Николай Катаев - Агент в юбке

– А Интернет там будет? – озабоченно спросила Аня.

Работа заняла больше времени, чем рассчитывала Вероника. Первая версия ей не понравилась, и пришлось вновь перекомпоновать материал. Плюс опять корректировать, так как поступила новая информация от хакеров. Вероника понимала, что в одиночку она просто технически не справится, отслеживая корреспонденцию многочисленного семейства олигарха, поэтому переложила основную работу на «Черного гнома». Бюджет, выделенный ее работодателем, позволял подобные расходы. И те сваливали ей все, что накопали в электронных почтовых ящиках, на эсэмэсках, логах телефонных разговоров. Большинство информации не представляло никакого интереса, но попалось и кое-что интересное. Вырисовывалась еще одна интересная связь – Марек неоднократно общался со Светланой Ольшанской. Трудно было найти двух более разных людей, чем они, поэтому Вероника сразу же отмела амурные дела. Тем более что так складывались обстоятельства, что на данный момент Мареку было не до любовных увлечений. Требовалось отрабатывать обязательства, которые он дал своим израильским друзьям. Переговоры со Светланой скорее всего означали, что он начал торговаться со всеми заинтересованными сторонами, потому что узнал от Вероники, что Ткачук с Масловым договорились играть с Москвой без него. А ему, как и Ткачуку, было что терять. Зять свергнутого олигарха автоматически попал бы под сокращение штатов. И куда он пойдет? Кто его возьмет с подобной биографией?

Еще Вероника получила записи телефонных разговоров с мобильника Генриха Маслова. Он явно находился в трезвом состоянии, а значит, исчезло желание показать всему миру, кто он такой на самом деле. Как все провинившиеся алкоголики, был тих, соглашался со всем, чего от него хотели. А его мать была настроена агрессивно и требовала материал незамедлительно. Еще проявился Ткачук со своими претензиями. Маслов в ответ только мямлил нечто невразумительное.

И еще, как оказалось, бывшая работница секс-индустрии и нынешняя жена Генриха Маслова имела кого-то на стороне и активно обменивалась с ним весьма откровенными посланиями, которые хорошо дополняли файл Вероники.

В общем, когда она просмотрела окончательный вариант скомпонованной записи, осталась довольна. Снимки, разговоры, документы. Можно было написать увлекательный роман. Вот только кто поверит в такое и издаст? Да и компенсация, которую она намеревалась потребовать от олигарха, намного превышала гонорары, получаемые российскими писателями.

Радовало, что не отвлекала Аня. В этом уютном деревенского вида пансионате она сразу же почувствовала себя счастливой. Розовые занавесочки на окнах, множество тряпочек и ковриков, перина огромного размера на кровати с десятком подушек различного вида. Все выглядело просто сюрреалистично для американского ребенка, привыкшего к стандартному набору предметов обихода, отличавшихся только расцветкой. А главное – фрау Руттенберг оказалась прекрасной слушательницей, которой дочка могла рассказывать обо всех своих достижениях в компьютерных играх. Краснощекая хозяйка пансионата была полькой по происхождению, вышедшей замуж за местного очень много лет назад, похоронившая его и с тех пор зарабатывающая себе на жизнь сдачей комнат в своем доме. Поэтому, когда она услышала несколько слов, сказанных матерью и дочкой по-русски, то приняла Веронику с Аней как родных и тут же стала ожесточенно ругать все швейцарское, предложив ей свою фирменную наливочку, до которой, по всему чувствовалось, была большой охотницей. Вероника не употребляла алкоголь, поэтому фрау Руттенберг потеряла к ней интерес, переключилась на дочку и стала угощать ее своими домашними печеньицами, постоянно восклицая: «Oh, mein Gott!», когда та показывала ей очередной трюк своего компьютерного героя.

Теперь, когда материал был готов, можно было обдумать сложившуюся ситуацию. Ясно, что до иранского досье Веронике не добраться. Даже мать Генриха не смогла добиться вразумительного ответа от своего сына. О том, что он в коридоре гостиницы аэропорта просил переговорить с его отцом, Маслов мог даже не вспомнить, в таком он был состоянии тогда.

А остальные герои драмы? Пока ехала в такси, Вероника подключила телефон и выяснила, что с ней пытались связаться и Ткачук, и Марек, и даже Ольшанская, что было удивительно. Они с этой женщиной не обменялись между собой ни единым словом, кроме вежливых приветствий, когда пару раз сталкивались в коридоре офиса.

«Нервничает, – подумала Вероника. – Давят из Москвы».

Решила начать с нее. Двое других ее мало интересовали. Набрала номер телефона Ольшанской, используя чужой взломанный аккаунт в Скайпе, чтобы не светиться самой.

– Hallo! – ответила Светлана настороженным голосом, не представляя, кто ей звонит.

– Вы хотели мне что-то сказать? – спросила Вероника сухим голосом, без представлений и без приветствий.

– Да, – ответила Ольшанская, замешкавшись на секунду. – Вернее, не я, а один человек из Москвы.

– Кот? – спросила она жестко и добавила: – Как там Алешка? Не скучает?

На другой стороне беспроводной линии установилось молчание. А сама Вероника подумала: «Господи! Ну зачем я это делаю? Вот уж довели!» А вслух сказала, не дожидаясь ответа:

– Хорошо. Там сейчас ночь. Он еще не спит?

– Он ответит, если вы позвоните, – сказала Светлана деревянным голосом.

– Позвоню, – пообещала Вероника и отключила связь.

Номер она знала, но все-таки выждала несколько минут, чтобы дать возможность Светлане связаться с мужем и предупредить о предстоящем звонке. Вероника никогда не разговаривала с Константином, о котором знала только от других людей. У нее почему-то было нехорошее предчувствие, когда она набирала его номер, и оно не подвело. Она сразу же узнала этот голос по первому слову «Алло». Опять ее водили за нос. И довольно долго.

– А! Смирнов, – сказала она будничным тоном, как будто знала о нем заранее. – Вы хотите мне что-то сказать?

– Да, конечно, – как всегда, Ольшанский-Смирнов был невозмутим. – Приняты определенные решения, и ваша миссия закончена. Можете возвращаться к себе домой.

– Правда? – Вероника разыграла веселость. – Хотя я не припоминаю, чтобы у меня был контракт на работу с вами. Скорее с вашим работодателем, к которому вы сами были прикомандированы… – на этот раз она разыграла задумчивость – …два года и четыре месяца назад от организации… – опять молчание. – Ну, даже не будем упоминать вслух, от какой. – Желчь просто переполняла ее. – Вас что? Уже назначили на его место? Вроде бы как-то не по чину вам занимать такой пост. Найдутся желающие в звании и повыше, чем у вас.

Но смутить его было выше ее сил.

– Каждый занимает свое место, и мне поручили передать вам то, что я сказал ранее.

Тут Вероника решила пустить в ход свою козырную карту:

– Знаете? Вы правы. Я, пожалуй, действительно брошу все и вернусь назад в Нью-Йорк. Надоела мне Швейцария. Только предварительно вывешу в Сети занимательное повествование о том, что мне удалось собрать в этой стране. Сюжеты с фамилиями, с кем они были связаны, что с ними стало.

Вероника надеялась, что Ольшанского это проймет. Молоткова выдернули с привокзальной площади в Цуге с его подачи. А это вам не развлечения членов семейства олигарха. Тут нечто большее. Это Швейцария. Тогда это сошло, потому что олигарх распорядился. А в нынешней ситуации он может от всего откреститься. И кто станет крайним?

И Ольшанского проняло. Вероника почувствовала, как он напрягся на том конце беспроводной телефонной линии. И чтобы окончательно добить, добавила:

– Я понимаю, что сейчас слишком поздно звонить начальству. Геннадий Васильевич уже спит. Тогда давайте отложим все до завтра! Утро вечера мудренее. Так говорят? Правильно?

Вероника посчитала, что имя генерала ФСБ не помешает. Тот, хоть и косвенно, был задействован в происходящих событиях. Но он был достаточно умен, чтобы не засвечиваться самому, и, как всегда, действовал чужими руками. Того же Константина Ольшанского. И может наступить момент, когда за все придется отвечать своей головой.

– С вами свяжутся завтра утром. – Голос ее собеседника не предвещал ничего хорошего.

«Солдафон. «Решения, миссия, свяжутся», – подумала Вероника. – И что в нем нашла Светлана? Она хотя бы выглядит живым человеком.

Разговор завершился, и предстояло обдумать происходящее. Несомненно, случились какие-то подвижки наверху, и Ольшанский служил лишь телефонным столбом, который доносит до нее решение, касающееся ее самой. Если раньше Веронику просто пугали, то теперь прозвучала фраза: «Ваша миссия закончена». Такие слова не произносят просто так. Их поручают сказать исполнителю, когда все и со всеми согласовано. Тогда что же произошло? Договорились? Испугались? «Сам» решил? Судя по их желанию как можно быстрее до нее добраться и терминологии, которая использовалась, последнее представлялось для Вероники как самый вероятный вариант. И что же тогда? Кто победил? У нее были подозрения на этот счет, но их требовалось проверить.