Пьер Немур - Моя первая белая клиентка

Тим Форти еще раз с улыбкой поклонился. Ему не нужно было больше ничего говорить.

— Благодарю, господин прокурор. Мне кажется, я доказал, до какой степени мнение лейтенанта Трэнта, который вел следствие от начала до конца, было решающим в этом деле. А теперь вопрос, который я хотел бы вам задать, лейтенант: верите ли вы, что письмо с угрозами, найденное миссис Эбинджер в столе ее мужа, было написано одним из обвиняемых?

Трэнт на минуту задумался, прежде чем ответить.

— Письмо, о котором идет речь, — сказал он наконец, — было напечатано на пишущей машинке фирмы «Ремингтон», производящей такие машинки в огромных количествах. Машинка эта не обнаружена до сих пор; может быть, она была уничтожена. Я лично считаю, что мы стоим перед фактом совершения предумышленного убийства и что убийство это тщательно готовилось. Письмо, текст которого прост и даже примитивен, наверняка было написано одним из обвиняемых! Однако, поскольку мы не располагаем формальными доказательствами этого, пусть данный вопрос решают присяжные.

Я не мог опомниться от изумления. Значит, они так спешат положить конец делу Эбинджера, что открыто прибегают к помощи присяжных. Смахивало на то, что присяжным четко давали понять: оставьте письмо в покое — это могло быть случайное совпадение, — не соглашайтесь, если пожелаете, с предумышленным характером преступления, но осудите обвиняемых. И больше нам ничего не нужно.

Отличная штука — правосудие в Спрингвилле, не так ли?

— Присяжные заседатели, несомненно, поразмыслят над этой проблемой, — подытожил Форти. — И убедятся в полном отсутствии доказательств виновности моих клиентов.

В зале появился старый Сэм Бриггс. Он рассказал суду то же самое, что рассказывал мне. Было видно, что он очень нервничает. Прокурору пришлось вытягивать из него слово за словом. Меня не оставляло чувство неловкости за этого старого негра. Тим Форти заявил, что у него нет вопросов к этому свидетелю. Естественно, это вызвало удивление в зале. Удивился даже судья Корнуоллис.

Тим счел нужным объяснить свое поведение.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — я не сомневаюсь в словах свидетеля. Я не оспариваю присутствие моих клиентов возле дома Эбинджера. А поскольку свидетель прямо сказал, что не видел их во вторник, то есть в день убийства, я не вижу необходимости задерживать его на свидетельском месте.

Корнуоллис был законченным рутинером. Он окинул Тима пристальным взглядом, размышляя, по-видимому, о том, какую пользу сможет извлечь адвокат из этой ситуации, когда придет подходящая минута.

В кресло для свидетелей уселась миссис Мейер, заведующая парфюмерным отделом универмага Эбинджера, начальница Дебби. Она явно постаралась позаботиться о своей внешности: надела по случаю процесса свой лучший костюм и даже сходила к парикмахеру. Несмотря на это, она очень нервничала и все время мяла перчатки своими пухлыми пальцами.

Прокурор попросил ее рассказать, при каких обстоятельствах Дебби Саймонс была уволена с работы. Хатти Мейер объяснила, что с некоторых пор в парфюмерном отделе каждый раз во время учета обнаруживалась недостача товаров. Пропадали флаконы духов и импортной туалетной воды. В течение одного месяца потери составили около ста пятидесяти долларов. По приказу дирекции был установлен негласный контроль, в результате чего в кармане висевшего в шкафу пальто Дебби Саймонс обнаружили флакон французских духов. По просьбе миссис Мейер дирекция решила не возбуждать дело. Виновница была незамедлительно уволена.

На этот раз Тим не отказался от вопросов.

— Миссис Мейер, — спросил он, — видели ли вы, как Дебби Саймонс украла этот флакон духов?

— Нет, не видела.

— Но вы считаете ее виновной?

— Меня никто не просил, чтобы я сказала, виновна она или невиновна. Прокурор спросил меня только о том, при каких обстоятельствах она была уволена. Я рассказала об этом.

— Вы меня удивляете, — сказал Тим Форти, добродушно поглядывая на миссис Мейер. — В иных условиях, правда, менее официальных, вы не скрывали своего мнения относительно случившегося.

Хатти Мейер нервничала все сильнее. И все больше напоминала жирного карася на сковородке. Есть люди, которые панически боятся свидетельствовать перед судом. В данном случае было похоже, что сегодня она окончательно истреплет свои перчатки.

Я присматривался к ней с интересом. Она разнервничалась до такой степени, что даже не заметили подвоха, скрытого в вопросе Тима.

— А кто еще мог украсть, если не она? — выпалила Хатти Мейер, не подумав, что тем самым отвечает на предыдущий вопрос. — Я знаю всех моих продавщиц много лет, а эта девочка проработала у нас едва шесть месяцев.

— Питаю надежду, что присяжные оценят этот факт как достаточную улику, свидетельствующую о виновности моей клиентки! — сказал Тим с явным злорадством.

— Мне кажется, что вы отдаляетесь от сути дела, — вмешался судья Корнуоллис. — Кража в парфюмерном отделе — это только отправная точка для этого процесса. Она определяет мотив к совершению преступления, которым руководствовалось обвинение.

— Ваша честь, — вмешался прокурор, — мне кажется, что уважаемый защитник путает рассматриваемое дело. Кража духов не является мотивом преступления. Мотив преступления — это увольнение Дебби Саймонс с работы. Позволю себе также напомнить, что Дебби Саймонс предстала перед судом отнюдь не за кражу духов.

Вы можете себе представить такое? Виновна или невиновна, это не имеет никакого значения. Важным является то, что эта девочка имела повод, чтобы вместе со своим парнем убить Арнольда Эбинджера. Любопытная логика, не правда ли?

Хатти Мейер заключила список свидетелей обвинения, и прокурор Митчелл счел необходимым подытожить сказанное ими.

— Я намеренно вызвал на сегодняшнее заседание суда минимальное число свидетелей обвинения, — начал он. — Вполне достаточно было вызвать только тех, кто мог с полной очевидностью подтвердить, что Дебби Саймонс и ее приятель имели причины ненавидеть Арнольда Эбинджера. В их глазах он был боссом, выбросившим на улицу молодую девушку. Самьюэл Бриггс рассказал вам о том, как обвиняемые в течение нескольких дней подстерегали свою жертву. Лейтенант Трэнт, защитник закона и порядка, только что детально проанализировал все это. Уважаемые присяжные заседатели, дамы и господа! Эти молодые люди, вопреки их запирательству, виновны в убийстве Арнольда Эбинджера! Вам предстоит решить, можно ли в отношении них говорить о смягчающих обстоятельствах. Но как гражданин и как окружной прокурор я должен напомнить, что Майкл Доулейн и Дебби Саймонс убили не только Арнольда Эбинджера. Они явились также причиной смерти молодой негритянки, которая погибла на следующий день во время беспорядков на том берегу реки. Пытаясь переложить ответственность за свой поступок на террористическую негритянскую организацию, они нарушили мир в нашей стране. Они восстановили друг против друга оба наши сообщества — белых и цветных. Присяжным не следует забывать обо всем этом! Только благодаря напряженной работе лейтенанта Трэнта, увенчавшейся арестом обвиняемых в течение семидесяти двух часов после совершения убийства, мы избежали самого худшего — более опасных беспорядков, которые могли закончиться еще трагичней и привести к настоящей катастрофе.

Прокурор сел. Присяжные кивали головами. Я ждал, что в зале прозвучат аплодисменты. Все без исключения поняли, к чему призывал прокурор.

Он заявил недвусмысленно: если вы хотите, чтобы негры оставили вас в покое, подтвердите, что эта пара молодых неудачников убила Эбинджера. Приговорите их к любому наказанию. Это не имеет никакого значения. Главное, чтобы всем стало известно, что преступление совершили белые.

Удовлетворенный ходом развития событий и надлежащей реакцией как публики, так и присяжных, судья Корнуоллис объявил перерыв.

Я видел взгляд Майкла Доулейна, брошенный в сторону Тима Форти. Он был полон презрения и ненависти. Я на его месте тоже считал бы, что все, как негры, так и белые, заинтересованы в том, чтобы сделать из него и его подруги козлов отпущения.

Началось третье заседание суда. В зале не было ни одного свободного места. Мои дорогие сограждане начитались газет, наслушались радио, насмотрелись телепередач. Они узнали, что убийц Арнольда Эбинджера защищает негр, и незамедлительно припомнили, что в первые минуты в этом убийстве обвиняли «Черных пантер».

Все это не могло не пробудить огромный интерес к процессу. Сюда примчались все домохозяйки, мужья которых в это время вкалывали в поте лица, чтобы обеспечить семью до конца месяца. Среди присутствующих я заметил много моих собратьев. Снова состоялся тот же церемониал: присутствующие стоя и в молчании выслушали вступительное слово судьи Корнуоллиса, не поскупившегося на сентенции. Наконец он объявил о продолжении разбирательства и предоставил слово защите.