Бандитская дива - Владимир Григорьевич Колычев

Один среднего роста, плотный, толстощекий, в солнцезащитных очках и клетчатой кепке, на мощной шее толстая цепь из серебра, похоже, самой высокой пробы. Майка-борцовка с американским орлом призвана была подчеркнуть мощь мускулатуры, но она же выдавала довольно-таки яркую особую примету на теле мужчины — голову тигра, выколотую под левой ключицей. Качество татуировки так себе, типичный портачок, выбитый обычной иглой, но на значении символа этого не отражалось. Голова тигра указывала на тюремного «бойца», человека, готового бить-убивать по приказу воровского авторитета. Второй, высокий и мосластый, был в джинсовой рубашке, но и у этого из-под короткого рукава выглядывала «бабочка» под мордой кота в цилиндре. Молодой он для коренного обитателя тюрьмы, лет двадцать пять, может, чуть больше, но блатная романтика в Морячке цветет и пахнет, здесь не позволят ходить с не по масти наколотыми татуировками.

И один тип угрожающей внешности, и другой. Но и тому весело, и другому. Зойка удирала от них, и это их явно забавляло.

— Что им нужно? — спросил Игнат.

Он развернул Зойку вокруг оси, и она оказалась у него за спиной.

— Да к Лешке они пришли. — Голос у нее вибрировал от волнения.

Встревожился и отец.

— И ко мне, — тихо сказал он.

— Так, давайте в дом!

Игнат шагнул уголовникам навстречу, перекрывая им путь к Зойке и к родителям. Дорожка бетонная, высокая, с одной стороны колючий кустарник, с другой цветочная клумба — так просто его не обойти.

— Эй, паря, ты чего? — удивился качок.

Он остановился, приподнял очки и взглядом выстрелил в Игната.

— А ничего, это мой дом, и вам здесь нечего делать.

— Твой дом? — Мосластый тоже остановился, но вплотную к Игнату.

Он тяжело положил свою правую руку на правое плечо Жукова. И хищно посмотрел ему в глаза — перед тем как взять его на удушающий прием. Знал Игнат этот фокус, сначала рука кладется на плечо, затем змеей обвивается вокруг шеи. Нападающий при этом оказывается за спиной у жертвы.

Но в случае с ним нападающий оказался на земле. Сначала Игнат заломил ему руку, заставив его выгнуть спину назад, а затем ударил по ногам. Пока один уголовник падал, другой провел удар — метил ногой в живот, но попал в жесткий захват. После чего также оказался на земле. Мосластый уже поднимался, собираясь наброситься на Игната, но сильный удар в лоб вернул его на землю.

Пока падал мосластый, вертикальное положение попытался принять его дружок. Игнат быстрым и мощным ударом припечатал его к земле, но мосластый быстро пришел в себя.

Одного ваньку-встаньку сменил второй.

Зойка не выдержала и нервно засмеялась, наблюдая, как Игнат укладывает неваляшек на землю. Удары, подсечки, броски… К счастью, противник умаялся раньше, чем он. Поднявшись в очередной раз, качок сдал назад, за ним потянулся и мосластый.

— Жди! — пригрозил один.

Другой всего лишь показал кулак. И оба, покачиваясь, пошли к Зойкиному дому.

— Эй, а поговорить? — с усмешкой бросил им вслед Игнат.

— Вам в другую сторону! — крикнула Зойка, показывая на калитку, которая выходила на улицу.

Но уголовники не реагировали ни на нее, ни на Игната. И на улицу они вышли через ее двор. А выйдя, взяли курс на поселок.

— Рассказывай! — обращаясь к Зойке, потребовал Игнат.

И на отца он посмотрел, глянув при этом на его виноградник. Кажется, он понял, откуда дул ветер.

— Даже не знаю, с чего начать, — пожала плечами Зойка.

— Начни с того, что за Лешку замуж вышла.

Лешку Матвейчука Игнат помнил с юных лет, даже дрался с ними когда-то, выясняя отношения между поселками. Игнат служил в армии, затем в милиции, а Лешка тем временем спивался. С мужем Зойкиным сошелся, а затем и с его вдовой.

— Ну, вышла… Как пить бросил, так и вышла, — будто оправдываясь, сказала Зойка.

— А у отца твоего своя винодельня.

Дядя Валя делал знатное вино, и Лешка, не будь дураком, пошел по его стопам. Но вряд ли пить бросил. Зашьется — не пьет, а потом в штопор, и так по кругу.

— И Лешка вино гонит. — Игнат снова посмотрел на отца.

— Ну так платим понемногу… — пожал плечами тот, кивком указав в сторону, в которой скрылись потерпевшие уголовники. И, глянув на Зойку, спросил: — Лешка где?

— Так уехал, — вздохнула Зойка.

— Куда уехал? — спросил Игнат.

— На рыбалку сказал, третий день нету. Как сквозь землю провалился, ирод.

— Проспится, вернется, — сказала мама, качая головой.

И кусты сломаны, и клумба вытоптана. Это, конечно, хорошо, что сын у нее такой сильный и справедливый, но можно было и поаккуратней с преступностью бороться. А может, мама вовсе не за клумбу переживала. Уголовники могли вернуться и отомстить. Талый с Котляром возвращались, сколько раз от них приходилось отбиваться. Ничего, справился Игнат. И сейчас справится, тем более что и силы в нем сейчас больше, чем раньше, и опыта. Все четыре года в усиленных тренировках прошли. Надо же было чем-то себя занять, чтобы о Лие не думать.

— Да хорошо, если так, — тяжко вздохнула Зойка.

— И много вы должны? — глянув на нее и на отца, спросил Игнат. — С нетрудовых доходов.

— Доходы-то трудовые, сынок. Да и не должен я уже ничего… Да и Зоя, не знаю, чего от них бегает?

— Да не бегаю я! Смотрю, идут. Сказать, что Лешка еще не подъехал, не поверят. А сама я дулю им заплачу! — Зойка скрутила пальцы в кукиш.

— Кому им?

— Ну, кому…

— По именам их знаешь?

— Квася и Лось. Тот, который повыше, Квася… Котляра ты знаешь, — мрачно усмехнулась Зойка.

— Котляр здесь?

— И Котляр, и Баштан… Котляр отсидеть уже успел. Из-за тебя, если ты не помнишь.

— Ну как не помнить? — Игнат провел по ребру, вдоль которого когда-то прошло лезвие ножа.

Помнится, он с Котляром и еще двумя уголовниками дрался. Игнат тогда выстоял, но удар пропустил. Бил дружок Котляра, но задержали всех троих. Районная милиция тогда вмешалась, всех задержанных довели до скамьи подсудимых, Котляр два года получил. Легко отделался, можно сказать.

— Зуб у него на тебя.

— Не один он такой, — усмехнулся Игнат.

— Зря ты с ними связался, — вздохнула Зойка.

И жалела она не столько Игната, сколько себя. Но ведь сама виновата, не надо было от блатных бегать. Заплатила бы им сколько нужно и жила бы себе спокойно.

— Надо же