Петр Северцев - Электорат хакера

— И все же это шантаж и нарушение закона! — произнес Ярослав Пальцев-младший. — И за это придется отвечать!

— А подкупать население — это не нарушение закона? — туг же возразил Ершевский.

— В чем подкуп-то? Уж и старушку пожалеть ,нельзя! — воскликнул Капитонов.

— Да ладно, жалостливые какие! — не выдержал Тополянский. — Я еще понимаю, окорочка куриные из жалости раздаются. А водярой избирателей потчевали тоже из чувства гуманизма?

— А что здесь плохого? Да, наш штаб раздавал окорочка и водку. Но это было сделано без всяких условий, это была просто материальная помощь населению, — заметил Святослав Пальцев-старщий.

— Я так и понял, — кивнул Тополянский. — Говорят, что одной бабке при раздаче не досталось окорочков, и она взяла пару новых джинсов.

— Ну и что? Надо же ей в чем-то в огороде ковыряться! — резонно возразил Капитонов.

— Да вы-то сами! — гневно воскликнул Пальцев-сын, — Додумались, блин… Гераклы хреновы…

Здоровенный сортир решили в овраге построить!

Как же, ждите, будет вам бабка из своего огорода туда за тысячу рублей бегать!

Капитонов громко заржал, а Пальцев-отец снисходительно усмехнулся. Наша команда изо всех сил сохраняла серьезный вид.

— Надо же… Это… Поднимать… Гигиену района, — как бы оправдываясь, заметил Дима Столяров.

— Вы ничего не понимаете! Вы мыслите отжившими стереотипами! Мы строим не сортир, а дворец гигиены! — гордо заявил молчавший доселе Чернобородов.

— Да на х.., он кому нужен? — продолжали смеяться Пальцевы.

— Ничего здесь смешного нет! — надменно произнес Ершевский. — Надо поднимать культуру нации, начиная с самого элементарного.

— К тому же, — продолжил Гайдук, — мы не только фекалиями занимаемся. Мы реконструировали путепровод через овраг.

— По принципу: сами взрываем — сами чиним? — ехидно спросил Пальцев-младший.

— Это ложь и провокации! — завопил Гайдук. — Мы подадим на вас в суд! За клевету!

— Ну-ну, — примирительно заговорил Пальцев-старший. — Я думаю, это шутка… Просто этот взрыв многим показался странным и непонятным.

То чинят, то взрывают…

— Короче! — неожиданно прогремел голос Тополянского. — Мы считаем, что кандидат, допустивший в своей кампании нарушения закона и морали, недостоин баллотироваться в депутаты и должен сойти с дистанции.

Пальцевы и Капитонов резко прекратили веселье и уставились на Ершевского. Он посмотрел на них и сказал:

— Я думаю, для того чтобы сохранить кандидату доброе имя, мы могли бы пойти на некоторые нарушения.., и не давать материалам официальный ход. Я думаю, что это максимум того, на что мы можем пойти.

Все, затаив дыхание, посмотрели на Пальцевых.

Младший из них молчал, теребя запонку на своей рубашке. После некоторых раздумий он переглянулся с папой, посмотрел на Ершевского и сказал:

— Я надеюсь, вы понимаете, какие силы стоят за этим кандидатом. Вы также должны понимать, что эти силы не допустят, чтобы какие-то выскочки, строители сраных дворцов, путем подобных подставок помешали делу. Полагаю, надо приготовиться к самым серьезным последствиям.

Возникла пауза, которую первым прервал Тополянский. Сначала он демонстративно отхлебнул из фляжки и сказал:

— Если мы отступим, то будем полными идиотами…

— Да, — сказал Гайдук, — мы слишком многое поставили… Нас просто не поймут наши сподвижники.

Финальную точку поставил Ершевский, громко стукнув ладонью по столу:

— В общем, нам отступать некуда. Мы пойдем до конца, чего бы нам это ни стоило. Так себе и уясните. План действий для нас ясен, и лишь от вас зависит, будет ли большой скандал или все закончится более-менее тихо.

Пальцевы молча переглянулись, после чего старший из них произнес:

— Что ж, считайте, что вы победили. Но запомните: это пиррова победа.

Они тяжело поднялись и направились к выходу.

После того как за ними захлопнулась дверь, мы еще некоторое время молча сидели. Я собрался с мыслями и первым нарушил тишину:

— У меня есть ощущение, что мы подписали себе смертный приговор. В любом случае нам ничего не остается, как выигрывать эти выборы.

В связи с этим я требую от всех присутствующих соблюдения жесточайших норм безопасности и дисциплины завтра, послезавтра и в день выборов.

Я прошу быть максимально осторожными. Вполне вероятно, что даже брошенный мимо урны окурок или нарушение правил дорожного движения могут привести к самым серьезным последствиям. Полагаю, что Георгию нет смысла покидать это здание все три дня, поскольку он самая уязвимая фигура.

Остальные же должны передвигаться по городу в сопровождении охраны. По телефону обсуждать только те дела, которые не несут в себе секретной информации. Несмотря на то что Пальцев, видимо, сойдет с дистанции, власти попробуют использовать его предвыборные наработки, а именно — список покойников. Надо опубликовать этот список в нашей газете завтра.

Я вполне допускаю, что окружные избирательные комиссии уже приготовили бюллетени для проставления галочки в нужном месте. Если Пальцева не будет в числе кандидатов, там проставят или «против всех», или «за» Пасленова…

— Кстати, как поживает Пасленов? — спросил Ершевский, обращаясь к Гайдуку.

— Как обычно: порет чушь насчет технологичности мышления, разработки перспективных схем развития района на основе системных законов бытия. Плюс обвиняет всех в нарушении процессуальных норм. Говорят, что он отрядил целую армию наблюдателей на избирательные участки, которые готовы писать заявления о нарушениях процедуры, даже если кто-то из голосующих испортит воздух в кабине.

— А откуда у него такие средства, чтобы набирать армию наблюдателей? — спросил Яровой. — Я слышал от его бывших сотрудников, что он с каждым стольником расстается так, как будто идет на эшафот…

— Не знаю, наверное, мозги засрал людям, — ответил Гайдук. — Это он делать умеет. К тому же у него не такой большой объем капитального строительства, как у нас.

— И все же, — взял слово Ершевский, — думаю, что он нам не соперник. Избирательную кампанию мы провели на достойном уровне. Путепровод отремонтирован, и, хотя туалет еще не готов к эксплуатации, я думаю, что избиратели оценили наши усилия и что наш подход к насущным нуждам горожан оказался наиболее правильным. В заключение хочу присоединиться к словам Мареева и прошу соблюдать всех в ближайшие три дня осторожность и быть готовыми к любым провокациям. Евгений, — повернулся он к Тополянскому, — в первую очередь это относится к тебе и Столярову.

— Да мы что?.. Мы нормально… — в унисон ответили Тополянский и Столяров.

На этом собрание закончилось, и все разъехались по домам, за исключением Гайдука и Ершевского, которые принялись составлять списки представителей на избирательных участках.

Приехав домой, я отправился к Приятелю, чтобы рассказать ему о складывающейся ситуации, в условиях которой избирателям предстояло сделать свой выбор.

Как я и ожидал, Приятель был немногословен.

Он предупредил меня, чтобы в ближайшие три дня мы были готовы ко всевозможным провокациям.

С его точки зрения, наибольшее внимание стоило уделить событиям, которые придутся на вечер семнадцатого числа — то есть непосредственно после голосования.

Я поблагодарил Приятеля на добром слове и отправился ужинать. Не успел я закончить трапезу, как зазвонил телефон. Внутри меня что-то екнуло:

«Ну вот, началось…» Однако это был всего лишь Гайдук, который сообщил, что звонили из избирательной комиссии и подтвердили снятие Пальцевым своей кандидатуры с голосования. Я принял информацию к сведению, допил чай и отправился спать. В этот момент телефон зазвонил снова. Я в шутку подумал: «А не сошел ли с дистанции еще и Пасленов?»

Но грубый мужской голос сообщил мне совершенно иное:

— Ну что, козел, допрыгался? Мы тебя, суку, предупреждали еще в начале выборов, чтобы ты не лез, куда не надо. Теперь-то тебе пися полная и придет!

Я как можно интеллигентнее спросил:

— Извините, пожалуйста, вы, видимо, по поводу лицензии? Так с ней все в порядке, я проверял.

— Она тебе, м…ку, больше уже не нужна будет.

Так что подотри ей свою жопу! Она у тебя скоро будет очень грязная.., от страха.

— Благодарю вас за предупреждение, — опять как можно более вежливо ответил я. — Хочу лишь напомнить, что я вооружен, и если вы надумаете проделать со мной что-либо дурное, как бы я от страха не отстрелил тебе яйца, вонючий козел!

Я бросил трубку и перевел телефон в режим автоответчика. В течение вечера мне еще пару раз пытались позвонить, но каждый раз звонящий наталкивался на стандартную фразу о том, что меня нет дома. Утром я прослушал автоответчик и ничего, кроме угроз, не обнаружил.

Явившись на работу, я застал почти весь штаб в наличии и бодром расположении духа, кроме Ярового, который позвонил и сказал, что он плохо себя чувствует. Все ему искренне посочувствовали и пожелали, чтобы он выздоровел до конца выборов.