушенный покой, пожал горячую лапу парня. От энергичной тряски закружилась голова.

– Хожу, слышь, по вагонам, а побазарить не с кем! – не дожидаясь ответа, словоохотливо молол непрошеный попутчик. – Бухтят сограждане. А я, блин, со свадьбы еду, друга проводил в женатики, слышь, братан! А ты-то чо такой смурной?

Борис слегка отвернулся и поморщился. Жаль было потерянного спокойствия, но просто и безболезненно избавиться от этого громкого болтуна никакой возможности не было.

– Да так, с работы еду, – промямлил он, злясь на себя, – домой…

– Ха! – громко хлопнул себя по ляжке Митька. – Клево! Ты в город?

Борис внимательней пригляделся к нему. За прямо-таки кричащей простотой парня проглядывал какой-то подвох. Борис чувствовал это, но никак не мог сформулировать – сонное состояние и легкое опьянение ставили непреодолимый заслон критичному мышлению. От умственного напряжения отчаянно заболела голова.

Парень ожидающе и внимательно ждал ответа.

Борис расслабился – какого черта! Свой парень вроде бы…

– Ага…

– Неразговорчивый ты, однако. – Митька уселся поплотнее, быстро оглянулся и слегка наклонился к Борису: – А может, слышь, по глоточку, а? Догнаться. У меня есть… А одному, блин, стремно…

Он приоткрыл полу полушубка. Тускло блеснуло горлышко бутылки.

– Ваще завал, братан! Бухнуть охота, а не с кем… Со свадьбы тащу – одно старичье вокруг, давай, а? – Он с мольбой заглядывал Борису в глаза, одновременно суетливо выворачивая из внутреннего кармана бутылку. – Трубы горят, блин!

Наконец выдернул сосуд с мутной жидкостью, ловким движением выдернул бумажную пробку и воткнул горлышко себе в рот. Несколько раз булькнул, расслабленно откинулся на спинку, блаженно улыбнулся и протянул бутылку Борису:

– Атас…

Борис наконец вынырнул из неприятного оцепенения. Пить не хотелось абсолютно, но это был хоть какой-то шанс избавиться от назойливого попутчика. После недолгого колебания взял бутылку, понюхал. Резкий запах самогона ударил в нос. Он поморщился, но поднес горлышко ко рту. Тотчас горькая жидкость заполнила рот. Чтобы не выплюнуть отвратительное пойло, пришлось проглотить. Как ни странно, второй глоток прошел гораздо легче. Борис с трудом выдохнул.

Митька громко засмеялся и вырвал бутылку из рук мгновенно ослабевшего Бориса. Тщательно протер горлышко, запечатал его бумажной пробкой и затолкал в карман полушубка. Заглядывая в глаза, пробормотал:

– О, то – дело, братан! Щас пойдет как миленькая!

Борису резко подурнело. Он попытался встать, но крепкая рука опустилась на его плечо. Митька быстро огляделся и пугающе жестко произнес:

– Сиди, терпила…

Видавший виды милицейский «уазик», завывая мотором на крутых подъемах, ворчливо рассказывал о своей нелегкой жизни. Желтые пятна фар выхватывали из темноты косматые лапы деревьев, со скрипом оставляющие свои отметки на потертом кузове ветерана.

Водитель машины, сержант Никоненко, такой же потрепанный, как и его автомобиль, крепко сжимал круг рулевого колеса, внимательно и серьезно вглядываясь в освещенное пространство, совершенно справедливо ожидая от него подвохов. Слабый отсвет панели приборов смешно освещал его рыжие усы.

Меркульев с отвращением покатал во рту горькую слюну, поглядел на зажатый в руке погасший бычок очередной «беломорины» и тяжело вздохнул.

В тесной кабине, под завязку забитой сотрудниками, стоял тяжелый запах табачного дыма, мужского пота и оружейного масла. На любую попытку открыть окна Никоненко реагировал коротким рыком – в его маленьком передвижном мирке любое действие с внутренними механизмами приводило к неминуемой поломке. Автомобиль был настолько дряхлый, что иногда казалось, будто он передвигается только на волевых качествах сержанта.

Меркульев в очередной раз прокрутил в голове план операции. Мысли привычно легли в наезженную колею – этим он занимался все последние двадцать четыре часа. С момента получения разрешения прокурора до отправки оперативной группы.

Он поерзал на сиденье, еще раз провел рукой по холодной коже кобуры и прислушался к тихому говору в кабине. Тонкий ручеек разговора органично вплетался в хрипы и стоны мотора, создавая фон тряского движения экипажа в кромешной темноте окружающего пространства.

Густой лес пригородных просторов не был виден, но отчетливо угадывался давлением зеленой массы, окружающей дорогу.

– Мать его, баллон проткнешь на такой дороге, – тихо, в усы, матерился Никоненко, лихорадочно выкручивая руль.

– …Зинка принесла эти сапоги, грит: «Надо брать», а я ей: «На кой? Где деньги взять, зарплата-то через неделю», – делился своими бедами старлей Лункин, недавно женившийся и еще озадаченный новыми ощущениями.

– Дык бабам не докажешь, – тихо поддержал его многоопытный Рахманов.

Свиренко молчал. Впрочем, как и всегда, – вытянуть слово у неразговорчивого богатыря – та еще задача.

Вот и вся его команда. Предпенсионер Никоненко, старый служака, хотя и выбивающий еще призовые в тире управления. Молодой Лункин, мастер спорта по самбо. Рахманов, ничем, кроме мастерского владения шашкой, особо не выдающийся, гигант Свиренко и сам Меркульев.

Пятеро сотрудников, не считая Сашки Патрушева. Но он там – «свой среди чужих». Вот кому сейчас нелегко. Меркульев еще раз вздохнул. Он искренне уважал черноглазого живчика, любимца всей женской половины работников отдела. Уважал и беспокоился.

Несмотря на бойкий и веселый характер, Сашка оказался вдумчивым и разумным сотрудником – качества очень нужные в уголовном розыске. Майору стоило большого труда переманить его из патрульной службы.

Теперь он отдувается за всех, находясь внутри банды…

Меркульев вновь прокрутил свой план. Внедрение Сашки прошло на редкость гладко. Благо дружище Константин, сослуживец и просто товарищ по бурной молодости, недавно назначенный на должность главного участкового инспектора службы профилактики угро, ощутимо помог. Просто за обещанный шашлык-машлык…

Костя подсказал нужное место сбора разного сброда, постоянно присутствующего на задворках любого советского города. Пьяницы, тунеядцы и разное отребье, паразитирующее на нормальном трудовом обществе.